Проблемы совершенствования уголовно-правовых норм об ответственности за тайное хищение

Кража, совершенная организованной группой (п. «а» ч. 4 ст. 158 УК РФ). При квалификации кражи по п. «а» ч. 4 ст. 158 УК РФ следует иметь в виду, что совершение указанного преступления организованной группой признается в случаях, когда в ней участвовала устойчивая группа лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений (ч. 3 ст. 35 УК РФ).

В отличие от группы лиц, заранее договорившихся о совместном совершении преступления, организованная группа характеризуется, в частности, устойчивостью, наличием в ее составе организатора (руководителя) и заранее разработанного плана совместной преступной деятельности, распределением функций между членами группы при подготовке к совершению преступления и осуществлении преступного умысла.

Об устойчивости организованной группы может свидетельствовать не только большой временной промежуток ее существования, неоднократность совершения преступлений членами группы, но и их техническая оснащенность, длительность подготовки даже одного преступления, а также иные обстоятельства (например, специальная подготовка участников организованной группы к проникновению в хранилище для изъятия денег (валюты) или других материальных ценностей).

При признании этих преступлений совершенными организованной группой действия всех соучастников, независимо от их роли в содеянном подлежат квалификации как соисполнительство без ссылки на ст. 33 УК РФ.

«Если лицо подстрекало другое лицо или группу лиц к созданию организованной группы для совершения конкретных преступлений, но не принимало непосредственного участия в подборе ее участников, планировании и подготовке к совершению преступлений (преступления) либо в их осуществлении, его действия следует квалифицировать как соучастие в совершении организованной группой преступлений со ссылкой на ч. 4 ст. 33 УК РФ»43 .

Следует отметить, что ст. 158 УК РФ не предусмотрено в качестве обстоятельства, влекущего более строгое наказание, совершение двух или более краж. Согласно ст. 17 УК РФ при совокупности преступлений лицо несут уголовную ответственность за каждое совершенное преступление по соответствующей части статьи, наказание назначается отдельно за каждое совершенное преступление. При этом окончательное наказание в соответствии с ч. 2 и 3 ст. 69 УК РФ не может превышать более чем наполовину максимальный срок или размер наказания, предусмотренного за наиболее тяжкое из совершенных преступлений.

От совокупности преступлений следует отличать продолжаемое хищение, состоящее из рада тождественных преступных действий, совершаемых путем изъятия чужого имущества из одного и того же источника, объединенных единым умыслом и составляющих в своей совокупности единое преступление.

В случае совершения кражи при отягчающих обстоятельствах, предусмотренных несколькими частями ст. 158 УК РФ, действия виновного при отсутствии реальной совокупности преступлений подлежат квалификации лишь по той части указанной статьи, по которой предусмотрено более строгое наказание. При этом в описательной части приговора должны быть приведены все квалифицирующие признаки деяния.

2.3. Отграничение кражи от смежных составов преступлений

При применении уголовного закона на практике отграничение кражи от других смежных составов преступлений считается довольно проблемным вопросом, поскольку при таком отграничении необходимо решать следующие проблемы.

Например, если при осуществлении изъятия имущества, произошло повреждение или уничтожение иного имущество, то содеянное (при наличии необходимых признаков) должно квалифицироваться по совокупности преступлений, как хищение, совершенное в отношении одного имущества и уничтожение или повреждение, совершенное в отношении другого имущества, поскольку в настоящее время в состав кражи ни по объективным, ни по субъективным признакам не включены уничтожение или повреждение иного имущества, не являющегося предметом кражи. В связи с этим, с какой бы целью ни уничтожалось имущество, не являющееся предметом кражи, такое деяние не охватывается ее составом и требует дополнительной квалификации по ст. 167 и 168 УК РФ. Вместе с тем, уничтожение или повреждение, впоследующем, изъятого предмета хищения будет являться одной из форм распоряжения похищенным, и, соответственно, не требует самостоятельной уголовно-правовой оценки.

В качестве примера можно привести уголовное дело «мичмана Н., который извлек из торпеды аккумуляторную батарею, содержащую 146 кг 649,6 г чистого серебра, и с целью облегчения хищения разобрал ее на части, а в последующем вынес секции батареи за территорию части.

Суд первой инстанции признал Н. виновным в тайном хищении и в умышленном уничтожении военного имущества. Однако Военная коллегия Верховного Суда РФ, констатировав, что хищение предполагает распоряжение похищенным, в силу чего дальнейшие действия с похищенным в дополнительной квалификации по другим статьям УК не нуждаются, исключила из его обвинения последний состав, поскольку при совершении хищения Н. ни самой   торпеде,   ни   контейнеру,   в   котором   она   находилась,   ни   другому оставшемуся в части оборудованию повреждений не причинил,   а разборка похищаемой аккумуляторной батареи охватывается составом его хищения»44 .

В уголовно-правовой литературе без каких-либо оговорок признается, что «не является имуществом и, следовательно, предметом и объектом преступлений против собственности интеллектуальная собственность и что посягательства на нее всегда образует составы иных преступлений, например, предусмотренных ст. 146 или 147 УК РФ»45 . О совершении хищений таких неосязаемых и бестелесных «предметов», как сюжет литературного произведения или научная идея и др., можно говорить только в фигуральном смысле, понимая, что в юридическом смысле предметом похищения может быть книга, аудиокассета и прочие материальные носители творческого труда, а также вещественные предметы, изготовленные в силу осуществления этих прав, а не произведение, мелодия и другие подобные продукты человеческого разума как таковые. Деяния же, посягающие на исключительность авторских прав (их неотчуждаемость, неотторжимость от личности автора, недопустимость перенесения авторского права на другое лицо), квалифицируются по ст. 146 (нарушение авторских и смежных прав), ст. 147 (нарушение изобретательских и патентных прав) и ст. 180 УК РФ (незаконное использование товарного знака. «Аналогичным образом, считает В.М. Семенов, должно расцениваться и компьютерное пиратство, т.е. незаконное завладение программным обеспечением, также являющимся объектом авторских прав»46.

Любая информация, так же как и интеллектуальная собственность, по своей природе существенно отличается от материального имущества, что так же не позволяет признать ее предметом хищения. Ибо информация – это особый объект права.

Соглашаясь с таким положением вещей, А.В. Наумов тем не менее отмечает следующее.    «Речь,    разумеется,    не    идет    о    превращении    авторского    и изобретательского права в разновидность права собственности, так же как и интеллектуальной собственности в непременную разновидность вещной (имущественной) собственности. Вовсе нет, у каждой из этих материй своя традиционная правовая сфера. Вопрос ставится в ином аспекте. Во-первых, в том, что интеллектуальная собственность в ее материальном выражении (оформлении, фиксировании) может в определенных аспектах выступать в качестве объекта (предмета) не только авторского и изобретательского права, но и права собственности в его традиционном гражданско-правовом понимании и, следовательно, может быть и объектом (предметом) преступлений против права собственности. Мы отдаем отчет в том, что изменение в этом смысле фундаментальных положений гражданского права (включение предметов интеллектуальной собственности в понятие имущества) маловероятно. В связи с этим каким-то выходом могло бы быть внесение соответствующих изменений в статьи УК РФ об ответственности за нарушение авторских и смежных прав (ст. 146 УК) и нарушение изобретательских и патентных прав (ст. 147 УК). В частности путем конструирования квалификационных составов таких преступлений, связанных с неправомерным завладением предметов указанных прав и примерным уравниванием санкций за совершение подобных деяний с санкциями за хищение чужого имущества»47 .

Приложение человеческого труда по-прежнему сохраняет свою актуальность для перехода предметов материального мира из категории природного богатства в категорию созданным человеческим трудом товарно-материальных ценностей. Однако, общее положение, согласно которому природные ресурсы становятся имуществом, лишь овеществив в себе некоторую меру общественно необходимого труда, не является исчерпывающим критерием для их включения в число предметов хищения, поскольку в настоящее время значительная часть материальных компонентов окружающей природной среды, так или иначе, «профильтрована»       предшествующим трудом,   например, в   виде лесовосстановительных работ, переселения животных, разведения и выращивания на рыбозаводах молоди ценных пород рыб для поддержания их популяции в природной среде и тому подобных мероприятий, направленных на охрану окружающей среды и рациональное использование природных ресурсов. Но если дальнейшее существование указанных природных объектов, овеществивших собой человеческий труд (искусственные лесополосы, зеленые насаждения в городской черте, выпущенная в открытые водоемы молодь и т.п.), происходит в естественных условиях, считать их предметом хищения нельзя. Ибо целью, которая преследуется такой деятельностью по созданию объектов так называемой рукотворной природы, является не введение данных объектов в товарный оборот, а восстановление или поддержание благоприятной для жизни и деятельности человека экологической ситуации. Соответственно и преступления, имеющие предметом такие природные объекты, посягают не на собственность, а на «стабильность окружающей среды и природно-ресурсный потенциал, а также гарантированное ст. 42 Конституции РФ право каждого на благоприятную окружающую среду»48 .

Не воспроизведение в действующем УК состава неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом, равно как и отсутствие в его ст. 166 указания на завладение иным ценным (кроме транспортных средств) движимым имуществом, означает не исключение преступности и наказуемости подобных действий, а их возвращение в лоно общей нормы о причинении имущественного ущерба собственнику или иному владельцу имущества путем обмана или злоупотребления доверием при отсутствии признаков хищения (ст. 165 УК). Именно так должно квалифицироваться временное пользование чужим недвижимым имуществом, совершенное общим субъектом путем злоупотребления полномочиями по этому имуществу или обмана потерпевшего. Если же аналогичные действия совершены лицами, выполняющими управленческие    функции    в    коммерческой    или    иной    организации,   либо должностными лицами, использовавшими имеющиеся у них полномочия для временной безвозмездной эксплуатации чужой недвижимости в целях извлечения выгод и преимуществ для себя или других лиц, то содеянное квалифицируется по ст. 201 или 285 УК. Таким образом, «временное пользование чужим недвижимым имуществом и сегодня остается в сфере уголовно-правовой ответственности»49 .

Заметим, что «предметы не участвуют в гражданском обороте, тогда как признак вовлеченности в гражданский оборот весьма важен для определений круга предметов хищения, поскольку вещи, изъятые из свободного обращения, по общему правилу не могут рассматриваться в качестве предмета преступлений против собственности»50. Хотя они и обладают экономическим свойством стоимости и ее денежным выражением - ценой, совершаемые с ними общественно опасные действия нарушают не столько имущественные отношения, сколько специальный правовой режим, установленный относительно указанных вещей.

К ограниченным в гражданского обороте или изъятым из него относятся отдельные предусмотренные международно-правовыми внутригосударственными  нормативными актами виды имущества, которые по соображениям общественной или государственной безопасности, а также в соответствии с принятыми международными обязательствами не могут быть предметом свободного оборота. Именно поэтому «ответственность за хищение ядерных материалов или радиоактивных веществ (ст. 221 УК), ядерного, химического, биологического или других видов оружия массового поражения, а равно материалов или оборудования, которые могут быть использованы при создании оружия массового поражения (ч, 2 ст. 226 УК), огнестрельного оружия, комплектующих деталей к нему, боеприпасов, взрывчатых веществ или взрывных устройств (ч. 1 ст. 226 УК), наркотических средств или психотропных веществ (ст. 229 УК)»51, имущества, подвергнутого описи или аресту либо подлежащего конфискации (ст. 312 УК), официальных документов, штампов или печатей (ч. 1 ст. 325 УК), паспорта или других важных личных документов (ч. 2 ст. 325 УК), а также марок акцизного сбора, специальных марок или знаков соответствия, защищенных от подделок (ч. 3 ст. 325 УК), специально предусмотрена в других главах, ибо сущность такого посягательства заключается не столько в нанесении имущественного ущерба собственнику (хотя он, безусловно, присутствует в каждом из указанных посягательств), сколько в создании угрозы общественной безопасности (при хищении радиоактивных веществ и оружия), здоровью населения (при хищении наркотических средств и психотропных веществ), функционированию правосудия (при растрате имущества, подвергнутого описи, или аресту либо присвоении имущества, подлежащего конфискации), а также порядку управления в сфере обращения официальных документов (при хищении документов, штампов и печатей). Указанные предметы обладают такими особенностями, которые «придают преступным деяниям, направленным на завладение ими, качественно иную объектную направленность, нежели та, которой обладают преступления против собственности, хотя при известных обстоятельствах они могут образовывать совокупность с последними»52.

Некоторые криминалисты допускают «возможность совершения соответствующих преступных действий в отношении своего имущества, обычно приводя в качестве примера акты завладения лицом собственным, но переданным  во владение другого лица имуществом, с целью потребовать в дальнейшем возмещения за якобы причиненный ущерб»53 .

Однако, такого рода случаи не колеблют правила о невозможности похищения собственного имущества, поскольку изъятие такового собственником в рассматриваемых случаях является  лишь    приготовлением    к   завладению материальными средствами, призванными возместить якобы причиненный мнимый ущерб. Следовательно, в качестве предмета хищения здесь выступает все же не свое имущество, изымаемое собственником, а имущество другого лица, изымаемое под видом компенсации, т.е. опять-таки не собственное, а чужое имущество. Свое же имущество служит лишь для создания видимости законности выплаты компенсации. Поэтому, как правильно пишет Б.С. Никифоров, «если субъект, сдавший имущество на хранение другому лицу, затем тайно похищает это имущество, или получает его посредством обмана, чтобы предъявить к хранителю претензию о возмещении причиненною собственнику «ущерба»,    он   должен   быть   привлечен   к   уголовной   ответственности за приготовление к мошенничеству»54 . А далее он заключает: «Нетрудно, однако, видеть, что в этом случае посягательство имеет своим предметом не имущество, принадлежащее виновному, а имущество, принадлежащее бывшему хранителю; иными словами речь в этом случае идет опять-таки о чужом имуществе»55 .

Подобный подход складывался десятилетиями. Так, например, М.М. Исаев еще в 30-х гг. писал: «Нельзя украсть свое собственное имущество. Если кто-либо отдал другому свою вещь, а затем самовольно тайно изъял ее у владельца, то он совершает не кражу, а самоуправство»56. В 50-х гг. характеризуя такое решение как общепринятое, А.А. Филимонова подчеркивала, что оно правильно, «так как при самовольном изъятии собственного имущества граждан преступное посягательство не направлено на личную собственность другого человека»57.

Свое подтверждение этот взгляд находил и в судебной практике. Например, «по делу Е. уличенной в том, что она, зайдя в квартиру А., взяла из сумки последней 100 руб., Верховный Суд СССР постановил, что действия Е. являются незаконными, однако они не могут влечь уголовную ответственность за хищение, поскольку продиктованы тем, что А. не возвратила взятые у нее на хранение вещи. Поэтому, взяв у А. деньги за невозвращенные вещи, Е. допустила всего лишь самоуправство»58.

Сегодня на возможности совершения хищения собственником похищаемого имущества настаивают лишь Н.М. Кропачев и И.И. Николаева, опираясь на отстаиваемый ими принцип «равной правовой защиты всех форм собственности, включающей в себя, по их мнению, и необходимость защиты имущественных прав титульных владельцев (несобственников) против посягательств на их правомочия со стороны кого бы то ни было (в том числе и со стороны собственника)»59. На деле права несобственников имущества защищены от хищений, осуществляемых третьими лицами, точно так же как и права собственников. Во всяком случае, акты изъятия имущества, совершаемые не собственниками у титульных владельцев этого имущества, квалифицируются точно так же, как если бы это изъятие было осуществлено у собственника.