Автор работы: Пользователь скрыл имя, 31 Декабря 2010 в 16:32, курс лекций
30 тем.
Страна
на пути реформ в
годы «оттепели»
План
Либерализация
политической системы
общества
И.В. Сталин умер 5 марта 1953 г. Его кончина была воспринята советским обществом как национальная трагедия. В массовом сознании преобладало не столько ожидание перемен, сколько надежда на сохранение преемственности политики. Люди хотели стабильности и не стремились к радикальным поворотам, всегда сопряженным с жертвами.
Однако для политической системы смерть вождя послужила толчком к началу ее кардинальной перестройки. Концентрация власти в руках Сталина, долгое время практически единолично управлявшего страной, препятствовала созданию надежного механизма ее передачи новому поколению руководителей. Среди них было немало талантливых людей, но все они были поражены болезнью страха. Поэтому, не сговариваясь, выступали против вождистской модели организации власти, за коллективный контроль над нею, который мог бы гарантировать каждому личную безопасность от репрессий со стороны более удачливого соратника. Так был провозглашен принцип «коллективного руководства». Итогом его реализации стало создание политического режима демократуры с элементами просвещенного авторитаризма. Это такой тип власти, при котором хотя и существуют демократические процедуры, но определяют жизнь общества не они, а политические элиты.
Формирование реформистски настроенной элиты в советском обществе растянулось на все 50-е годы. Оно сопровождалось освобождением от «твердых сталинистов» и утверждением видимости «коллективного руководства» страной и партией. Процесс вызревания прореформистски настроенной элиты — непременное условие отказа от тоталитарной модели управления обществом. Этот переход почти никогда не начинается с массовых движений. Его обычно инициируют «реформы сверху», которые осуществляются во имя продления срока господства элит в новых исторических условиях. Эти ситуации часто возникают в условиях «вызова» времени. Советское общество в лице партийно-государственной верхушки встало на путь трансформации бессознательно, под влиянием, с одной стороны, страха, с другой — новых ценностных установок: потребностей гуманизации политической системы и необходимости соответствовать уровню научно-технического прогресса и сопряженных с ним общественных перемен.
В таких странах, как Россия, от позиции лидера нередко зависит путь, по которому пойдет держава. После смерти Сталина борьба за лидерство по существу персонифицировала различные варианты развития общества. Правда, лица, их представлявшие, на порядок уступали Сталину в масштабности и государственной прозорливости. Всех их гипнотизировали реформы. Утвердить свою значимость они могли не иначе, как противопоставляя свой курс сталинскому, даже если он грозил подрыву могущества их власти. Многие начинания носили в этой связи непродуманный, спонтанный характер, более разрушали, нежели преображали к лучшему состояние дел. Никто из лидеров после сталинской формации не обладал должной решимостью и последовательностью в осуществлении избранного курса. Сделав шаг вперед, тут же оглядывались назад и искали пути отступления. Или, как сказал Мао Цзедун о Хрущеве, он одну ногу занес в новое, но так и не поставил ее, оставшись стоять на одной ноге.
Официально после смерти Сталина к власти пришло коллективное руководство в лице Г.М. Маленкова (глава правительства), В.М. Молотова (министр иностранных дел), Л.П. Берии (министр внутренних дел и государственной безопасности), Н.С. Хрущева (секретарь ЦК КПСС), Л.М. Кагановича (первый зампред Совмина), А.И. Микояна (министр торговли), Н.А. Булганина (министр обороны), К.Е. Ворошилова (председатель Президиума Верховного Совета СССР), М.В. Сабурова (председатель Госплана СССР) и М.Г. Первухина (министр электростанций и электропромышленности).
Наиболее влиятельными фигурами политического Олимпа СССР оказались Л.П. Берия, Г.М. Маленков и Н.С. Хрущев. Между ними и развернулась борьба за власть. Хотя первым человеком в партии и государстве официально оказался Маленков, он, как и все коллективное руководство, боялся всесильного Берии. Министр внутренних дел и государственной безопасности располагал фактическими рычагами власти и знал все болевые точки системы. Он не стремился к режиму открытой личной диктатуры, зная о своей непопулярности в верхах и в народе. Его вполне удовлетворяла роль второго лица, задающего всему негласный тон, поэтому он лавировал и вел двойную игру с Маленковым и Хрущевым, поддерживая в каждом уверенность в собственной лояльности. Однако он был заподозрен в подготовке государственного переворота. Это заставило всех его оппонентов забыть о разногласиях и объединиться против Берии. 26 июня 1953 г. на заседании Президиума Совета Министров СССР, превращенного по ходу в заседание Президиума ЦК КПСС, Берия неожиданно для него был обвинен в преступлениях и арестован при участии Г.К. Жукова, К.С. Москаленко и других генералов и офицеров. В декабре 1953 г. его осудили и казнили как «врага Коммунистической партии и советского народа».
Был ли Берия реформатором? В чем можно не сомневаться относительно него, так в его полном политическом аморализме. Если выигрыш сулила установка на реформы, он становился реформатором, в смелости предложений превосходившим всех. Вот перечень его основных преобразований. В апреле 1953 г. по его предложению было прекращено «дело врачей». Еще раньше, 6 марта, он дал указание о передаче ГУЛАГа министерству юстиции, а всех его строительных главков — соответствующим министерствам. По его инициативе было прекращено строительство малоэффективных объектов (Главного Туркменского канала, канала Волга-Урал и др.). Он выступал против колхозов в странах народной демократии, за выдвижение национальных кадров в советских республиках, перераспределение властных полномочий от партийных органов к государственным. Наибольшей смелостью отличались его внешнеполитические ориентации. Он высказывался за нормализацию отношений с Югославией, за объединение обеих Германий на нейтральной платформе, контакт коммунистов с приверженцами идеи «демократического социализма».
Подобная решительность в обнаружении новаций со стороны Берии небезосновательно рассматривалась коллективным руководством страны как перерожденчество, угодное «Эйзенхауэрам, Черчиллям и Тито». В вину ему вменили контакты с врагами дела социализма и «шпионскую деятельность в интересах «мирового капитализма». Июльский 1953 г. Пленум ЦК КПСС обвинил его в том, что он «хотел похоронить имя товарища Сталина». И вправду, Берия выступил инициатором отказа от широкого упоминания имени Сталина на страницах печати. По его инициативе было прекращено издание собрания сочинений Сталина, ликвидирована практика оформления зданий и колонн демонстрантов портретами руководителей партии.
Был ли он борцом с культом личности? Скорее его антисталинская деятельность походила на сведение задним числом личных счетов с вождем. Ревность к популярности Сталина, понимание, что народ добровольно не понесет его портреты на демонстрации, подталкивала Берию к непримиримой позиции в борьбе с культом личности. Роль реформатора, «серого кардинала» и непримиримого борца с культом Сталина подходила для него более всего.
Политические оппоненты Берии, Маленков и Хрущев, отмежевавшись от его одиозной фигуры, тем не менее восприняли многое из того, что он говорил, а в плане борьбы с культом личности и либерализации общества пошли даже дальше него. Это был знак эпохи. Любое политическое утверждение должно было сопровождаться дистанцированием от сталинской модели управления, вступать в противоречие с идеалом массового сознания, ориентированным на преемственность руководства. Это создавало необходимость действовать на первых порах в маске «наследников Сталина».
Г.М. Маленков в роли реформатора продержался у кормила власти намного дольше Берии. Своей потенциальной социальной опорой он видел деревню. В речи на августовской 1953 г. сессии Верховного Совета СССР Маленков сформулировал новый экономический курс страны на приоритетное развитие легкой промышленности во имя насыщения рынка товарами народного потребления и повышения уровня жизни народа. Эта задача должна была решаться в комплексе с выводом сельского хозяйства из затяжного кризиса путем наращивания государственной помощи ему. Подобная установка имела большой резонанс в обществе, обеспечила Маленкову высокую оценку в массовом сознании колхозников и рабочих. Тогда же в августе 1953 г. Маленков первый раз употребил ставшее позже популярным слово «разрядка», выступил против политики «холодной войны» как ведущей мировую цивилизацию при современных технических средствах к гибели.
Еще одна новация касалась небывало жесткой критики партийно-государственного аппарата за бюрократизм, пренебрежение нуждами народа, разложенчество и взяточничество. В бытность Маленкова председателем Совета Министров СССР были ликвидированы внесудебные органы (Особое совещание при МВД, «тройки», «пятерки»), Верховный Суд СССР получил право пересматривать по протестам Генерального прокурора их решения. Так началась первая волна реабилитаций по политическим процессам 30-х — начала 50-х годов. Первым Верховный Суд СССР пересмотрел Ленинградское дело. Всего за 1954—1955 годы были реабилитированы более 7 тысяч человек.
Казалось бы, столь быстро нараставшая популярность должна была обеспечить Маленкову долгую политическую карьеру. Однако он просчитался, не создав себе надежной политической опоры, а наоборот, противопоставив себя партийному большинству. На январском 1955 г. Пленуме ЦК КПСС Хрущев обвинил Маленкова в незрелости руководства, стремлении к «дешевой популярности» среди народа. Ошибочными признавались идеи приоритетного развития отраслей группы «Б» и тезис о гибели мировой цивилизации в случае третьей мировой войны. В феврале 1955 г. Маленков официально «попросил» об отставке. Его на посту главы правительства сменил Н.А. Булганин, пост которого занял Г.К. Жуков (министр обороны). Эти перестановки укрепили позиции Н.С. Хрущева.
Политическая
карьера Н.С. Хрущева оказалась
более продолжительной и
Следуя
логике борьбы за власть, он пошел дальше
Берии и Маленкова в
Лишившись оппозиции «справа», Хрущев стал быстро «леветь». Именно в 1957—1958 годах начались громкие кампании и большие скачки, практика восхваления личных заслуг и достоинств «дорогого Никиты Сергеевича». Объем власти Хрущева в последние годы его правления оказался соизмерим с тем, каким обладал Сталин. Но Хрущев по-иному пользовался ею. Он не склонен был к применению репрессивных методов в политике. Ни один из его оппонентов лично не пострадал, хотя политическая карьера многих закончилась именно в его дни. Однако Хрущева характеризовал политический волюнтаризм, склонность принимать непродуманные решения, тяга к частым и необоснованным организационным перестройкам, лихорадившим жизнь страны. Иногда он действовал как авторитарист, заставляя подчиняться своему мнению людей в тех вопросах, в которых не был сведущ.
Сам Н.С. Хрущев свою главную заслугу перед страной видел в разоблачении культа личности Сталина. 25 февраля 1956 г. в последний день работы XX съезда КПСС неожиданно для большинства присутствующих Хрущев выступил с докладом «О культе личности и его последствиях», аргументируя его велением времени. Заседание было закрытым, прения по докладу не открывались, в печати он так и не появился. В докладе осуждались массовый террор, нарушения внутрипартийной демократии и принципа «коллективного руководства». В изданном позднее специальном постановлении ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий» культ личности оценивался как чуждое социализму явление, причины которого виделись в сложной внутренней и внешней политической ситуации 20—30-х годов, а также в личных качествах Сталина. Критика оставалась на этом этапе дозированной, не затрагивала основ созданной при Сталине системы государственного социализма.
Доклад Хрущева, несмотря на все предосторожности, вскоре ставший широко известным, произвел в обществе эффект разорвавшейся бомбы. Он расколол умы и сердца людей. Кумир был повержен, а народ учился гасить в себе любовь, «которая так сильно укоренилась во всем организме». Разговоры о Сталине шли повсюду. Неокрепшие умы детей привыкали судить и спрашивать старших: как вы могли ничего не знать? От личной темы переходили к переосмыслению истории. В обществе наметился радикальный поворот от доверия к ниспровергательству и критике власти. Все это усугублялось непоследовательностью действий руководства страны. Хрущев, сам того не ожидая, подрубил становой хребет системы — веру в непогрешимость верховной власти. Как говорили низовые коммунисты, руководство что-то поднапутало с критикой культа личности Сталина — сначала осудили его, а теперь снова начали восхвалять его. Обсуждение темы дня на партийных собраниях прекратили, посчитав, что в ходе кампании критики были допущены перегибы. Они выражались в распространении митинговых настроений и ниспровержении авторитетов как таковых.