Автор работы: Пользователь скрыл имя, 17 Октября 2014 в 14:28, реферат
«Гендерные исследования» как самостоятельная область научных и образовательных интересов является собирательным понятием для современных гуманитарных теорий — экономических, социальных, политических, лингвистических и других, так или иначе интерпретирующих проблему взаимоотношений полов и использующих новейшее ее обозначение — «гендер».
Гендерные исследования предполагают как теоретическую разработку философских, социологических, психологических вопросов, связанных с традиционными проблемами личности, социальных страт, общества в целом, так и общественную практику в самом широком смысле, включающую художественное творчество, политическое и социальное управление, институт семьи, образование, сферу межличностных отношений.
Всю историю человечества Чернышевский, как и Фурье, рассматривал с точки зрения развития равноправных отношений между мужчиной и женщиной. Прогресс человеческого разума он связывал с осознанием женщиной человеческого достоинства, с ростом уважения мужчины к женщине как к человеку. Вершиной прогресса является общество, увиденное героиней романа Верой Павловной в ее «четвертом сне». В этом обществе каждый человек живет «по своей воле», как ему «приятнее и выгоднее». Люди здесь, однако, уже не способны стремиться к чему-то враждебному или неприятному для окружающих. Организация жизни напоминает фаланстер Фурье: нет частной собственности, нет семьи, нет ревности и ограничений для свободного чувства любви между мужчиной и женщиной. Все это становится возможным не в результате специальной борьбы за права женщин, а как следствие социалистической революции, которая является плодом усилий всего общества.
Идеи Чернышевского приобрели большую популярность среди образованных людей. Создавались производственные и потреби-1ельские кооперативы «по Чернышевскому», среди молодежи пас-иространились свободные любовные союзы. Воззрения Чернышев-1кого на будущее семьи и брака оказали большое влияние на формирование взглядов будущих большевиков, отразившись, таким иоразом, на повседневной жизни миллионов людей.
Выразителями консервативной точки зрения на «женский вопрос» стали славянофилы. Либералы, по мнению Николая Николаевича Страхова (1828—1896), не видят разницы между духом и материей, красотой и выгодой, человеком и животным, весь мир дня них «сливается в однообразную массу» (СНОСКА: Страхов Н. Женский вопрос. СПб., 1871. С. 114.). В основе философских и плядов Страхова лежало представление о мире как о явлении полостном, но пронизанном различиями и иерархиями. Он не мог принять идею либерального феминизма, что между мужчиной и женщиной нет принципиальной разницы, разве что в физической гиле и способности рожать детей.
По его мнению, различия между мужчиной и женщиной носят качественный характер и не сводятся к физиологии и мышечной массе. «Мы желали бы в женщине самого чистого и ясного развития женских качеств, а не каких-нибудь других», — писал философ (СНОСКА: Там же. С. 140.). «Женские качества» он так и не назвал, но ценил чрезвычайно высоко. «Женщина... — продолжает Страхов, — есть первое существо в мире, венец творения» (СНОСКА: Там же. С. 143.). Если же она, уподобившись мужчине, примет участие в общественно-политической и экономической жизни, эти ее ценные качества исчезнут.
Основное отличие отечественных консерваторов от западных (например, от Шопенгауэра) заключается в том, что русские философы обычно не опускались до женоненавистничества и насмешек в адрес женщин. Качественные различия между мужчиной и женщиной в восприятии, мышлении, этике они отнюдь не рассматривали как признак неполноценности женщин. Славянофилы, строго говоря, не были консерваторами, т.е. не стремились удержать устаревшие этические и политические нормы. Они были «революционерами назад», а их представления о .человеческой природе как о чем-то целостном, объединяющем ценные качества и мужчин, и женщин, близки скорее идее «человечности» немецких романтиков.
Страхов считал проблему равноправия женщин надуманной, привнесенной в Россию с Запада. По его мнению, Милль, как западный человек, «придает правам гораздо больше значения, чем мы, русские» (СНОСКА: Страхов Н. Указ. соч. С. 133.). К тому же русские женщины, считал Страхов, и так имеют равные права (например, правом владеть имуществом даже после вступления в брак, правом на получение наследства, правом голосовать в дворянском собрании), в то время как избирательных прав лишены в России и мужчины, и женщины.
Идеи Милля нашли в России не только критиков, но и почитателей. Русская либеральная журналистика рассматривала проблему равноправия полов в России как часть всемирной проблемы, отрицая национальное своеобразие «женского вопроса». Например, журналистка Мария Константиновна Цебрикова (1835—1917) в предисловии к русскому изданию книги Милля (1870) полемизировала с теми, кто считает стремление женщин к равноправию искусственной проблемой, занесенной в Россию. «Никаких идей лукавого Запада не нужно для того, чтобы женщина, задыхающаяся под гнетом деспотизма, чувствовала себя несчастной», — писала она (СНОСКА: Цебрикова М. К. Предисловие к книге Дж. Ст. Милля «Подчиненность женши-ны» // Айвазова С. Русские женщины в лабиринте равноправия. М, 1998. С. 157, 158.).
Различия в психологии и поведении мужчин и женщин Цебрикова, вслед за Миллем, не считала «естественными» и относила к влиянию общественного окружения. «Воля мужчин первоначально создала для женщин искусственную среду нравственной и умственной немоты, и потом эту немоту сочла их прирожденным свойством, доказательством их неспособности... Женщины еще не были поставлены в обстоятельства, благоприятные развитию их способностей...» (СНОСКА: Там же. С. 159, 160. 60) Цебрикова, однако, пошла несколько дальше Милля, который считал, что равноправия можно добиться, устранив юридические препятствия на пути самовыражения женщин.
Она полагала, что основное препятствие к реализации способнос-юй женщин лежит в отсутствии веры в себя, т.е. в их сознании. V женщин нет такой веры, так как общество, религия, закон — все препятствует их свободной самореализации.
Она стремилась донести до русского общественного сознания мысль, что освобождение женщины (т.е. ее уравнивание в правах с мужчиной) будет выгодно для обоих полов. «С открытием для женщины карьеры и промыслов брак перестанет быть для нее промыслом и карьерой. Мужчина будет уверен, что женщина вышла ш него, любя его, а не потому, что некуда было деться...» — писала журналистка".
Цебрикова не была в полной мере последовательницей европейских либералов. Например, если Милль считал, что общественной деятельностью могут заниматься только незамужние женщины и вдовы, Цебрикова видела и для замужних женщин возможность участвовать в политической и экономической жизни. Она предлагала шире применять общественное воспитание детей, в частности только появлявшиеся тогда детские сады. В духе социализма Цебрикова отмечала, что концепция Милля предназначена лля богатых женщин, но не дает никакой перспективы бедным, которые даже после замужества не могут бросить работу (СНОСКА: Цебрикова М. К. Указ. соч. С. 163. 1г Там же. С. 166).
В. С. Соловьев, Н. Ф. Федоров, Л. Н. Толстой
Осмысление темы пола в русской философии конца XIX — начала XX в. отличается необычайной глубиной анализа. В фокусе ннимания находится не роль мужчины и женщины в обществе, а место половых различий в системе мироздания. Владимир Сергее-иич Соловьев (1853—1900), поэт-символист и философ, одним из первых поставил философскую проблему пола и половой любви. И своих работах он затронул две темы, которые определили дальнейшее развитие русской философии пола, — тему андрогиннос-ГИ человека и тему Вечной Женственности.
Философия пола тесно переплетается с общей мировоззренческой концепцией Соловьева, построенной на понятии «всеединства», т.е. единства всего сущего — человека, мира, Бога. Человек,; с присущим ему эгоизмом и индивидуализмом,-отрывается от этого всеобщего единства, теряя связи с Богом, природой, другими людьми. Соловьев рассматривает любовь между мужчиной и жен-] щиной как средство преодолеть отчуждение человека от всеобще-! го единства. Он писал, что «истинный человек в полноте своей идеальной личности... не может быть только мужчиной или только женщиной, а должен быть высшим единством обоих» (СНОСКА: Соловьев В. С. Смысл любви // Русский Эрос, или Философия любви в России. М., 1991. С. 41.). Таким способом, по мнению Соловьева, можно восстановить изначальный) образ Божий в человеке. Это образ андрогина, существа, объедиj няющего духовные свойства мужчины и женщины. Физическое же соединение полов и рождение детей есть «дурная бесконечность», которая не возвышает человека, а, напротив, уравнивает его с животными.
Идея «греховности» полового разделения, деторождения, «телесного» вообще получила широкое распространение в русской; философии. Эту идею выражали Н. Федоров, Н. Бердяев, С. Булгаков, Д. Андреев, Л. Толстой и др. Сильное влияние на русскую философию пола оказали, по-видимому, гностики, у которых Соловьев (автор ряда статей о гностиках для Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона) почерпнул негативное отношение к телесности и физическому полу, а также принцип парности «муж: ское—женское» и идею Софии — Вечной Женственности. Помимо западных учений на русскую мысль оказывали влияние и народные еретические движения, проповедовавшие безбрачие или ограничения половой жизни: секты хлыстов, скопцов и т.д.
Важным для философии пола является учение Соловьева о Софии. София — «идея мира», мысль Бога о мире. Она — сущность , мира, Душа Мира (Anima Mundi). При этом София частично ассоциируется и с существующим, сотворенным миром, с материей. Она соединяет мир с Богом, служит посредницей (здесь можно провести определенные параллели также и с Богоматерью). София — пассивное, женское единство, «чистая потенция», воспринимающая полноту божественной жизни (СНОСКА: Там же. С. 62). Если Христос, или Логос, олицетворяет Вечную Мужественность, то София — Вечную Женственность. София — женский полюс мироздания.
В стихотворении «Das Ewig Weibliche» (Вечная женственность) Соловьев пишет:
Знайте же, Вечная Женственность ныне
В теле нетленном на землю грядет.
В свете немеркнущем Новой Богини
Небо слилося с пучиною вод.
Всё, чем красна Афродита мирская,
Радость домов, и лесов, и морей,
Всё совместит красота неземная,
Чище, сильней, и живей, и полней
(СНОСКА: Серебряный век. Петербургская поэзия конца XIX — начала XX в. Л., 1991).
Небо — древний символ мужественности, вода — женственно-вги. Таким образом, идея Софии и идея андрогина неразрывно связаны. Каждая женщина, считал Соловьев, воплощает в себе Софию, Вечную Женственность. Предметом любви является, по Соловьеву, не только данный конкретный человек, но и тот полюс мироздания (женский или мужской), который он воплощает. Предметом абсолютной любви, пишет Соловьев в неопублико-Шшной рукописи «София», «должно быть существо индивидуальное, данное нашим чувствам, но представляющее собой всеобщее нимало или являющееся воплощением этого начала».
Соловьев был не только философом, но также религиозным мистиком и «визионером», т.е. «видел» различные сверхъестественные сущности. В частности, София была для него не абстрактной Вечной Женственностью, но конкретной, хотя и сверхъестественной, личностью — его письма и стихотворения свидетельствуют, что она «являлась» ему в виде прекрасной женщины и даже «дик-тпкала» записки способом «автоматического письма».
Сходные идеи развивал Николай Федорович Федоров (1829-МШ). Идею телесного воскрешения он понимал буквально и отсюда пришел к выводу, что основной задачей человечества долж-Ни стать реализация так называемого Всеобщего Проекта — проекта воскрешения из праха умерших родителей. Федоров сетовал на бесконечность рождений и смертей, мешающих человечеству осознать его основную задачу, ибо внимание «отвлекается» от умерших отцов (и матерей) на вновь рождающиеся поколения. «Рождение детей есть вместе с тем смерть матери», — писал Федоров, уподобляя отношения матери и ребенка паразитизму (СНОСКА: Федоров Н. Ф. Вопрос о братстве, или родстве, о причинах небратского, неродственного, т.е. немирного состояния мира и о средствах к восстановлению родства // Собр. соч.: В 4 т. М„ 1995. Т. 1. С. 278.).
Федоров считал, что реализация Проекта невозможна без предварительной борьбы с половым инстинктом. «В самом человеке не будет не только любви, но и правды, пока излишек силы... будет употребляться на невежественное, слепое рождение, а не на просвещенное, свободное возвращение его кому следует», — писал он (СНОСКА: Там же. С. 279). В результате преодоления полового инстинкта человек, по мнению Федорова, перейдет в духовное состояние, когда питание будет заменено «воссозданием организма», а рождение детей — «воссозданием предыдущих поколений». Целью брака, считал мыслитель, должна быть совместная деятельность мужа и жены по воскрешению умерших родителей. Интересно, что идеи Федорова иногда совпадали с идеями современных феминисток: он, например, резко выступал против «семейного уюта», всякого рода домашних гнездышек, «домов-игрушек», которых много в благополучных европейских странах. Жилище семьи, по мнению Федорова, должно быть открыто для Бога и других людей. Сам он не имел семьи, спал на сундуке, почти ничего не ел.
Пол, таким образом, не имеет для Федорова никакой физической ценности. Его смысл в том, что мужчины и женщины выполняют различные функции в ходе проекта всеобщего воскрешения (СНОСКА: Там же. С. 285). При этом он, однако, выделял три разновидности женщин. Первый, низший тип, это женщины, у которых господствует любовь к детям, второй — высший — у которых господствует любовь к родителям, а третий тип — те, кто стремятся к равноправию с мужчинами. Последних Федоров считал искусственным порождением жизни в городах. «Освобождение от этой жизни составляет идеал даже мужчины, поэтому и нечего закабалять ею женщину», — утверждает он. Материнскую любовь Федоров считал животным, примитивным чувством, в отличие от возвышенной дочерней любви. «В женщине нужно воспитывать главным образом ночь человеческую... и потом лишь мать» (СНОСКА: Федоров Н. Ф. Указ. соч. С. 286).
Человеческий пол, по мнению Федорова, лишь отражает общий принцип, проявленный также и в Святой Троице. Если Христос — Сын Божий — являет собой образец для всех мужчин, то пятой Дух — Дочь Божья — образец для всех женщин. «Само Божество, — писал философ, — есть одухотворенные Сын и Дочь, Осзграничную любовь к Отцу питающие» (СНОСКА: Там же. С. 95). Как и многих мыслите-исй до и после него, Федорова волновала проблема отсутствия в троице женского элемента, без которого она, по его мнению, становится не столько христианской, сколько «монашеской».
Как мы видим, и Федоров, и Соловьев во многом разделяли идеи гностиков о греховности плоти и физической любви. Литературное выражение эта позиция получила в творчестве Льва Николаевича Толстого (1828—1910). Его произведение «Крейцерова соната» (1887—1889) можно рассматривать как художественное отражение идей Федорова (а частично и Соловьева). Герой рассказа, Иозднышев, убивший из ревности свою жену, требует от людей полного полового воздержания — во имя нравственности — даже и браке. По его мнению, достижению всечеловеческого братства и любви мешают страсти. «Из страстей самая сильная, и злая, и упорная — половая, плотская любовь, и потому если уничтожатся страсти... то... люди соединятся воедино, цель человечества будет достигнута, и ему незачем будет жить»23. Вот какой диалог происходит между рассказчиком и Позднышевым:
— Все-таки, — сказал я, — если бы все признали это [т.е. воздержание от половой жизни] для себя законом, род человеческий прекратился бы <...>.
...Он помолчал. — Род человеческий прекратится? Да неужели кто-нибудь, как бы он ни смотрел на мир, может сомневаться в этом? Ведь это так же несомненно, как смерть. Ведь по всем учениям церковным придет конец мира, и по всем учениям научным неизбежно то же самое. Так что же странного, что по учению нравственному выходит то же самое? (СНОСКА: Толстой Л. Н. Крейцерова соната//Толстой Л. Н. Крейцерова соната. Южно-Сихалинск, 1978. С. 26, 28)