Совершенствование уголовно-правовой защиты прав несовершеннолетних на государственном уровне

Таким образом, анализ законодательства позволяет сделать вывод о том, что под малолетними понимаются несовершеннолетние в возрасте до 14 лет. Причем диапазон возраста таких несовершеннолетних (малолетних) весьма широк - с момента рождения до достижения 14 лет.

Как считают некоторые  ученые, наиболее целесообразно выделять в уголовном законодательстве три категории несовершеннолетних потерпевших: малолетние (возраст - до 7 лет); несовершеннолетние в возрасте от 7 до 14 лет; несовершеннолетние в возрасте от 14 до 18 лет. С этой точкой зрения трудно согласиться. Введение такой классификации в уголовный закон приведет к тому, что возраст от 7 до 14 лет не будет считаться беспомощным состоянием несовершеннолетнего потерпевшего. Кроме того, совершение преступлений в отношении несовершеннолетних данной возрастной категории нельзя будет признать в качестве обстоятельства, отягчающего наказание.¹²

На наш взгляд, решением исследуемой проблемы может стать  введение в Общую часть УК РФ понятия  «малолетний». При этом можно предложить следующее законодательное определение этого понятия: «Малолетними в статьях Общей и Особенной части настоящего Кодекса признаются лица, не достигшие ко времени совершения преступления четырнадцатилетнего возраста». В результате такого нововведения возрастная группа «лица, не достигшие 12 лет», как особая категория потерпевших, будет автоматически отнесена к категории «малолетний».

Таким образом, установление повышенной уголовной ответственности  за преступления, посягающие на половую  неприкосновенность несовершеннолетних, осуществляется путем введения в Уголовный кодекс специальных составов посягательств на несовершеннолетних, а также учета возраста потерпевшего в качестве отягчающего ответственность обстоятельства (квалифицирующего признака) в рамках статей Общей и Особенной части УК РФ.

Однако законодатель, предусмотрев в ст. 134 и 135 УК РФ новый квалифицированный состав - совершение преступления в отношении лица, заведомо не достигшего 12 лет, проявил, на наш взгляд, явную непоследовательность. Составы других половых преступлений, в частности, предусмотренных ст. 131 и 132 УК РФ, имеющие большую общественную опасность при их совершении в отношении несовершеннолетнего (малолетнего), такого особо квалифицирующего признака не имеют.

Кроме того, Федеральный  закон от 27 июля 2009 г. оставил без  внимания ст. 133 УК РФ («Понуждение к действиям сексуального характера»). На наш взгляд, следовало бы также дифференцировать уголовную ответственность за это преступление с учетом возраста потерпевшего.

Необходимо констатировать и тот факт, что принятый федеральный закон не решил множество существующих в правоприменительной практике проблем квалификации половых преступлений против несовершеннолетних. Более того, новая система дифференциации уголовной ответственности еще более усложнила их решение.

Одна из основных проблем, связанная с применением ст. 134 УК РФ в судебной практике, состоит в отграничении добровольного, ненасильственного, полового сношения от изнасилования с использованием беспомощного состояния потерпевшей. Как известно, беспомощность может быть выражена и в малолетнем возрасте потерпевшего. Так, п. «з» ч. 1 ст. 63 УК РФ предусматривает в качестве отягчающего обстоятельства «совершение преступления в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности, а также в отношении малолетнего, другого беззащитного или беспомощного лица либо лица, находящегося в зависимости от виновного».

В судебной практике в  настоящее время малолетний возраст  потерпевшей также расценивается  как беспомощное состояние. Так, согласно п. 4 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 июня 2004 г. № 11 «О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 Уголовного кодекса Российской Федерации», половое сношение с лицом моложе 16 лет считается изнасилованием с использованием беспомощного состояния потерпевшей, если последняя не понимала характера и значения совершаемых действий. Таким образом, если потерпевшая (потерпевший) не понимала значения и характера совершаемых с нею действий вследствие малолетнего возраста, совершенное виновным преступление следует квалифицировать как изнасилование или насильственные действия сексуального характера с использованием беспомощного состояния потерпевшей.

Проблема состоит в  том, что выяснить, способен ли был  потерпевший действительно осознавать смысл и значение совершаемых с ним действий. Для ее решения в юридической литературе предпринимались попытки предложить четкий возрастной критерий для разграничения ст. 131, 132 и 134 УК РФ. В учебной и научной литературе распространено мнение, что согласие лица, не достигшего 14 лет, на половое сношение и иные действия сексуального характера не имеет юридического значения. Так, в частности, по мнению В.И. Арьковой и Н.И. Трофимова, изнасилованием с использованием беспомощного состояния потерпевшей следует считать добровольное половое сношение с девочкой, не достигшей 12-летнего возраста.¹³

Во многих зарубежных странах законодателем определена нижняя возрастная граница для состава  незаконного полового сношения с  несовершеннолетним. Так, например, в Австралии, Италии, Норвегии она составляет 10 лет, в Люксембурге, США (штат Нью- Йорк) - 11 лет, в Аргентине, Венесуэле, Дании, Испании - 12 лет, в Великобритании и на Кипре - 13 лет, в Бразилии - 14 лет. Как видим, законодатель во многих странах, признавая, что незаконное половое сношение с несовершеннолетним и насильственное половое посягательство на малолетнего - это два различных по степени общественной опасности и по своей юридической конструкции деяния, проводит четкую границу между указанными преступлениями.

На наш взгляд, не следует  для разграничения ненасильственного  полового сношения и изнасилования  с использованием беспомощного состояния  потерпевшей принимать во внимание только лишь объективный критерий - возраст потерпевшего. Индивидуальные психические особенности даже 10-летнего ребенка могут обусловить понимание им значения и характера совершаемых в отношении него сексуальных действий.

В то же время, например, 13-летний ребенок, в силу отставания в интеллектуальном развитии, может быть лишен способности адекватно оценивать происходящее. Поэтому при решении вопроса о квалификации действий виновного, оценки его психического или физического состояния, когда возникает сомнение в его способности правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, необходимо обязательное назначение и производство комплексной судебнопсихологической и сексологической экспертизы.

К числу недостатков  новой системы дифференциации уголовной  ответственности относится также, на наш взгляд, несогласованность санкций особо квалифицированных составов преступлений, предусмотренных ч. 4 ст. 132 УК РФ и ч. 4 ст. 134 УК РФ. Проведенный сопоставительный анализ санкций указанных норм показал, что и насильственные действия сексуального характера, и ненасильственные половое сношение, мужеложство или лесбиянство, совершенные группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой в отношении лица, не достигшего четырнадцатилетнего возраста, относятся к категории особо тяжких преступлений (максимальное наказание в виде двадцати лет лишения свободы). Основные же составы указанных деяний (ч. 1 ст. 132 и ч. 1 ст. 134 УК РФ) явно различаются по степени общественной опасности: насильственные действия сексуального характера отнесены законодателем к категории тяжких преступлений, а половое сношение, мужеложство или лесбиянство, совершенные без применения насилия, — к категории преступлений средней тяжести. Как видим, законодатель проявил явную непоследовательность при градации наказаний за преступления, имеющие разную степень общественной опасности. Вместе с тем, согласно принципу справедливости в уголовном праве, наказание должно максимально соответствовать степени общественной опасности деяния. Бесспорно, что любое преступление, совершенное групповым способом с применением насилия либо с угрозой его применения, обладает повышенной степенью общественной опасности, а значит, должно повлечь более строгое наказание.

Федеральный закон от 27 июля 2009 г. также не устранил несоответствие названия ст. 134 УК РФ содержанию её диспозиции. Так, К. Кантемирова, приводя различные формы иных действий сексуального характера, справедливо отмечает, что термины «половое сношение и иные действия сексуального характера», указанные законодателем в названии ст. 134, значительно шире по смысловому значению терминов «половое сношение, мужеложство, лесбиянство», используемых в диспозиции этой нормы. Этот недостаток законодательной регламентации приводит к тому, что все иные действия сексуального характера квалифицируются в настоящее время по ст. 135 УК РФ («Развратные действия»). С учетом изменений, внесенных в эту статью Федеральным законом от 27 июля 2009 г., иные действия сексуального характера, совершенные без применения насилия в отношении лица, например, заведомо не достигшего 12-летнего возраста, квалифицируются по ч. 3 ст. 135 УК РФ, санкция которой предусматривает максимальное наказание в виде 12 лет лишения свободы, тогда как максимальная санкция ч. 3 ст. 134 УК РФ составляет 15 лет лишения свободы.

На наш взгляд, в  приведенных случаях усматривается  явное нарушение принципов справедливости и индивидуализации уголовной ответственности. Законодателю следует пересмотреть принципиальные подходы к градации наказания за половые преступления с квалифицированными составами. Представляется, что решение исследованных проблем будет способствовать дальнейшему совершенствованию уголовного законодательства и правоприменительной практики по делам о преступлениях против половой неприкосновенности несовершеннолетних, что, в свою очередь, усилит эффективность борьбы с этими общественно опасными деяниями.

Уголовное законодательство России, разъяснения Пленума Верховного Суда РФ, определяя основные позиции  уголовной ответственности за вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления, тем не менее, не отвечают на все спорные вопросы правоприменительной практики.

В частности, в обзорах  судебной практики по уголовным делам  о преступлениях, предусмотренных  ст. 150 УК РФ, обращают на себя внимание имеющие место противоречия по вопросу вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления путем обмана.

Прежде чем приступить к исследованию этой проблемы, отметим, что понятия обмана в уголовном  законе не содержится, хотя этот признак  используется законодателем при конструировании ряда составов преступлений УК РФ достаточно широко. Руководствуясь принципом единства применяемой в законе терминологии, прибегнем к одному из доктринальных его определений: «Под обманом как способом совершения преступления следует понимать сообщение ложных сведений или сокрытие фактов, направленных на введение другого лица в заблуждение и склонение последнего к совершению действия (бездействия) в интересах обманщика».

Итак, в обобщениях судебной практики отмечено, что большинство  практических работников считают, что вовлечение путем обмана заключается в просьбе к подростку совершить те или иные действия, которые не кажутся ему преступными. При этом несовершеннолетний не осознает, что совершает преступление, поскольку он, добросовестно заблуждаясь, думает, что оказывает помощь. Примером может служить ситуация, когда совершеннолетний сообщает несовершеннолетнему о том, что вещь, которую необходимо изъять, якобы принадлежит лицу, вовлекающему подростка в преступление.

Подчеркнем, что судебная практика Верховного Суда РФ (что само по себе показательно) также исходит из того, что осознание несовершеннолетним факта вовлечения в преступление не является обязательным признаком состава преступления, предусмотренного ст. 150 УК РФ.

Так, Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ было отменено определение суда кассационной инстанции, отменившей приговор в части осуждения виновного Б. по приговору районного суда по ч. 1 ст. 150 УК РФ, поскольку несовершеннолетнее лицо должно осознавать, что его вовлекают в совершение преступления.

Между тем, как отмечено Судебной коллегией Верховного Суда РФ, кассационной инстанцией не учтено, что согласно ст. 150 УК РФ ответственность  за вовлечение несовершеннолетнего  в совершение преступления несет взрослое лицо, если оно сознавало, что своими действиями вовлекало несовершеннолетнего в совершение преступления и желало этого.

Сторонники иной точки  зрения под вовлечением путем  обмана понимают сообщение несовершеннолетнему  заведомо ложных сведений о тех обстоятельствах, которые способны побудить его к совершению преступления. Другими словами, общественная опасность вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления заключается в антисоциальном воздействии на психику подростка, прививании чувства безнаказанности, игнорирования требований закона и общественной морали. В этом смысле общественную опасность представляет лишь действие, направленное на формирование умысла у несовершеннолетнего на совершение именно противоправных поступков. Например, сообщаются ложные сведения о нанесенной обиде, чтобы вызвать у несовершеннолетнего чувство мести к обидчику и склонить к убийству последнего.

Таким образом, можно  предположить, что представители  второй точки зрения являются сторонниками тезиса, что «вовлечение мыслимо лишь при существовании двусторонней психической связи двух лиц - вовлекающего и вовлекаемого». В том смысле, что эта связь «...предполагает не одну лишь способность малолетнего выполнять элементарно простые действия. Нужна способность осознавать характер совершаемого, оценивать (хотя и в ограниченных пределах) существо своих поступков. Способность восприятия у несовершеннолетнего, во всяком случае, должна быть уже такой, чтобы вовлечение могло реально отразиться на его нравственном развитии».

Полагаем, что отсутствие осознания у несовершеннолетнего  характера совершаемых им по предложению  взрослого действий не может быть определяющим при решении вопроса  об ответственности за совершение преступления, предусмотренного ст. 150 УК РФ. И даже не потому, что способность осознавать характер совершаемого и оценивать существо своих поступков является признаком не потерпевшего, а субъекта преступления, а потому, что эта способность приобретается лицом по достижении определенного возраста. Учитывая, что понятие несовершеннолетнего, данное в ст. 87 УК РФ, относится лишь к несовершеннолетним как субъектам преступления, потерпевшим в ст. 150 УК РФ, хотя бы по формальному основанию, следует признавать лицо с момента рождения. В этой связи, объективно, о какой способности осознания характера совершаемого (пусть и в ограниченных пределах) может идти речь, если несовершеннолетнему четыре, пять, шесть ... лет?