Речевое манипулирование

В первом приведённом тексте используется тактика апелляции к чувствам, основанным на потребности человека к самореализации, к достижению определенных высот. «Нет такой человеческой потребности, которую люди не научились бы использовать в целях управления человеком», — пишет В.П. Шейнов [59: 6]. Именно поэтому в качестве приёмов, формирующих акт речевой манипуляции, здесь выступают эпитет «эксклюзивные» и утверждение в форме восклицательного предложения с эллипсисом «Всегда в твою пользу!». Кроме того, исходя из контекста манипулятивным можно считать указание на страну-изготовитель, поддерживающее миф о качественном превосходстве зарубежной продукции (сравним: Деревянные окна и двери, Деревянные окна и двери из Финляндии и Эксклюзивные деревянные окна и двери из Финляндии). Отметим также, что прилагательное эксклюзивный, имеющее значение «то, что распространяется на ограниченный круг предметов», нередко рядовыми носителями языка воспринимается в значении «лучший, дорогой и поэтому не всем доступный», чем объясняется его широкое употребление в рекламных текстах.

В высказывании «Только у нас цены назначает покупатель» используется тактика обмана. Ложная информация здесь подаётся при помощи краткого бездоказательного категорического утверждения: «Утверждение в любой речи означает отказ от обсуждения, поскольку власть человека или идеи, которая может подвергаться обсуждению, теряет всякое правдоподобие» [35: 181].

Таким образом, манипулятивная речевая тактика — такое речевое действие, которое соответствуют определённому этапу в реализации той или иной стратегии и направлено на скрытое внедрение в сознание адресата целей и установок, побуждающих его совершить поступок, выгодный манипулятору. Под манипулятивным речевым приёмом понимаем способ построения высказывания или текста, реализующий ту или иную манипулятивную тактику.

В лингвистической литературе представлены попытки классификации манипулятивных стратегий и тактик. Так, О. Л. Михалёва, исследуя политический дискурс как сферу реализации манипулятивного воздействия, пришла к выводу, что в этом типе дискурса формируются три стратегии: стратегия на понижение, стратегия на повышение и стратегия нейтральности, — каждая из которых осуществляется при помощи определённых тактик.

Стратегия на понижение реализуется, по мнению исследователя, в следующих тактиках: тактика анализ-«минус» (основанный на фактах разбор ситуации, предполагающий имплицитное выражение отрицательного отношения к описываемому), тактика обвинения (приписывание конкретному лицу какой-либо вины, раскрытие чьих-либо неблаговидных действий, поступков, качеств), тактика безличного обвинения (обвинение без указания виновника осуждаемых действий), тактика обличения (приведение фактов, аргументов, делающих явной чью-либо виновность), тактика оскорбления и тактика угрозы.

Стратегия на повышение, по мнению О.Л. Михалёвой, реализуется при помощи тактики анализ-«плюс» (противоположной тактики анализ-«минус»), тактики презентации (представления кого-либо в привлекательном виде), тактики неявной самопрезентации (представления говорящим себя в выгодном свете), тактики отвода критики (приведения аргументов, оправдывающих какие-либо действия или поступки) и тактики самооправдания.

Стратегия нейтральности, по мнению исследователя, представлена набором следующих тактик: тактика побуждения (призыв к действию, принятию какой-либо точки зрения), тактика кооперации (обращение к адресату с апеллированием к его идеям и ценностям), тактика размежевания (выявления различий в позициях и мнениях), тактика информирования (приведение данных и фактов без выражения отношения к ним говорящего), тактика обещания, тактика прогнозирования, тактика предупреждения (предостережения), тактика иронизирования, тактика провокации (подстрекательства к действиям, влекущим к тяжелым последствиям) [32: 58—88].

Е.В. Денисюк считает, что коммуникативная стратегия  манипулятора представляет собой «систему двух субстратегий:

• субстратегии создания мотивации для объекта манипуляции к совершению нужного манипулятору поступка;
• субстратегии создания для манипулируемого интерпретации речевого события.

Первая реализует основную коммуникативную субцель манипулятора, связанную с его глобальной экстралингвистической целью общения, вторая — вспомогательную субцель сокрытия предыдущей субцели и процесса ее достижения» [14: 67]. Поэтому, с точки зрения этого исследователя, можно говорить «об отсутствии специфических манипулятивных тактик. Коммуникативные тактики приобретают характер манипулятивных, будучи помещёнными в структуру манипулятивной коммуникативной стратегии. Отсутствие специфических тактик манипулятивной коммуникативной стратегии является изначальной причиной «незаметности» манипуляции для манипулируемого» [14: 67].

Трудности при исследовании речевых стратегий и тактик связаны с тем, что существует тактик такое множество, какое можно сравнить с множеством речевых действий. Однако, по мнению Е.М. Верещагина, «если индивидуальные тактики, вероятно, принципиально неперечислимы, то тактики социальные, напротив, допускают перечисление в виде инвентаря» [9: 33]. Между тем общепринятой классификации речевых стратегий и тактик (в том числе манипулятивных) не существует.

О.С. Иссерс пишет, что «применительно к речевым стратегиям кроме принципа Кооперации можно говорить о принципе Некооперации, базирующемся на приоритете интересов говорящего над интересами слушающего. Установка на кооперацию / некооперацию является одним из важных параметров в описании речевых стратегий и тактик» [21: 12]. Поэтому перспективной считаем классификацию речевых стратегий и тактик, основанную на соблюдении / нарушении правил (постулатов, принципов) речевого поведения. Исходя из этого основания можно выделить кооперативные речевые стратегии и тактики (основанные на соблюдении правил речевого общения) и некооперативные (нарушающие эти правила).

Разумеется, манипулятивные стратегии и тактики носят некооперативный характер, так как используются с корыстными целями. Они могут быть подразделены в зависимости от того, какой принцип речевого общения нарушают. В частности, принцип количества не соблюдается при использовании тактики умолчания об источнике информации, которая может быть реализована с помощью приёма «деиндивидуализации противников точки зрения говорящего», базирующейся «на использовании слов кое-кто, иные, некоторые, определённые, отдельные, известные и т.п.» [51: 95], например: Как утверждают некоторые коллеги министра, заболевание господина Грефа гораздо серьезнее — речь идёт по меньшей мере о сильнейшем неврозе. Возможно даже, что он повлёк за собой некоторое душевное расстройство («Московский комсомолец» — в Красноярске. 2002. № 49). Нарушением принципа качества («говори правду») является использование тактики обещаний как способа прямого обмана. Например, в предвыборной листовке

А. Тарасова читаем: Я гарантирую жителям Красноярского края работу с самой высокой заработной платой в России, чтобы люди оставались на родной земле, а не уезжали отсюда на заработки, и как итог — достойную жизнь каждому человеку.

Не менее интересен  вопрос о терминологическом обозначении  речевых стратегий и тактик. В  работах по лингвистике, логике, психологии отдельные речевые явления (часто  они обозначены как приёмы), которые могут иметь манипулятивный характер и которые мы можем охарактеризовать как речевые стратегии или тактики, имеют терминологические наименования. Например:

1. «Распространение злостно компрометирующих, порочащих кого-либо слухов», или диффамация [23: 156; 57: 215] (сравним: «распространение порочащих сведений о кандидате — метод дифракции...» [31: 37]);
2. Многократное повторение одной и той же мысли разными словами, или комморация [52: 237]: повторение мысли «придаёт утверждениям вес дополнительного убеждения и превращает их в навязчивые идеи. <...> ...Оно также становится барьером против отличающихся или противоположных мнений. Таким образом, оно сводит к минимуму рассуждения и быстро превращает мысль в действие...» [35: 183];
3. «Превращение социально неприемлемого поведения в социально приемлемое», или сублимация [55: 158] (ср.: антипарастаз — «фигура речи, в которой то, что считается отрицательным, подлежащим осуждению, показывается как достойное похвалы» [170: 137]), например, в следующей телерекламе: Японские пассажиры спрашивают у командира корабля:

— Эй, когда будем приземляться, капитан?

Капитан направляется к  выходу, но останавливается. В самолете сильная тряска. Стюардесса, не дождавшись капитана, уходит с парашютом за спиной. У капитана — тоже парашют. Он угощает пассажиров ириской. Все улыбаются. Время есть. Есть «Меллер».

Примечателен также  факт существования некой закономерности и связи между отдельными жанрами речи и манипулятивными речевыми стратегиями и тактиками, используемыми в них. Так, в жанре информационной заметки как манипулятивная используется главным образом тактика умолчания об источнике информации, например: По некоторым данным, объединение части красноярских банков не может составить серьезной конкуренции Московским структурам («Московский комсомолец» — в Красноярске. 2003. № 15). В газетных текстах рекламного характера, наряду с тактикой умолчания, нередко реализуются тактики апелляции к чувствам адресата, призыва к действию, подчёркивания уникальности, универсальности рекламируемого товара или услуги, например: Результат гарантирован— похудейте — или получите деньги обратно! Клиника Витаминных препаратов решила сделать исключительное предложение для тех, кто испробовал разные препараты для похудения.Уникальный препарат «Грация» будет Вам отправлен сразу же после Вашего звонка.

Изучение стратегий, тактик и приёмов манипулятивного речевого воздействия — одна из перспективных областей лингвистических исследований.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3. Речевые (риторические) приемы речевого манипулирования

К риторическим приёмам  традиционно относили тропы, фигуры и некоторые другие стилистические явления, служащие средствами оформления мысли и украшения речи, или элокутивными средствами. Однако если риторические приёмы понимать более широко — как прагматически мотивированные отклонения от нормы в ее широком понимании [44: 274], то перечень этих приёмов, с одной стороны, значительно увеличивается, с другой — позволяет проанализировать многие, не терминированные ранее речевые явления с точки зрения их воздействующего потенциала.

«Число риторических приёмов, при которых достигается  «согласие» между коммуникатором и аудиторией, настолько велико, что не поддается строгому учёту», — пишет Т.Ф. Черячукин [56: 130]. И тем не менее они поддаются количественным подсчетам. Так, в энциклопедическом словаре-справочнике «Культура русской речи» (М.: Флинта: Наука, 2003) зафиксировано свыше 250 риторических приёмов. Причём риторические приёмы в большей степени изучены с точки зрения их выразительного потенциала, нежели манипулятивной возможности использования. Рассмотрим лишь наиболее типичные речевые приёмы, которые могут использоваться с манипулятивной целью, т.е. с целью навязывания адресату определённых оценок, точек зрения и в конечном счёте побуждения его к каким-либо действиям.

Паралогические  риторические приёмы в манипулятивной функции.

Разновидностью речевых  приёмов являются паралогические приёмы, которые представляют собой осознанные и целенаправленные отклонения от законов и правил формальной логики. Формальную логику определяют как науку о законах и формах правильного мышления.

Иногда приёмы этого  типа используются для обоснования  парадоксального, абсурдного тезиса. В  таких случаях их называют софизмами. Например: Что ты не терял, то имеешь; рога ты не терял; значит, у тебя рога. В софизме использована ложная посылка «что ты не терял, то имеешь», так как это двусмысленное выражение может обозначать «то, что имел и не терял» и «то, что не терял, независимо от того, имел или нет». Таким образом, в софизме «Рога» нарушено одно из правил логики: для того чтобы получить истинное заключение, необходимо брать истинные посылки.

Паралогические приёмы необходимо отличать от логических ошибок как ненамеренных нарушений законов формальной логики.

Например, если жена говорит  мужу, уходящему на работу: «Когда ты вернёшься и я буду смотреть телевизор, то ты меня не буди», — она совершает логическую ошибку — впадает в противоречие (в норме нельзя в одно и то же время спать и смотреть телевизор).

Паралогические приёмы могут использоваться как в манипулятивных, так и в неманипулятивных целях. Качество манипулятивности приёма задаётся намерением говорящего: ввести адресата в заблуждение, создать видимость обоснованности, доказательности выдвигаемого тезиса и, следовательно, внедрить в его подсознание нужную информацию, побудив тем самым к совершению выгодных манипулятору действий. «Логическое мышление прозрачно, и его структура прекрасно изучена. Значит, в него можно вторгнуться и исказить программу, лишив человека возможности делать правильные умозаключения.Уже внеся хаос в логическую цепочку, манипулятор достигает очень многого: человек чувствует свою беспомощность и сам ищет поводыря», — пишет С. Кара-Мурза [22: 113].

Рассмотрим наиболее типичные паралогические речевые приёмы, которые могут использоваться с манипулятивной целью, т.е. с целью навязывания адресату определённых оценок, точек зрения и, в конечном счёте, побуждения его к каким-либо действиям.

Наиболее многочисленной является группа приёмов, основанная на несоблюдении закона достаточного основания, который гласит: всякая правильная мысль должна быть обоснована другими мыслями, истинность которых доказана. Этот закон был сформулирован Лейбницем. В наименовании закона под основанием понимается суждение, которое само по себе не нуждается в доказательствах в силу его достоверности. Достоверным считается суждение в том случае, если на текущий момент не существует возможности корректного его опровержения.