Лекции по "Социологии"

В(а)е — прямые экономические  выгоды политика от принятия варианта решения;

В(а)р — прямые политические выгоды политика от принятия решения, выражающиеся в росте его поддержки со стороны избирателей, оцениваемые приростом вероятности его избрания на следующий срок;

В(а)ре — косвенные  экономические выгоды политика от принятия решения, которые можно выразить произведением будущих экономических выгод от избрания на следующий срок на прирост вероятности переизбрания;

B(s)e — прямые выгоды государства (доходы бюджета) от следования индивидов внедряемой новой норме;

B(i)e — прямые экономические выгоды индивидов от следования новой норме.

Очевидно, разные типы участников политико-экономического процесса принимают в расчет при  принятии ими решений относительно своих действий по отношению к институциональному изменению несовпадающие элементы приведенного перечня экономических характеристик вводимого формального ИИ:

политик поддерживает или не поддерживает (активно противодействует) принятие решения относительно ИИ, сопоставляя (С(а)е + С(а)ре ) с (В(а)е + В(а)ре); от его решения зависят величины C(s)e и B(s)e, однако их изменения лишь опосредовано влияют на его решение, так как проявляются только через изменения вероятности его поддержки избирателями, которые могут произойти лишь в том случае, если последние понимают, что расходование бюджетных средств на реализацию данного законопроекта не позволило осуществить другой, который мог бы более благотворно сказаться на их экономическом положении;

индивид (или организация как юридическое лицо) принимает изменение, следует ему либо уклоняется от него, сравнивая величины C(i)e и B(i)e; от его решения также зависят величины C(s)e и B(s)e, однако их изменения, вероятно, вообще не принимаются им в расчет, поскольку для отдельного индивида его вклад в расходы и доходы бюджета просто неразличим в силу несопоставимости соответствующих величин; тем не менее, когда значительное число индивидов принимает схожее решение о подчинении или неподчинении вводимому правилу, бюджетные последствия таких решений могут быть значительными.

Мы видим, таким образом, что приведенная упрощенная модель позволяет утверждать, что политический рынок оказывается действенным с точки зрения экономики механизмом распространения институциональных изменений в тех случаях, когда суммарный прирост доходов граждан и государства превышает их суммарные расходы, связанные с введением нормы в действие. Однако подобное сопоставление издержек и выгод не оказывается правилом принятия решения ни для одного из действующих лиц политико-экономического процесса.

Анализ этой модели позволяет уверенно предсказывать стремление политиков к принятию таких законопроектов, которые повышают их поддержку со стороны избирателей, несмотря на запретительно-высокие издержки C(s)e, — т.е. принятие неосуществимых законов. Практика деятельности законодателей в РФ предоставляет множество подтверждений этому выводу. Точно так же, исходя из существования издержек организации коллективного действия со стороны избирателей, можно легко предвидеть принятие законопроектов, несущих прямую экономическую выгоду политикам, несмотря на их негативные последствия для государственного бюджета, и опять-таки российская законодательная практика демонстрирует, к сожалению, полное совпадение с этим выводом.

Наряду с институциональными нововведениями, осуществляемыми через взаимодействие групп специальных интересов на политической арене, так сказать, централизованно, в экономической системе непрерывно идет и массовый, децентрализованный процесс выбора экономическими агентами различных форм обменных и иных институтов — норм и правил ведения ими своей хозяйственной деятельности, включая спонтанное придумывание новых   алгоритмов действий и осуществление многообразных качественных изменений существующих институтов.

Понятие рынка институтов было в явном виде введено в 1994 г. Светозаром Пейовичем и развито в его более поздней статье 1996 г.: «Рынок институтов — это процесс, который позволяет индивидам выбирать правила игры в их сообществе. Посредством своих добровольных взаимодействий индивиды оценивают уже существующие правила, определяют и проверяют пригодность новых.

Тем самым, если некоторые из игроков политического  рынка — группы давления, политические партии и т.п. — заключили между собой сделку об осуществлении той или иной институциональной инновации (например, приняли соответствующий закон), то считать, что в экономике появилось новое правило, вообще говоря, нельзя.

Это можно  делать только в том случае и после  того, как алгоритм действий, входящий в это правило, стал систематически реализоваться (выбираться) экономическими агентами, совершающими сделки на товарных рынках в ситуациях, соответствующих предписываемым таким законом условиям применения вводимого правила. Следовательно, введенное понятие институционального рынка не противоречит, по крайней мере, здравому смыслу, согласно которому принять какой-то закон — вовсе не значит обеспечить его выполнение в жизни.

В государственных программах социального  развития страны требуется учет своеобразия сложившихся традиций, обычаев, привычек жизни людей, силы инерции в разных типах сообществ, особенностей состояния общественного мнения и менталитета в этих сообществах, неодинаковый уровень развитости в них массового правового и религиозного сознания, их предпочтений и антипатий, имеющегося разрыва в уровнях "современности", степени развитости в них демократических институтов.

¹ Интерпретация многих известных фактов и процессов современной эко 
номико-политической жизни России с точки зрения рассматриваемой 
концепции содержится в работах А.П. Заостровцева [Заостровцев, 1996].