Глобализация и антиглобалисты

“В соответствии с  этим можно установить два новых  критерия для глобальных политических кризисов. Глобальные кризисы, как, например, война в Персидском заливе, могут вполне удовлетворять традиционным критериям, поскольку они вырастают из конфликтов интересов, в которые прямо или косвенно вовлечены другие государства и области международной системы. Но конфликты вспыхивают даже при несоответствии этим критериям, поскольку во всем мире налицо восприятие массовых убийств людей и систематическое нарушение уважаемых во всем мире принципов, а это восприятие в значительной мере зависит от того, сообщается ли о самих событиях подробно в средствах массовой информации или нет. Более того, кризис перерастает в глобальный, если для его улаживания осуществляется или серьезно планируется вмешательство под международным мандатом.

Традиционные и современные модели глобальных политических кризисов в реальности не противопоставлены друг другу как альтернативы, но образуют оба полюса спектра. В любом кризисе традиционные и новые аспекты образуют собой пеструю смесь. Хотя Босния и Герцеговина и Ангола, например, уже не входят в сферу геополитических интересов безопасности могущественных держав, как это было во времена холодной войны (забавно, что этот фактор становится причиной возникновения новых конфликтов), заинтересованность многих государств в стабильной ситуации на Балканах и на юге Африки не стала меньше. И наоборот, война в Персидском заливе, единственная война после окончания конфликта Восток — Запад, которую можно было бы рассматривать как чисто межгосударственный конфликт, привела к колоссальным жертвам среди гражданского населения и стала трагедией для многих людей, а ее показ по всему миру средствами массовой информации полностью изменил первоначальный характер и историческое значение этой войны. Отсюда можно сделать вывод, что опасности, которым подвергается гражданское население, и их демонстрация в СМИ являются ключевыми аспектами не только в одном определенном типе конфликтов, но во всех современных глобальных кризисах.

Эта модифицированная дефиниция  глобальных политических кризисов позволяет шире понимать глобальные кризисы, учитывая также социальное и гуманитарное измерение — голод, нищету, угнетение, природные и экологические катастрофы, эпидемии и т. п. Она полезна и потому, что подобные кризисы, как правило, вызываются или усугубляются политическими кризисами, и прежде всего войнами. Это дает возможность понять социальные кризисы как политические. Восприятие человеческого несчастья, к примеру, уже изменилось: если в 70-е и 80-е годы XX века голод считался следствием засухи, то сегодня благодаря репортажам со всего мира его причину находят в войнах” 1.

2. Космополитическая  демократия

Как мы уже говорили, космополитическая  демократия основывается не только на опыте самопостижения гражданского общества, но и на трансциональной значимости основных прав. Что касается значимости основных прав, то, согласно Канту, суть здесь заключается в дифференциации прав подданных различных государств, а значит, в конечном счете в

1. Shaw M. Globule Zivilgesellschaft, Massenmedien, Kriegund'politische Krisen, in: Beck U. (Hg.), Perspektiven der Weltgesellschaft, a. a. 0.

гарантиях права мирового гражданства для всех. Это включает в себя содержательную дифференциацию различных (политических и социальных) прав внутри страны. Поэтому цивилизация будет защищена от варварства только тогда (и всегда только временно), когда основное правоотношение будет действовать глобально 1.

При этом возникает парадоксальная ситуация, которая вплоть до сегодняшнего дня парализует все дискуссии. Гарантия основных прав предполагает на первый взгляд наличие национального государства. Но каким образом тогда можно обосновать и гарантировать космополитическое правоотношение между государствами и гражданами различных стран, релятивирующее само национальное государство как его гаранта, не соблазняясь при этом ложными альтернативами:

либо стремиться к  мировому государству, либо внедрять основные права в пространстве без прав и государств?

Если речь идет о защите прав человека, то между собой конкурируют, конфликтуют различные акторы — межгосударственные организации, такие, как комитеты ООН, государства поодиночке или в сотрудничестве с другими государствами или с неправительственными организациями либо в форме региональных альянсов. Отношения между государственными или негосударственными акторами, с одной стороны, и индивидами, являющимися носителями этих прав, с другой, можно описать с помощью трех моделей: реально-политической, интернационалистической и космополитической.

“Модель реально-политическая, сосредоточивающаяся на государствах, подчеркивает примат и суверенитет государств. В связи с этим для реалистов права индивидов — дело нацио-

1. См. об этом: Beck U., in: Ders. (Hg.), Kinder der Freiheit, a. a. 0., S. 347-361.

нально-государственного судопроизводства, а межгосударственные и неправительственные организации (НПО) могут в лучшем случае взять на себя совещательные функции. Межгосударственные отношения остаются тут недоразвитыми, поскольку принцип суверенитета не позволяет вмешиваться во внутренние дела других государств, а внешняя политика руководствуется в большей мере геополитическими и властными интересами, чем моральными соображениями. В результате о предоставлении финансовой помощи или даже о поставке инструментов для пыток можно судить, учитывая только степень выгоды для поставщиков.

Реально-политическая концепция  находит дальнейшее развитие в интернационалистической модели. В этой модели государства продолжают играть главную роль и несут первичную ответственность за права индивидов. Тем не менее на действия государств влияет развивающийся транснациональный консенсус в области стандартов прав человека, и они в известной степени претерпели изменения. Межгосударственные организации и НПО пытаются взять на себя важную роль при защите прав человека, и в некоторых ситуациях это им удается; их способность действовать эффективно, однако, зависит от кооперации государств. Вот почему влияние Комиссии ООН по правам человека существенно больше в Канаде, чем в Китае или даже в Великобритании.

Третью модель можно назвать космополитической. Здесь в центре анализа находится индивид, а между индивидами, межгосударственными организациями и НПО необходимо наличие прямых отношений. Прерогатива государства действовать во всем мире все больше ставится под вопрос и снизу и сверху в той мере, в какой становится возможным и реализуется развитие глобального гражданского общества. Сторонники космополитической модели делают акцент на развертывании институтов ООН по правам человека после окончания холодной войны и впечатляющем росте числа НПО и их членов, специализирующихся на правах человека и других проблемах”¹.

Не межкультурный консенсус  по основным правам, а процесс сотрудничества и возникающие при этом взаимозависимости дают ключ к транснациональным гарантиям основного права. Это частично кодифицированные, частично некодифицированные процедуры, в которых закладываются, улаживаются и выстраиваются транснациональные связи — плотная многомерная ткань из взаимных переплетений и обязательств, и эти связи должны, по-видимому, выражать идею космополитической демократии и сделать возможной ее реализацию. Дэвид Хелд видит здесь следующие этапы².

Во-первых, глобальный порядок воплощается в многочисленных взаимоперекрывающихся властных сетях, включающих тело, социальные гарантии благосостояния, культуру, добровольные организации, экономику, межгосударственные взаимозависимости и организованное насилие. Пространство возможностей космополитической демократии возникает из сочетания этих разнородных сетей — многомерного баланса власти между государствами, организациями и людьми.

Во-вторых, все группы и организации претендуют на относительную автономию, которая выражается в определенных правах и обязанностях. Это взаимопереплетение дозволенного и запрещенного должно быть приобщено к принципам космополитического демократического права, которые необходимо детализировать применительно к отдельным полям действий — социальных, экономических и политических.

1. Bretherton С. Allgemeine Menschenrechle, a. a. 0.

² Held D. Democracy and the Global Order. Cambridge 1995, p. 271-283.

В-третьих, эти правовые принципы легитимируются и гарантируются транснациональными и локально связанными парламентами и судами (по образцу Европейского парламента и Европейского суда), которые следовало бы учредить и в транснациональных пространствах Южной Америки, Азии и Африки.

В-четвертых, национальные государства уступают часть своей власти и суверенитета транснациональным институтам и организациям и развивают новое самопонимание как узловые пункты и координаторы транснациональных взаимозависимостей.

В-пятых, индивиды могут приобретать членство в различных национальных и транснациональных властных пространствах и таким образом осуществлять права участия в управлении и самоопределении — от локального до глобального уровней.

В-шестых, гражданское  пособие для всех — безразлично, работают ли они по найму, занимаются ли работой по домашнему хозяйству или общественной деятельностью в гражданском обществе; это гарантирует осуществление политической свободы.

На взгляд социологического реализма все это прекрасно, но и только. На первых порах за рамками обсуждения остается вопрос, какими реальными силами, тенденциями будет стимулироваться или тормозиться подобное развитие, какие противоречия и парадоксы заложены в этом красивом и заманчивом видении космополитической демократии. Припоминаю, что Огюст Конт уже в начале XIX века “опроверг” воинствующий империализм как экономически нерентабельный (согласно своим же собственным критериям), а затем мир погрузился в приветствуемое всеми организованное безумие — безумие империализма, колониализма, двух мировых войн, холокоста, сталинского ГУЛАГа. Можно только надеяться, что это нормативное видение не будет точно так же разорвано и сметено своими противоречиями и противниками. Но надежды (для социальной науки и политики) — это слишком мало.

Возникают вопросы: какие  противоречия внутренне присущи этой надежде? Какие общественно-политические оползни и эрозии подтачивают или укрепляют эту надежду? Этим мы теперь и займемся, как и прежде в сжатой форме.

3. Капиталистическое  мировое общество

Многие марксисты сочтут идею космополитической демократии нереалистичной, указывая в первую очередь на то, что здесь этические проблемы смешиваются с политическими. Критики утверждают, что в вопросе о горизонте идей и ценностей в рамках мирового общества теряются из виду транснациональные экономические властные отношения, которые обостряются процессами экономической глобализации. После окончания холодной войны и интеграции коммунистического блока в мировой рынок в резкой форме заявляют о себе основные аспекты капиталистической динамики, которые “маскировались” в западном капитализме всеобщего благоденствия. Этот ход мысли можно развернуть в следующих семи пунктах.

Во-первых, одновременность транснациональной интеграции и национальной дезинтеграции. В ходе победного шествия мирового рынка стираются немногочисленные “белые пятна”, которые оставались на карте мира; все большее количество регионов и ниш интегрируются в капиталистическую систему, в результате чего ликвидируются локальные и национальные пространства самообеспечения и экономики. Включение в мировой рынок, а также фрагментация, глобализация и территориализация суть взаимодополняющие процессы, точнее, две стороны одного и того же процесса — всемирного передела богатства, суверенитета, власти и свободы действий.

Во-вторых, транснациональные  концерны заинтересованы в “слабых государствах”, т. е. — как сформулировал это Зигмунт Бауман — в государствах, которые слабы, но тем не менее остаются государствами. Намеренно или ненамеренно акторы мирового рынка осуществляют координирующее давление на все страны-участники этого рынка, либо страны, зависящие от него, а это приводит к систематическому устранению всего, что могло бы препятствовать, замедлять или ограничивать свободу движения капитала. “Широко распахнуть ворота и оставить всякую мысль об автономной экономической политике — вот предполагаемое условие, которому страны должны без сопротивления подчиниться, если хотят, чтобы к ним относились как к достойным получения финансовой поддержки от Всемирного банка и финансовых фондов. Слабые государства — это именно то, в чем нуждается Новый мировой порядок (который слишком часто ложно понимают как мировой беспорядок) для со< хранения и воспроизводства себя самого” 1. Здесь также корень возникающего противоречия интересов между образованием взаимодействующих транснациональных государств — эксперимент “Европейский Союз” является в этом плане выдающимся примером — и неолиберальным капитализмом. ЕС — одно из мощнейших экономических пространств мира. Он мог бы определять правила мировой торговли, поощрять и осуществлять внедрение и соблюдение социальных и экологических норм.

В-третьих, европейские (континентальные) страны всеобщего благоденствия и страны с социально ориентированной экономи-

1. liauman Z. Schwache Staaten, a. a. 0. По анализу западных обществ в мировой системе см.: BomschierV. Westliche Gesellschaften im Wandel. Frankfurt/New York 1988.

кой попадают в обратную спираль, если экономические акторы мыслят и действуют транснационально и таким путем избегают национально-государственного контроля и политики, возникает необходимость расхлебывать и переваривать последствия транснациональной экономики — растущую безработицу и бедность. С одной стороны, с ростом давления мирового рынка приходит время испытать, крепки ли социальные сети и есть ли возможность их финансировать; с другой стороны, наступает момент истины, поскольку параллельно взрывному росту цен снижаются доходы от налогов на наемный труд и происходит глобализация прибылей транснациональных предприятий.