Шпаргалка по "Философии"

 

Во второй половине XIX в. научные  открытия заставляют ученых перейти  к реляционной трактовке пространства и времени. Развивается классическая электродинамика, которая базируется на отказе от принципа дальнодействия, т. е. мгновенного распространения  света. Дело в том, что в классической физике свет распространялся в особой светоносной среде — эфире. Согласно единой теории электромагнитного поля, движение Земли относительно мирового эфира должно влиять на скорость распространения  света. Начиная с 1881 г. сначала Майкельсон, а затем — с 1887 г. — он же совместно  с Морли ставят серию опытов с  целью эмпирического подтверждения  данной идеи (в историю науки данные опыты вошли под именем их авторов  как «опыты Майкельсона — Морли»). Однако результат опытов оказался негативным, скорость света при всех измерениях оставалась постоянной.

 

Лоренц и Фицджеральд  объяснили это сокращением размеров движущихся тел и замедлением  хода движущихся часов, что являлось попыткой «спасти» классическую физику. И это было не случайно, так как  в противном случае из результатов  опыта вытекали следующие выводы, невозможные для ученых, придерживающихся классических физических представлений:

Земля неподвижна, что явно противоречило науке, которая экспериментально обосновала факт движения Земли.

Эфира нет, что также противоречило  науке, так как с помощью понятия  эфира был сделан ряд открытий и объяснено множество явлений, например в рамках волновой теории света.

 

В 1905 г. А. Эйнштейн излагает свою специальную теорию относительности, успешно разрешая накопившиеся противоречия, но отрицая при этом существование  эфира.

 

Постулатами его теории являются следующие:

 Специальный принцип  относительности, согласно которому  законы природы неизменны во  всех инерциальных системах отсчета,  т. е. в системах, находящихся  в состоянии покоя или равномерного  и прямолинейного движения.

Принцип предельности: в природе  не может быть взаимодействий, которые  превышают скорость света.

 

Из данной теории следовал целый ряд выводов, касающихся понимания  пространства и времени, которые  уже существовали в философии  в рамках реляционных представлений.

 

Прежде всего, изменялся  смысл категорий времени и  пространства. Пространство и время  предстали как относительные  свойства бытия, зависящие от систем отсчета. Оказалось, что пространство и время имеют физический смысл  только для определения порядка  событий, связанных материальными  взаимодействиями. Кроме того, пространство и время оказались имманентно взаимосвязанными друг с другом (четырехмерное  пространство Г. Минковского), а все события в мире стало возможным трактовать как происходящие в пространственно-временном континууме.

 

Отсюда был сделан принципиальный вывод, что сами пространство и время  производны от конкретных физических событий и взаимодействий. Иными  словами, они не являются независимыми онтологическими сущностями. Реально  только физическое событие, которое  можно описать в пространственно-временных  характеристиках. Соответственно проблема установления одновременности событий  есть лишь конвенция, соглашение путем  синхронизации часов с помощью  светового сигнала.

 

Общий смысл интерпретаций  эйнштейновских открытий сводился к  тому, что время и пространство не объективны, а есть лишь результат  нашей конвенции. Однако сам Эйнштейн с такими субъективистскими трактовками  не соглашался. Если, например, Мах говорил  о том, что пространство и время  — комплексы наших ощущений, то Эйнштейн оговаривался, что физический смысл пространству и времени  придают реальные процессы, которые  позволяют установить связь между  различными точками пространства.

 

Таким образом, в философском  плане пространство и время предстали  как важнейшие атрибуты бытия, характеризующие  функцию физических отношений между  объектами.

5. Многообразие пространственно-временных  уровней бытия

 

Как неоднократно отмечалось выше, физика (как и любая иная наука) всегда интерпретирует мир в  рамках своей собственной изменяющейся предметности. В этом смысле любые  представления, например о пространстве и времени, в ней относительны. Но в философском плане сводить  понимание пространства и времени  лишь к их физическим вариантам неправомерно. Человек живет не только в мире физическом, но и в мире социальном, биологическом, духовном и т. д., который  не менее важен для человека.

 

Так, феномены пространства и времени принимают различные  образы в зависимости от той или  иной культуры, что отражается и  на языковом уровне. В современном  русском языке существуют три  языковых обозначения времени, которые  определяют событие относительно момента  речи (прошлое, настоящее, будущее). В  других языках формы времени могут  указывать на временную дистанцию (близость или отдаленность события); имеются системы «относительных»  времен, дающие сложную двух- (и даже трех-) ступенчатую ориентацию. А  это, в свою очередь, означает, что  представители разных культур воспринимают время по-разному. С данной проблемой  сталкивается любой переводчик, который  вынужден осуществлять интерпретацию  при передаче временных смыслов  одной культуры на язык другой. С  точки зрения индивидуального восприятия это означает, что представители  разных культур различным образом  могут описать временное состояние, т. е. по-разному отнестись к расположению событий во времени.

 

Более того, принято считать, что различия в понимании пространства и времени существенно влияют не только на специфику их восприятия, но и на специфику их использования  даже в физике. Культура, которая  выражается через язык, детерминирует  образы и представления о мире, в том числе и научные, окрашивает науку в национальные цвета.

 

В русском языке пространство может означать широту, пространность  и т. д. А в немецком языке «Raum» (пространство) связывается с понятием чистоты, пустоты и ограничения, даже фонетически. Пространство — это  фактически отстранство.

 

Как известно, Декарт не хотел  измерять пространство, как это делали представители другой культуры —  Кеплер или Галилей. Для него пространство — это «растекание» как таковое, и вовсе неважно куда. Тогда  как для германца важнее понять сам  адрес этого «растекания».

 

Ньютон пошел по пути разрыва  материи-полноты и пространства. В результате в отличие от мифопоэтического представления мир в физической картине стал бессмысленным, измеряемым и ограниченным пространством и  временем.

 

Как видим, разное понимание  времени порождает и во многом различное понимание мира в разных культурах «по горизонтали», т. е. в разных одновременных культурах.

 

Но существуют и «вертикальные  различия» в культурах, которые  отдалены друг от друга не только однопространственно, но и исторически. Именно поэтому  нам бывает так трудно понять представления  о пространстве и времени в  культурах других эпох.

 

Так, в Древнем Китае  время трактовалось не как некая  последовательность равномерных и  направленных в будущее событий, а, напротив, как совокупность неоднородных отрезков. Поэтому историческое время  получает здесь свои личные имена, связанные  с жизнью конкретных людей, прежде всего  императоров. Соответственно такое  понимание времени требовало  и иного представления о пространстве. Замкнутое пространство и цикличное  время — вот модель мира, в  которой живет человек. Поэтому  будущее рассматривалось в Китае  не как нечто стоящее впереди  и еще не осуществленное, а скорее как нечто уже бывшее и до сих  пор непревзойденное по своему совершенству.

 

В понимании древних скандинавов  время не течет линейно и без  перерывов, а представляет собой  цепь человеческих поколений, ощущается  и переживается людьми в значительной мере циклично, как повторение. Время  — это прежде всего течение  жизни людей, оно индивидуально. С таким пониманием времени связано и убеждение людей в том, что они могут воздействовать на время через систему сакральных действий. Древние скандинавы верили, что прошлое хотя и миновало, но когда-то вернется, что «будущего еще нет, но вместе с тем оно уже где-то таится, вследствие чего провидцы способны его с уверенностью предрекать. Время мыслилось подобным пространству: удаленное во времени (в прошлое или будущее) представлялось столь же реальным, как и удаленное в пространстве» [1].

1 Гуревич А. Я. Средневековый  мир. Культура безмолвствующего  большинства. М., 1990. С. 81—82.

 

Для человека столь же существенным является сам факт субъективного  переживания времени. Так, если вы заняты каким-то делом и день пролетает  для вас быстро, значит, он наполнен событиями. Зато по прошествии некоторого времени, вспоминая все эти события, вы как бы растягиваете прошедшее  время, вам есть что вспомнить. И  напротив, если день мучительно тянется  от безделья и отсутствия значимых событий, то по прошествии некоторого времени вам нечего вспомнить, и  тогда говорят о том, что время  прошло незаметно.

 

Таким образом, рассматривая с философской точки зрения пространство и время как формы бытия, мы можем выделять в нем некоторые  самостоятельные уровни, относительно которых происходит спецификация данных категорий. Иными словами, качественные характеристики данных уровней в  значительной мере изменяют общие представления  о пространстве и времени, наполняя их конкретным содержанием.

 

Поэтому, говоря, например, о  времени, мы ни в коем сучае не должны понимать его только в физическом и даже в природном смысле. Время, как показал видный отечественный  философ XX в. Н. Н. Трубников, «есть мера социально-исторического и всякого  иного бытия, мера социально-исторической и всякой иной его связи и последовательности. Как такая мера оно может быть измерено и сосчитано в тех  или иных отвлеченных единицах, как-то: год, месяц, час или еще в более  отвлеченных единицах частоты колебаний  атома какого-либо удобного для этого  элемента. Но оно всегда есть нечто  иное и большее, чем этот счет и  это измерение. Оно есть мера человеческой жизни и человеческого ее определения».

 

Поскольку мир представляет собой иерархическое, многоуровневое образование, мы можем выделять и  соответствующие этим уровням специфические  пространственно-временные отношения. Например, мы можем говорить об историческом или социальном времени. Оно весьма своеобразно. Это не просто физическое время, опрокинутое на историю. Для  естественных наук время — это  совокупность однородных отрезков. А  история, события в ней — принципиально  неоднородны. Есть периоды, когда время  как бы застывает, а есть периоды  таких исторических преобразований, когда в жизнь одного поколения  как бы вмещаются целые века. К  тому же история развивается таким  образом, что насыщенность событиями  и изменениями постоянно нарастает, т. е. историческому времени свойственно  убыстрять свой ход. Поэтому историческое время — это выделенная длительность, текучесть конкретных событий с точки зрения их значения для людей как своего, так и нашего времени.

 

Пространство также несет  в себе не только физические представления, но и глубочайший человеческий смысл. Для человека оно всегда выступает  прежде всего как некоторое локализованное (индивидуальное) пространство, как  более крупное — государственное, этническое — пространство и, наконец, как некое мировое, космическое  пространство. Каждое из этих пространств  наряду с физическими характеристиками, имеет свой собственный смысл, который, кстати говоря, не всегда доступен представителю  иной культуры или иного этноса. Этот смысл подчас и самим носителем  данной культурной традиции не осознается в явной форме, а чаще проявляется  стихийно. Таким образом, человек  как личность живет не просто в  физическом, но в особом культурно-смысловом  пространстве, состоящем из различных  значащих мест, оказывающих самое  прямое влияние на наше поведение  и образ мыслей. Не только мы формируем  пространство, упорядочиваем его  сообразно нашим целям и желаниям, но и оно активно формирует  нас.

 

Хотя в естественных науках пространственно-временные представления  базируются на физических моделях, они  имеют свою специфику, связанную  с предметной областью конкретных наук. Соответственно и исследования феномена времени в естественных науках различаются  по этим указанным понятиям. С одной  стороны, вырабатываются специфицированные  для различных областей бытия  описания изменчивости, которые весьма отличаются друг от друга и от базового физического представления. А с  другой — исследуется проблема относительного времени, т. е. времени, фиксируемого с  позиции выбранных часов.

 

Таким образом, оказывается, что исключительно физическая интерпретация  времени не удовлетворяет естествознание по многим параметрам. Прежде всего, современных  ученых не устраивает так называемый физический контекст представлений  о времени, которое измеряется физическими  часами. Физическое понятие времени  значительно огрубляет процессы, происходящие в природе, что заставляет сомневаться в возможности его  универсального и механического  применения во всех областях естествознания. Не случайно ученые вынуждены вводить  специфицированные относительно разных областей понятия времени, которые  отражают существенные характеристики именно данной области материальной действительности.

 

Например, для биологии вполне можно говорить о специфически организованном пространстве и времени, более того, даже об особом биологическом пространственно-временном  континууме. Специфика пространства здесь связана с иной организацией биологической системы, в которой, к примеру, существенное значение имеет  асимметричность расположения органических молекул, которая на более высоком  эволюционном уровне проявится в  асимметрии правого и левого полушарий  головного мозга человека.