Глобализация и антиглобалисты

Обращает на себя внимание тот факт, что внешняя торговля Германии все еще ориентируется в основном на западные промышленно развитые страны. “Германия осуществляет внешнюю торговлю преимущественно с западными промышленно развитыми странами. В 1993 году 77,29 % ее экспорта и 77,81 % ее импорта приходились на этот регион. В рамках этой группы стран наибольшая часть прямых инвестиций приходилась на страны ЕС. Налицо сильная ориентация германской внешней торговли на Европу. Это связано, во-первых, с географической близостью этих стран, а во-вторых, и это решающий фактор, с эффектом внутреннего рынка ЕС, который дискриминирует возможных кандидатов из третьих стран. Крупнейшим внешнеторговым партнером западных промышленно развитых стран за пределами ЕС являются США, на которые в 1993 году приходилось 7,01 % импорта и 7,27 % экспорта.

На типичные страны с  дешевой рабочей силой в Африке, Америке и Азии, а также на реформирующиеся  страны и стра-

 

1. Komission fu r Zukunftsfragen, Bericht II; Erwerbstatigkeit in Deutschland: Entwicklung, Ursachen und MaBnahmen. Bonn 1997, S. 111.

 

иы с государственной  монополией на внешнюю торговлю в 1993 году приходилось около 20 % немецкой внешней торговли. Из этой группы стран  Германия получила в 1993 году 22,14 % своего импорта, а поставила туда в рамках экспорта 22,44 %. Внешнеторговая структура показывает, что германская экономика, опиравшаяся на поддержку внутреннего рынка ЕС, опиралась как раз на рынки с минимальными возможностями роста, тогда как экспорт в растущие рынки Юго-Восточной Азии и Южной Америки, напротив, был, скорее, скромным...

В будущем можно ожидать, что давление импорта усилится в  сфере и капитале- и наукоемкой продукции. Как конкуренты выступят здесь прежде всего пороговые  страны, а также страны Центральной и Восточной Европы. Это будет относиться в первую очередь к "мобильным производствам Шумпетера¹", т. е. таким отраслям промышленности, в которых легко можно отделить научные исследования от производства. Сюда относится химическая и резиновая промышленность, производство офисной аппаратуры, вычислительной техники и электротехнического оборудования. В то время как научные исследования в этих областях осуществляются в промышленно развитых странах, производство располагается в пороговых странах, особенно если продукция легко стандартизуется”.

 

4. Драматургия риска

В измерении экономической  глобализации — в отличие от всех других измерений — свою доказательную  силу для исто-

 

1. Шумпетер, Йозеф Алоис  (1883—1950), австрийско-американский экономист. Прим. перев.

.

рически информированного взгляда теряет даже такой козырь, как новизна 1. Так, например, Макс Вебер в 1894 году в работе “Хозяйства аргентинских колонистов” обсуждает вопросы, которые волнуют нас сегодня, как новые. “В конечном счете мировая экономика, как ее представляет учение о свободной торговле, без мирового государства и полного выравнивания культурного уровня человечества, является утопией; путь туда далек. Поскольку мы еще и сейчас находимся в самом начале такого пути, мы будем действовать в интересах дальнейшего развития, если старые древесные стволы, из которых будущие поколения, возможно, сообща сколотят когда-нибудь здание хозяйственного и культурного сообщества человечества, — исторически данные национальные экономические единицы, — не будем пытаться слишком поспешно срубить и распилить для будущей постройки, но будем беречь их и ухаживать за ними в их данном от природы состоянии. — Для нации, конечно, полезно есть дешевый хлеб, но не в том случае, когда это происходит за счет будущих поколений”². Но и противоположное требование: посадить короля, Рынок, на трон общественных отношений, — вовсе не такое уж и новое. Даже у его критики — длинная борода. Куда ни посмотришь, везде повторения повторений³.

Свое могущество глобализм  лишь на ничтожную долю черпает из того, что происходит в действительности. В большей мере потенциал могущества глобализма создается инсцениро-

 

1. См. об этом: Hirst P., Thompson G. Globalisierung? In: Beck U. (Hg.), Politik der Globalisierung, a. a. 0.

² Weber Max, 1993 (1894). ArgentimscheKolonistenwirtschaften, in: ders., Landarbeiterfrage, Nationalstaatund Volkswirfschaftspolitik. Schriften und Reden 1892—1899. Tdbingen (Max Weber Gesamtausgabe. Abt. I, Band 4, 1. Halbband), S. 303.

³ Подытожил это Гидденс: G'iddensA..JenseifsvonLinksundRechts,a.a. 0.,Kapitel I, S. 47-83.

 

манной угрозой: всем правит сослагательное наклонение —, “могло бы быть”, “должно бы быть”, “если, то”.

Таким образом, перед  нами разновидность общества риски, которому транснациональные предприятия и обязаны с носи властью и могуществом. Не “фактический ущерб” осуществившейся экономической глобализации, скажем, из-за полного перемещения рабочих мест в страны с дешевой рабочей силой, но в первую очередь угроза этого, публичные разговоры об этом разжигают страхи, внушают опасения и в конце концов даже вынуждают профсоюзных контрагентов совершить в собственной режиссуре то, чего требует “инвес-| иционная готовность”, чтобы избежать худшего. Семантическая гегемония, публично разжигаемая идеология глобализма есть источник власти и могущества, из которого предприниматели берут свой стратегический потенциал.

 

5. Отсутствие политики  как революция

Глобализм — это мыслительный вирус, который за последнее время поразил все партии, все редакции, все институты. Не то, что люди должны действовать экономически, является его догматом, но то, что все и всё — политика, паука, культура — должны подчиняться примату экономического. В этом неолиберальный глобализм напоминает своего заклятого врага — марксизм. Да, он является возрождением марксизма как идеологии менеджмента. Так сказать, “Нью эйдж”. Своего рода “движение пробуждения”, чьи апостолы и пророки, однако, не раздают брошюрок на выходах из метро, но возвещают спасение мира, обретаемое в духе рынка.

Поэтому неолиберальный глобализм представляет собой н высшей степени политическое поведение, которое, однако, подает себя как полностью аполитичное. Отсутствие политики как революция! Согласно этой идеологии, люди не действуют, но осуществляют законы мирового рынка, которые — увы — вынуждают минимизировать (социальное) государство и демократию.

Однако тот, кто верит, что глобализация подразумевает  исполнение законов мирового рынка, которые должны быть осуществлены так, а не иначе, тот заблуждается. Экономическая глобализация как таковая не есть механизм, не есть нечто самодвижущееся, это всецело политический проект, причем проект транснациональных акторов, институтов и совещательных коалиций — Всемирного банка. Всемирной торговой организации (ВТО), Организации по экономическому сотрудничеству и развитию, мультинациональных предприятий, а также других международных организаций, которые проводят неолиберальную экономическую политику.

Итак, вопрос формулируется  следующим образом: кто есть акторы неолиберального глобализма? А также: что такое политические альтернативы? Кто определяет международные договоры и организации (например, в рамках ВТО) - мировой порядок конкуренции или что-то другое? Находят ли туда доступ минимальные стандарты социального и экологического труда и производства, достойные человека? Только на словах или как действительные стимулы? Какое влияние оказывает при этом политика, национальная и на уровне ЕС? Какой курс берет внешняя экономическая политика ЕС? А какой — политика развития, аграрная политика? Кто попадает в число проигравших от глобализации? Как выглядят будущие модели внутреннего и межевропейского рынка труда? Как должна регулироваться конкуренция с соседними странами на юге и востоке, а также между регионами/странами Европы? Как движутся потоки капитала? Какое влияние на все эти процессы может иметь, могла бы иметь, должна бы иметь (транснациональная политика, каковы перспективы этого влияния? Иными словами, каким образом можно заменить пугало глобализма политикой 1.

Уже сейчас можно заметить, что растущая группа проигравших от глобализации не улавливается сетью политического восприятия.

Ни одна партия в США  и Европе еще не поняла, насколько велика, например, приватная экономическая неуверенность в жизни служащих — в центре политического спектра возникает гигантская дыра. Эти актуальные или потенциальные проигравшие от глобализации в средних и “несших этажах профессиональной иерархии уже не бьются за лучшие места работы и более высокие доходы, за гарантии стабильности для их более или менее скромного благополучия. Они ощущают себя брошенными и обманутыми как “правой” политикой, поскольку она работает на глобализацию и на тех, кто выигрывает от нее, так и “левыми” программами. Ибо люди, которые опасаются за свое экономическое будущее, не нуждаются, как считает Эдвард Литвак, в политических партиях, “которые хотят обложить ненадежный доход более высокими налогами, чтобы помочь тем, кто не работает”.

 

6. Миф о линейности

“Возврат в прошлое  предлагает мрачную перспективу рстрайбализации больших частей человечества в результа-

 

1. Об этом ниже —  в разделе “Ответы на вызов  глобализации”.

 

те войны и кровопролития”, — пророчит Бенджамин Р. Барбер, а настроенная в духе культур-пессимизма западная интеллигенция согласно кивает — “балканизация национальных государств, в которых культура выступает против культуры, народ против народа, племя против племени, своего рода джихад против любого рода взаимозависимости, сотрудничества и взаимных уступок: против технологии, против поп-культуры, против мировых рынков.

Порыв в будущее подогревается  напирающими вперед экономическими, технологическими и экологическими силами, которые требуют интеграции и унификации, людей повсюду увлекают быстрой музыкой, быстрыми компьютерами и быстрой едой ("фаст фуд") - все эти МТУ, "Макинтош" и "Макдоналдс", а страны впихивают в гомогенную мировую культуру, в "Мак-мир" (McWorld), живущий благодаря коммуникации, информации, развлечениям и коммерции. Зажатая между Диснейлендом и Вавилоном, планета внезапно распадается и одновременно соединяется, пусть и с неохотой”¹.

Редко случается, чтобы  мыслительный стереотип был бы так  основательно опровергнут, как этот миф о линейности². Глобализация повсюду приводила также к появлению нового смысла локального. Выражение “глобальная культура” все равно вводит в заблуждение. Возникают транснациональные, транслокальные культуры или, соответственно, социальные пространства и “ландшафты”, об этом свидетельствуют:

— туристский бум;

 

1. Barber Benjamin R. Dschihad versus McWorld — Globalisierung, Zivilgesellschaft und die Огептеп des Marktes, in: Lettre international. Heft 36/1997, S. 4.

² См. в наст. изд. с. 81—88.

 

— возникновение небольших  транснациональных миров экспертов, которые едва ли привязаны к определенным местам;

— растущее число международных  институтов, агентура групп, движений, которые вмешиваются во все возможные и невозможные дела;

— утверждение небольшого числа общепринятых языков: английский, испанский).

Гот, кто перед лицом  этих (вышеизложенных) аргументов и результатов исследований все еще находится в плену мифа о линейности и разделяет тезис о культурной конвергенции кик непосредственном следствии экономической унификации, — попросту невежественный человек.

 

7. Критика катастрофического  мышления

Большинство людей убеждены — Ханна Арендт сформулировала это еще в 60-х годах, — что если из общества наемного труда уйдет наемный труд, то это “кризис” или просто “катастрофа”. Что бы ни представлялось аборигенам общества трудового — если смотреть с птичьего полета исторической перспективы — также фантастика. Многие поколения и эпохи мечтали о том, как бы окончательно сбросить ярмо труда или ослабить его тем, что все большее богатство производилось бы со все меньшими затратами труда. Вот мы теперь и достигли его, но никому не ведомо, как быть с этой ситуацией.

В методическом плане  это означает, что при переходе от Первого модерна ко Второму мы имеем дело с трансформацией основ, изменением формы, прорывом в неведомый мир глобальности, а не с “катастрофой” или “кризисом”,  или понятие кризиса по сути подразумевает, что мы можем возвратиться в status quo ante, при условии что будут приняты “правильные” (читай “обычные”) меры. Массовая безработица, которая сотрясает Европу, также не является “кризисом”, поскольку возврат к полной занятости представляет собой фикцию. Это и не “катастрофа”, поскольку замена труда частично или полностью автоматизированным производством — если правильно его использовать — могла бы открыть эпохальные шансы для свободы. Эти шансы, однако, должны быть раскрыты в противоположность старому мышлению, их надо политически использовать, придать им форму. Для этого нам требуется публичный мозговой штурм, политическо-институциональная фантазия. Только так может быть сформулирован вопрос: как возможна демократия по ту сторону фикции общества полной занятости — и дан ответ на него 1.

Неолиберальный глобализм  не только сеет страх и ужас, он парализует политически. Если ничего нельзя сделать, тоща в конце концов остается лишь одно: отгородиться от всех, выпустить колючки, ощетиниться. Зараженные мыслительным вирусом глобализма протекционистские аргументы и идеологии, проповедующие ре-акцию, приобретают влияние во всех партиях. По видимости против, а на самом деле в плену глобализма формируется гигантская черно-красно-зеленая коалиция протекционизма, которая с противоположными целями защищает старый (боевой) порядок от наседающих реальностей и мерзостей Второго модерна.