Лекции по "Социологии"

Исследователи заговорили о необходимости признать вариативность процессов модернизации и исходить из принципиального плюрализма социальных моделей, реализуемых в ходе этих процессов. В этом контексте заново актуализировался и даже приобрел ощутимый эмоциональный накал вопрос о «критериях модернизированности», что, впрочем, навевает воспоминания об исполненных страсти, но закончившихся совершенно впустую дебатах по поводу «критериев социалистич-ности», сотрясавших отечественное обществоведение в годы «перестройки». Но как бы то ни было, стремление скорректировать теорию модернизации остается всего лишь благим по-

2*

20     Глава 1. Социум и технос: к характеристике  взаимосвязанного развития

желанием. Признание и  поддержка данного стремления на уровне общетеоретической декларации в реальной практике вполне уживаются с тем, что при переходе к анализу эмпирически устанавливаемых социальных фактов и тенденций, а также при выборе конкретных ориентиров развития степень «современности» того или иного общества по-прежнему определяется исходя из ригористически трактуемого западного опыта и соответствующих ему концептов («ответственный индивид», «достижительная ориентация», неприятие «государственного патернализма», безусловный приоритет частной собственности над всеми другими ее формами, многопартийность и демократия участия и др.). При этом у не скованного доктриналь-ными шорами исследователя слишком часто возникают вызывающие внутренний протест парадоксы.  Например, когда Россию призывают догонять Португалию, где в самом конце XX в. от ²/₃ граждан в столице до почти 80 % на острове Мадейра не имели образования выше начального¹. Или когда нам с наивным восхищением представляют в качестве социального образца «динамичный» офисный персонал, представители которого оказались более соответствующими установленным кем-то критериям модернизированности, чем, предположим, все еще рассчитывающий на «государственный патернализм» конструктор космических аппаратов или высококлассный математик (правда, в том случае, если он не сделал выгодный бизнес на продаже своего таланта американским или европейским университетам).

Парадоксальность  и даже абсурдность подобных выводов, которую, похоже, никак нельзя устранить, заставляет задуматься над возможностью иного взгляда на вещи. С нашей точки зрения, вполне резонно принять за «главное дело» Нового и Новейшего времени генезис принципиально новой — техногенной — цивилизации и формирование в процессе ее развития и экспансии особой среды взаимодействия между природой и человечеством — техносферы (вопрос о том, насколько благотворными или, наоборот, негативными были последствия этого процесса, мы сейчас оставим в стороне). Если принять такой

¹ См.: Иванов И. Европа регионов // Мировая экономика и международные отношения. 1997. № 9. 

1.4. Техногенное развитие как  определяющая черта современности     21

подход, то отправным  пунктом для нас становятся стратегии приспособления различных по своим объективным и субъективным возможностям обществ к условиям безостановочного технического (научно-технического) прогресса. В этом случае предложенная нами схема исторической трансформации отношений между обществом и техникой могла бы выступить по крайней мере частичной альтернативой теории модернизации в том виде, в каком она сегодня применяется. В этой концептуальной перспективе представлялся бы, в частности, естественным отказ от абсолютных «критериев модернизации». Ибо, совпадает ли это с нашими желаниями, моральными убеждениями, идеалами, идеологическими установками или нет, но на самом деле социальные формы являются «современными» не сами по себе, а в зависимости от того, в какой мере и каком качестве они позволяют данному конкретному социуму реализоваться как полноценному субъекту техногенной цивилизации, принадлежность к которой, собственно, и задает рамки «современности».

Разумеется, мы понимаем, что такая постановка вопроса может оставить нас в меньшинстве, но все-таки не в одиночестве. В связи с этим можно сослаться на публикации некоторых авторов, например на работы Т. Хьюза, который весьма основательно исследовал роль техники и научно-технического прогресса в формировании американской модели индустриального общества. Касаясь различных аспектов генезиса этой модели, которая в течение целого столетия выступала для многих в качестве наглядного образа современности как таковой, Хьюз специально указывал, что идентичность американцев как «современной нации» определена не столько их приверженностью демократии и свободному предпринимательству, сколько их «технологическим энтузиазмом» и способностью создавать крупномасштабные производственно-технические структуры¹.

Переход современного человечества на путь социотехниче-ского развития было бы соблазнительно отождествить с промышленным переворотом и промышленной экспансией. Дей-

¹ Hughes Т.P. American Genesis. A Century of Invention and Technological Enthusiasm 1870-1970.1989.

22     Глава 1. Социум и технос: к характеристике  взаимосвязанного развития

ствительно, определенная связь между этими  двумя процессами существует, но все-таки рискованно проводить здесь прямые параллели. Фабрика и завод, даже оснащенные значительным парком паровых машин, долгое время нуждались только в кадрах, обладающих лишь практической сметкой и опытом, достаточными для того, чтобы выполнять рутинную работу и вносить в постановку дела некоторые локальные улучшения. Поэтому возникновение промышленных анклавов, в том числе крупных, само по себе нельзя отождествлять с формированием «ядер» социотехнического развития: первое безусловно предшествовало второму.

Для того чтобы социальное развитие и развитие индустрии соединились в единый по своей сути процесс, были необходимы некоторые дополнительные условия, и прежде всего наличие особой социокультурной среды, способной артикулировать принципы технической рациональности, придавая им форму некой практической идеологии, и транслировать их на уровень «общей» культуры.

1,5. Институционализация

профессии инженера и социальная роль

научно-технической интеллигенции

Возникновение таких сред можно условно датировать эпохой наполеоновских войн, когда произошли чрезвычайно важные изменения в самой философии технического образования. Дело не только в заметном увеличении числа дипломированных инженеров, а следовательно, и росте «концентрации» представителей этой профессии в обществе (что само по себе является важным фактором формирования особой социокультурной среды). Обучение в политехнических институтах стало строиться на новых принципах. Теперь оно не ограничивалось тем, чтобы просто вооружить студентов набором нужных для той или иной практической деятельности сведений; у студентов формировался довольно широкий кругозор, им прививались навыки систематического научного мышления, позволявшего в случае необходимости самостоятельно 

1.5. Институционализация профессии  инженера и роль интеллигенции     23

выходить  в смежные области знания (этой цели служило серьезное изучение математики и основ естественных наук). Такой подход к техническому образованию ставил тех, кто его получал, вровень с выпускниками классических университетов. Хотя это было признано далеко не сразу, но отмеченные новации в техническом образовании не могли не отразиться на социальном статусе технического специалиста, на его авторитете, а впоследствии и на возможностях доступа в высшие круги общества, связанные с государственной властью. Инженер (причем именно как инженер, а не как дворянин, наследник большого состояния или любитель классических древностей) входит в интеллектуальный слой общества, и в его составе постепенно формируется особая динамично расширяющаяся группа, для обозначения которой А.А. Богданов в 1906 г. ввел специальный термин «техническая интеллигенция».

Характерным симптомом, указывающим на новую  роль профессионала, обеспечивающего движение технического (научно-технического) прогресса, стало возникновение в XIX в. различных ассоциаций технических специалистов. Первые организации такого рода были чисто отраслевыми и представляли собой своего рода учебные клубы (Общество корабельных инженеров в Англии и др.), ставящие перед собой довольно ограниченные задачи налаживания профессионального общения, обмена опытом и взаимной поддержки. Возникавшие в дальнейшем многопрофильные организации национального масштаба выступали как проводники определенных идеологических влияний и субъекты социального действия в самом широком смысле этого слова. Примерами могут служить образованный в 1856 г. влиятельный Союз немецких инженеров, созданное в 1866 г. Русское техническое общество (РТО). РТО вскоре получило высокий статус Императорского (с соответствующим уровнем покровительства), имело региональные отделения в крупных городах Империи и объединило в своих рядах практически всю социально активную часть технической интеллигенции¹.

¹ См. подробнее: Горохов В.Г. История и роль инженерных обществ в России // Глобальные проблемы устойчивого развития и современная цивилизация. М., 2008.

24     Глава 1. Социум и  технос: к характеристике взаимосвязанного  развития

РТО вело чрезвычайно  активную просветительскую деятельность, организовав силами входивших в него ученых нечто вроде открытого университета и издавая необходимую для самообразования литературу. По вопросам развития образования с РТО сотрудничали известные ученые, педагоги, крупные промышленники, влиятельные чиновники и даже деятели искусства. Так, о разносторонности интересов Общества и его значительном влиянии на общественную жизнь говорит такой любопытный факт: на одном из заседаний его Московского отделения в конце 1890-х гг. обсуждался вопрос о создании в городе народного общедоступного театра, а с докладом по данному вопросу выступал В.И. Немирович-Данченко¹. В то же время РТО налаживает рабочий диалог с властными структурами, причем взаимодействие Общества с властью принимает формы, которые в чопорной чиновной России еще совсем недавно были совершенно немыслимыми. В частности, в некоторых случаях оно фактически играло роль посредника между различными правительственными ведомствами, представители которых нередко встречались именно на «нейтральной почве» РТО для обсуждения вопросов развития техники и технического образования.

С конца XIX в. в российских эшелонах власти можно встретить многих представителей научно-технической интеллигенции, которые образовали своего рода неформальное «техническое лобби». Тесно связанное с интересами быстро развивающейся промышленности, оно настойчиво продвигало идеи, связанные с техническим прогрессом и развитием технического образования. К этому кругу лиц можно причислить директора Палаты мер и весов великого химика Д.И. Менделеева, крупного специалиста по механике железнодорожного транспорта акад. Н.П. Петрова (в 1890-е гг. он занимал пост товарища министра путей сообщения), высокопоставленного чиновника министерства народного просвещения И.А. Анопова, ректора Петербургского политехнического института кн. А.Г. Гагарина, председателя Морского технического комитета, выдающегося теоретика кораблестроения акад. А.Н. Крылова и др. В 1890—1900-е гг. патроном промышленно-технических кругов

¹ Техническое образование. 1898. № 2. С. 82-85. 

1.6. Отражение технического прогресса в общественном сознании 25

во властных структурах выступает министр финансов (впоследствии премьер) СЮ. Витте. Но и после его отстранения влияние многих перечисленных выше деятелей оставалось весьма значительным. Например, известен случай, когда А.Н. Крылов лично просил царя об освобождении одного корабельного инженера, арестованного полицией за связь с революционным подпольем, и эта просьба была сразу удовлетворена.

1.6. Отражение технического прогресса в общественном сознании

Настоящий поток открытий и изобретений, который научно-технический гений буквально обрушил на человечество во второй половине XIX в., отличается следующей характерной особенностью. Если до той поры даже самые смелые, вызывавшие восхищение и удивление технические новации все же более или менее коррелировали с наглядными образами опыта и здравого смысла, то такие устройства, как, например, электромотор, телефон или радио, из этих категорий выпадали (в самом деле, как представить себе, допустим, движение голоса по проводам?!). Это создавало в обществе весьма специфическую социокультурную ситуацию, которую можно назвать ситуацией коллективного переживания «реализованной фантазии». В атмосфере такого переживания ученый и инженер представали своего рода демиургами по отношению не только к осваиваемым ими материальным силам, но и к предметам, выходящим за пределы их профессиональной компетенции. Казалось, что разум, создавший столь поразительный мир могучих машин и тонких приборов, как бы абсолютен и наделен способностью к неограниченному мироустроению. Почему бы не реализовать эту способность в устройстве дел общества? Возникает искушение рассматривать социальные проблемы как своего рода технические задачи. Нетрудно по-нять, как и почему подобные настроения вели к различным вариантам технологического детерминизма, идеям социальной инженерии, к утопии общества, управляемого особыми техническими специалистами — «организаторами». Это — на уровне

26     Глава 1. Социум и технос: к характеристике  взаимосвязанного развития

идеологической  рефлексии. Но параллельно в общественное сознание врывается звучащий в унисон этой рефлексии мощный поток мифопоэтического творчества, влияние которого затрагивает подсознательные слои психики, исподволь формируя и трансформируя архетипы мироощущения, массовые ожидания и стремления, нормы приемлемого и должного.

В канун Первой мировой войны и непосредственно  в военные годы проявились совершенно новые тенденции, говорящие о радикальном переосмыслении отношения человека к технике. До этого она воспринималась просто как нечто необходимое, но вместе с тем как в лучшем случае нейтральное по отношению к духовной и душевной жизни человека. Жесткая геометрия технических конструкций, «адский» жар плавильных печей, тяжеловесно правильный ритм работающих механизмов противопоставлялись настоящей красоте, воплощением которой казалась, с одной стороны, природа, а с другой — творчество художника или работа очень близко к нему стоящего цехового мастера Средневековья и Ренессанса. Теперь в культуре начинают утверждаться совершенно немыслимая ранее эстетизация техники, а также ее трактовка как своего рода космической силы. Развитие этой тенденции имело много разнообразных последствий, например формирование новаторских художественных стилей и направлений (футуризм, кубизм, конструктивизм), возникновение новых жанров («индустриальный» пейзаж), а также такого специфического вида эстетической практики, как дизайн. Однако для нас в данном случае особенно важно другое — появление мотива слияния человека с машиной. Человек при этом как бы отказывается от собственной сущности и даже от суверенности своего бытия, но этот отказ, это подчинение мощи и скорости машины переживаются с упоением, порой граничащим с ощущением настоящего экстаза.