Лекции по "Социологии"

Учет особенностей регуляции социальных взаимодействий в сфере экономики или образования, недопустимость перенесения в сферу политики, производства норм семейно-товарищеских отношений, отягощения экономики религиозно-нравственными представлениями о соборности, бескорыстии — все это, как показывает исторический опыт, эффективно способствует развитию как отдельных сфер, так и всей социальной жизни в целом.

Чем яснее  и четче осознается обществом, его отдельными гражданами необходимость учета специфики регуляции того или иного института, тем общество мобильнее, адаптированнее к историческим условиям.

Анализ социальных институтов: основные принципы

О функциях того или иного социального  института судят по тому, какие последствия, реальную пользу это взаимодействие имеет для общества.

Существуют последствия, которые никто не мог предположить — это так называемые латентные функции института, которые существуют наряду с явными, преднамеренными, ожидаемыми функциями (последствиями), ради которых и организуется институт как система самовозобновляемых взаимодействий.

Явные функции  непосредственно связаны с удовлетворением  тех или иных потребностей людей: институт образования существует для обучения и воспитания, экономические институты — для производства и распределения материальных благ, семья — для продолжения рода и воспитания подрастающего поколения и т.д.

Без анализа латентных функций наши представления о роли того или иного института в социальных процессах всегда прямолинейны, в чем-то примитивны и поэтому неточны.

Различают  два типа латентных функций: всеобщие и специфические.

Говоря о всеобщих латентных функциях, в данном случае мы имеем в виду, что все институты играют огромную роль в социализации личности. Необходимо назвать и другие всеобщие латентные функции институтов. Так, институциональные взаимодействия, «заведенный порядок вещей» с их ясными нормативными указаниями и санкциями выполняют огромную контрольную функцию.

Куда многообразнее специфические латентные функции. Здесь у каждого социального института могут быть свои особые «сюрпризы»...

Например, явная функция системы высшего образования для всех очевидна — подготовка специалистов высшей квалификации различных профессий. Но есть и другая, подчас малозаметная, но очень важная функция. Высшее образование играет огромное значение в воспроизводстве социальных различий в обществе между высшими и средними классами, с одной стороны, и низшими классами — с другой стороны. Иначе говоря, латентные функции высшего образования связаны с воспроизводством социальной стратификации.

Теория воспроизводственной  функции образования была предложена в 60-е гг. П. Бурдье, который констатировал, что во Франции сын высшего чиновника имеет в 24 раза больше шансов поступить в университет, чем сын сельскохозяйственного рабочего, в 40 раз больше, чем сын промышленного рабочего, и его шансы вдвое выше, чем у сына среднего чиновника.

Если рассматривать значение высшего образования в макрогрупповой социальной динамике, то здесь очевидна его функция воспроизводства высшего и среднего классов.

Изучение  латентных эффектов, результатов  деятельности тех или иных институтов является важнейшей задачей социологической  науки, в том числе конкретно-социологических  исследований.

Люди, осуществляющие управление, будь то политики, руководители страны или руководители предприятий, фирм, всегда должны помнить о латентных последствиях.

Итак, увидеть латентные последствия деятельности того или иного института, правильно представить их роль и значение для интеграции, стабильности и развития общества в целом — важное условие современного анализа сложных социальных явлений.

Р.Мертон предложил разделить последствия деятельности социального института, которые способствуют упрочению, выживанию, процветанию, саморегуляции данной системы (функции), и последствия, которые ведут к дезорганизации данной системы, изменениям ее структуры (дисфункции).

 Чтобы  адекватно оценить функцию того  или иного социального института, элемента социальной структуры, необходимо проанализировать агрегированный результат его деятельности в конкретной ситуации.

Полирезультативность, многофункциональность институтов приводит к тому, что функции многих институтов пересекаются, а иногда параллельны. Поэтому нельзя считать незаменимым тот или иной социальный институт.

Существуют  функциональные заменители, эквиваленты, функциональные альтернативы, порождающие сходные, близкие следствия.

Например, обучающие функции выполняют школа и телевидение, в то же время они выполняют и воспитательные функции наряду с семьей, армией, религией и т.д. Конечно, каждый из этих институтов имеет свои функциональные возможности в деле воспитания, с какими-то задачами лучше справляются одни институты, с какими-то — другие.

Вследствие  этого надо иметь в виду следующее.

Во-первых, в различных обществах  различные институты могут выполнять воспитательную, к примеру, функцию — такую функцию в нашей стране в советские времена выполняли трудовой коллектив, армия, школа, детский сад, семья и т.д. При этом воспитательная функция семьи снижалась, но все большее значение приобретало общественное воспитание.

В других странах  в силу исторических и других причин в области воспитания особую роль играли церковь и семья. Иначе говоря, в одних обществах воспитательную функцию выполняют один набор институтов, в других — другой.

Главное, чтобы воспитательная функция  выполнялась не теми, так другими (альтернативными) институтами, осуществлялось эффективное формирование и усвоение вырабатываемых культурных ценностей, норм, правил поведения.

Во-вторых, очень важно, чтобы в  случае выхода из строя одного из социальных институтов его воспитательную (в нашем примере) функцию эквивалентно выполняли другие институты. Однако это происходит не всегда. 

Например, в системе воспитания молодежи в последние годы произошли значительные негативные изменения: фактически устраняется от воспитания молодежи трудовой коллектив, резко снизили свои воспитательные функции школа, вуз.

Возникли ли за эти годы функциональные эквиваленты в области воспитания молодежи? В результате в системе воспитания образовался институционально-функциональный вакуум.

 

Термин “социальный институт” пришел в социологию из юридических наук (по аналогии с институтами собственности, брака и т.д.) и получил расширительное толкование. С точки зрения институциональной социологии (работы С.М.Липсета. Дж.Э. Ландберга, П. Блау, М. Дюверже, Р. Миллса и др.), социальные институты предстают, с одной стороны, как естественно-исторические образования, а с другой — как сознательно регулируемые и организованные формы деятельности людей, воспроизводящие определенные образцы поведения, привычки, традиции,  передающиеся из поколения в поколение.

 

Последние 15 лет характеризуются становлением российской институциональной теории.

Определение методологии анализа институциональных  отношений первоначально должно основываться на выделении принципов такого анализа.

Общие принципы анализа институциональных отношений  базируются на различных теоретических подходах к рассмотрению институтов.

Классифицируя направления институционального анализа, А. Олейник   выделяет   «старый»    институционализм    и   неоклассическую теорию. «Старый» институционализм использует методологию анализа, основанную на «холизме» (институты первичны, индивиды вторичны), в которой исходным пунктом в анализе становятся институты.

В свою очередь институциональный  анализ, который основан на неоклассической теории, за основу в исследованиях берет «методологический индивидуализм» и сводится при объяснении институтов через интересы и поведение индивидов, которые их используют для координации их действий — здесь индивиды первичны, институты вторичны.

Институты не возникают только спонтанно, естественным путем. Они отражают возникшие в обществе проблемы регуляции и кем-то, в конечном счете, разрабатываются и утверждаются как необходимые и достаточные механизмы такой регуляции. Но и институты не спускаются только «сверху», а вырастают и «снизу», как ответ на существующие потребности.

 

 

2.  Управляемые  и неуправляемые факторы институциональной  среды как практическая и научная проблема.

В любом социальном институте (а  отсюда и в обществе) тяга к устойчивости безусловно превалирует над тягой и способностью к переменам. Более или менее значимое социальное изменение в процедурах взаимодействий, правах и обязанностях партнеров, их иерархии всегда является непростой проблемой. Почему?

Во-первых, изменения в социальных институтах ввиду спаянности, слитности «ячеек», функций, невозможно проводить точечно, лишь в одной данной ячейке: любое изменение прав, обязанностей одного агента неминуемо затрагивает права, полномочия другого агента. Возникает цепная реакция — так называемый «эффект домино», что ведет к деорганизации всей цепочки социального института, а это резко снижает уровень предсказуемости, увеличивает элемент риска. Любое изменение в социальном институте, таким образом, требует в той или иной степени изменения всей (или по крайней мере значительной части) цепи института. А это всегда нелегко, непросто сделать.

Во-вторых, изменения в социальных институтах необходимо проводить относительно синхронно: нельзя допустить, чтобы одни участники институциальных взаимодействий уже начали работать по новым правилам, нормам, законам, а их партнеры, коллеги придерживались бы старых правил, норм, законов. Возникнет разрыв «полей ответственности», разрыв взаимодействий, чреватый распадом социального института.

В-третьих (и это, пожалуй, самое главное), необходимо, чтобы эти изменения признали легитимными (разумными, обоснованными) все участники институциональных взаимодействий или (если речь идет о локальном изменении в одном из частных звеньев цепи институциональных связей) те, кого эти изменения непосредственно затрагивают.

Этого добиться очень нелегко: изменения, как правило, ведут к перераспределению прав и обязанностей, льгот и привилегий агентов, т.е. затрагивают их интересы, таят в себе риск непредсказуемости, неизвестности, возможного ухудшения положения вещей. Поэтому люди редко соглашаются на серьезные изменения социальных институтов, пока принятый порядок вещей способен в целом удовлетворить их потребности.

Итак, изменения социальных институтов таят в себе риск разлада социальной машины, дезорганизованности, непредсказуемых последствий, утраты стабильности.

Как показывает исторический опыт и логический анализ, чтобы пробить «непробиваемую стену» институализированных взаимодействий, необходимо использовать как минимум две самые мощные силы социального преобразования (или разрушения).

Первая (главная) сила — это сила заинтересованности людей, признания ими необходимости изменения социального института и согласия (пассивного или активного) на утверждение новых норм. Так как любой институт сохраняется и воспроизводится на основе легитимации его правил, норм как разумных, «священных», то изменение института предполагает изменение легитимации и признания легитимными новых устоев.

Без готовности к изменениям, признания обществом  предлагаемых путей разумными, желательными изменения социальных институтов невозможны. Никакие усилия царей, президента, группы «столичных реформаторов» без легитимации не могут привести к устойчивым изменениям глубинных структур общества, статусно-ролевых стандартов поведения, норм взаимоотношений между участниками института.

Вторая сила — это сила власти. Именно власть обладает функцией нормотворчества, помноженной на невиданную силу, обязывающую людей делать то, что не хочется, включая ресурсы принуждения.

Власть может не только предложить новые нормы, правила игры для всех вовлеченных в институализированные взаимодействия, перераспределить права и обязанности, привилегии между агентами, их иерархию, не только относительно синхронно изменить поведение основных участников, но и, подкрепив свои предложения силой авторитета или насилия, реализовать (реально обеспечить, применяя санкции) новый порядок институциональных

В сущности, за 1917—1992 гг. дважды менялись все социальные институты:

институты экономики  и права (объектом социальных экспериментов в процессе обеих трансформаций являлась собственность на средства производства, а это выходит за рамки только экономических отношений, становясь предметом юридических отношений, так как сменяются субъекты собственности);

институты социальной дифференциации, неотступно следующие за экономическими преобразованиями;

политические  институты, оказавшиеся наиболее подвижными и уязвимыми для преобразований (непременный откат после очередных безуспешных продвижений вперед);

институты социализации (смена социальных и ценностных ориентиров — от "коммунизации" к "капитализации" общественного и индивидуального сознания);

институт образования (прерывание преемственности, замена одних образовательных стандартов другими, постоянные социальные открытия/закрытия доступа к образованию);