Имена собственные и их производные в «Словаре поморского языка в его бытовом и этнографическом применении» Ивана Матвеевича Дурова

 

Оне*ськой бе*рег. Побережье Белого моря в Онежском заливе от села Унежма, граничащего с селом Нюхча АКССР, и до г. Онега включительно.Повс.  [с. 269]

 

Помо*рский (-ой) бе*рег. Прибрежная полоса Белого моря, побережье Белого моря от г. Онеги до Кандалакши.Повс.  [с. 324]

 

Помо*рьё В широком смысле – все побережье Северного океана и Белого моря от норвежско-финской границы до Архангельска и далее до сибирской границы. В узком смысле – часть морского побережья от г. Онеги до Кандалакшского залива. Повс.  [с. 324]

 

Ру*сской бе*рег. Так называют поморы Мурманский берег, в отличие от принадлежащей Финляндии и Норвегии дальнейшей к северу его части. Повс.  [с. 363]

 

Названия берегов  и их толкования в Словаре являются самым ярким примером подробного описания микротопонимов. «Внимание  к микротопонимам неслучайно: именно их названия наглядно продемонстрировали большое значение микротопонимии как для выявления закономерностей топосистемы, особенностей ее функционирования, истоков формирования, так и ее информативности для реконструкции народной картины мира» [Рут, 2005, Матер. Межд. Науч. Конф.] Первой достаточно яркой отличительной чертой всех топонимов является подробнейшее описание поморских берегов и их номинативная плотность в сравнении с другими топонимическими объектами. Это обусловлено тем фактом, что наиболее плотно прилегающим к морю районом является именно Поморье, берега которого были чрезвычайно важны в жизни каждого помора как источники рыболовного промысла. Ведь именно на берегах осуществлялся весь этот промысел и именно с берегами чаще всего ассоциируется весь образ жизни поморов. «Не видя возможности в прошлом жить и питаться от земли, при наличии обилия рек, озер и моря, изобилующих неистощимыми богатствами всевозможной рыбы, туземное население Беломорья создало себе рыбные промыслы и неразрывно связанное с ними мореплавание, являющееся и по сей день главенствующим источником к существованию помора.» [вступ.ст. к Словарю]. Названия берегов Словаря чаще всего отмечаются и в словаре Подвысоцкого, что связано с территориальной обусловленностью объекта изучения этих двух словарей (они составлялись по очень близко расположенным территориям, которые иногда пересекаются в плане исследования Дуровым и Подвысоцким); к тому же, во вступительной статье к Словарю говорится о том, что более всего автор Словаря ориентировался в своей работе на словарь Подвысоцкого. «Обращение к опыту Подвысоцкого понятно и логично: в словаре И. М. Дурова представлены говоры Поморского берега Белого моря, которые территориально примыкают с запада к ареалу архангельских говоров» [там же]. В словаре Подвысоцкого представлены 4 почти полностью совпадающих с нашим Словарём топонима-берега: Кандалакской, Мурманской, Онежской, Поморской и Русской. Различия в представленных совпадающих лексически топонимах заметны лишь в фонетической вариативности.  Лексикографический аспект рассмотрения названия берегов включает в себя несколько особенностей.

Во-первых, из тринадцати номинативных единиц восемь представляют собой сочетание определяющего  прилагательного-топонима с лексемой “берег”(Мурманской берег, Кандалакшской берег и др.); в остальных случаях наблюдается вариант упрощенного названия берега (Мурман, Ёканья и др.). Также имеется лексема Поморьё и одно производное от него название (Кемское Поморьё), которое является частью всего Поморья.

 

Во-вторых, в  названиях берегов отражены фонетические особенности поморского языка. Например, «ёканье» в названиях берегов Поморьё, Ёканья., «оканье»: Кандалакшской, Мурманской, упрощение групп согласных: Онеськой (*Онежский), Ёканья (*Йокангская губа).

 

В-третьих, названия берегов, как и многие другие названия из рубрики топонимов, очень детально описаны. Это обусловлено тем фактом, что автор Словаря является коренным поморов и знатоком не только этнографии и быта, но и местной микротопонимии.

 

Словарные статьи на топонимы так же, как и ИС, включают в себя этнографические описания. В названиях берегов приведены три статьи с этнокультурной информацией.(см. Берег, Ёканья, Мурманской берег)

 

 

§2. Названия сел, поселков (6)

 

Ка*ндалакша Село, расположенное на берегу Кандалакшского залива, имеющее у своих берегов богатые сельдяные промыслы. Через Кандалакшу проходит линия Мурманской железной дороги, имеющей здесь большую станцию, соседство с которой и создало этот значительный промышленный центр северной Карелии. Повс.  [с. 161]

 

Ко*ла Старинное село Кола в Кольском заливе Мурманского края. Существует об этом селе среди поморов поговорка: От Колы до ада две-три версты. В старину, когда отсутствовали благоустроенные пути передвижения (тракты, пароходы, железная дорога), поморы на весенние тресковые промыслы к берегам Мурмана направлялись по пешему хождению волоком, таща за плечами и в кережах свой необходимый для дороги и промысла багаж и хлеб. Этот путь через тундры, болота и озера холодного, в те времена совершенно девственного полярного края, по сугробам снега был, конечно, не из легких и продолжался до полутора месяцев. Уходили рыбаки из дому с Беломорья в конце марта и к половине мая лишь попадали в Колу – конечный пункт их сухопутного пути. Из Ко*лы рыбаки уже расходились на шняках в море по становищам на промыслы. Трудности перехода в почти две тысячи верст в условиях полярной зимы и создали эту поговорку. Однако, придя в Колу, рыбак не считал, что его мытарства окончены, а видел все еще трудности жизни впереди, выраженные им в поговорке: В Ко*лы с одной стороны море, с

другой  горе, с третьей мох, а с четвертой – ох! Повс.  [с. 174]

 

Ню*хця (-ча) Село Нюхча Сорокского района на Беломорье, на границе с Онежским районом (в Архангельской губернии) Северного Края. Единственное рыбацкое село на Беломорье, где наряду с рыбными промыслами есть и хлебопашество; засевается ячмень и рожь. Бытовой уклад жизни этого села резко отличается от остальных рыбацких сел Беломорья, что обуславливается отдаленностью селения от культурных центров района. Повс.  [с. 256]

 

Ры*нда Рыбацкий поселок на Мурмане – Ринда. Повс.  [с. 364]

 

Сума* Одно из стариннейших типичных сел Беломорья, живописно расположившееся своими постройками по берегам порожистой реки Сума* в 3-х километрах от впадения ее в Белое море. Происхождение названия Сумы вытекает из глубокой древности, от финского племени сумь. Как русское поселение Сума известна еще в 14-м веке, во времена владычествования «Новгорода Великого», впоследствии фигурировала как крепостной форт Соловецкого монастыря, защищавший от нападения на него и беломорское побережье шведов и других соседних народностей, и называлась Сумским острогом. Как посад Сума существует с 1806 года, а с 1928 года Сумский Посад преобразован в сельскую местность. По занятиям население Сумы разделяется на рыбаков и мореплавателей (моряков). Из беломорских промыслов здесь развиты наважий и сельдяной лов, а также частично есть и семужий промысел в реке Сума. Еще не так давно Сума являлась центральным селом Беломорья, где узлом сходятся три трактовых пути: Архангельский, Повенецкий и Сорокский (б. Кемский), а с моря – Сумский корабельно-пароходный рейд. От Сороки Сума находится к югу вдоль побережья моря на 50 км. Река Сума с проведением на Выгу Б.Б.В.П. является сейчас главною магистралью лесосплава сегозерско-сорокских лесных дач, ежегодно пропускающей к сорокским лесопильным заводам сотни тысяч кубометров древесины. Есть поговорки: Сума* не купит ума. Погодье как в Сумы. Частушка: Не пойду в Сороку замуж, / В карбасах сельдей ловить. / Лучше выйду в Суму* к речке, / Буду барыней ходить. Повс.  [с. 397]

 

Шуя Большое рыбацкое старинное село между Кемью и Сорокой на реке Шуе. Теперь это село называется Шуерецкое. Повс.  [с. 448]

 

Данный вид  топонимов не имеет многих точек  пересечения по географическим объектам со словарями смежных территорий. Совпадают лишь отмеченные у Подвысоцкого пос. Сума и село Кола. Притом оба эти поселка совпадают в насыщенности этнографической информацией, что, вероятно, связано с исторически сложившимися определяющими факторами, характерными для данных территорий.

В каждой статье в разделе названий поселков и сел упоминается в большей или меньшей степени обусловленность связи данного села с рыбацким промыслом, который был здесь так же исторически обозначен: например, история села Кола восходит к XVI веку, когда там только начал зарождаться рыболовецкий промысел. Торговля шла с представителями таких соседних государств, как Швеция, Норвегия, Голландия. Само по себе взаимодействие русских рыбаков и представителей соседних государств не прошло бесследно: финно-угорские названия закрепились за селами русских территорий. Ни одно из названий сел, приведенных в Словаре, не является исконно русским.

 

В этнографическом описании сел находят место и поговорки (см, например,  От Колы до ада две-три версты) или частушки: Не пойду в Сороку замуж, / В карбасах сельдей ловить. / Лучше выйду в Суму* к речке, / Буду барыней ходить. Народное самосознание отражено как в историческом описании сел, так и в малых фольклорных жанрах. В общем, нам представляется, что названия сел как вид топонимии самым этнографически описанным автором Словаря: сюда включены и этимологические комментарии, и истории сел, и физико-географические комментарии, и фольклорные аспекты из жизни жителей данных поселков. Вместе с тем ни один другой раздел топонимов не является настолько полно представленным ввиду заимствованных географических названий из финно-угорских языков.

 

 

 

 

§3. Названия городов (4)

 

Варгае*в. Приморский город в Норвегии Вардэгуз.Повс.  [с. 45]

Вандегу*з. Город в Норвегии. См. Варгае*в.Повс.  [с. 45]

Ва*син. Так называют поморы приморский город в Норвегии – Вадзэ.Повс.  [с. 46]

Шлю*син. Шлиссельбург.Сум. [с. 445]

 

Из четырех представленных в Словаре названий городов два  нашли отражение в словаре Подвысоцкого, который послужил неким ориентиром для составления нашего Словаря: это города Васин и Варгаев, описание которых не удостаивается такого внимания авторов словарей, как, например, описание этнографии, этимологии и быта сел. Возможно предположить, что авторы целенаправленно не стали расписывать какие-то аспекты жизни этих городов, поскольку не посчитали информацию о них полезной для описания быта и этнографии. Однако не стоит заявлять об абсолютной незначимости этих городов для поморов и норвежцев.

«Хотя на северном “самом бойком”  берегу этого полуострова (именующемся Мотоским наволоком) и есть губа Вайда, искони привлекавшая и привлекающая промышленников обилием рыбы, есть указание на то, что норвежцы посещали этот берег еще в начале XVI в. Под этим искаженным именем (норвеж. vardhus соответствует немецкому Wachthaus), по всей вероятности, следует разуметь построенную еще в XVI стол. Норвежцами крепость Вардэгуз, к северо-западу от Рыбачьего полуострова» [Замыславский, 1884].

Все приведенные в Словаре  названия городов являются ассимилятивными фонетическими вариантами иноязычных вкраплений. Варгаев и Васин представляют собой полностью освоенные варианты вхождения иностранных названий городов в поморский язык. Это становится заметным по их форме – атрибутивные производные от ИС, полностью по форме напоминающие русские фамилии. Возможно, что динамический аспект восприятия образов проявляется в названии такого города, как Васин. «имя принимает на себя богатую коннотативную нагрузку, связанную с его реальными и вымышленными носителями, «вживается» в язык, порождая целый ряд апелятивов, вступая в сложное взаимодействие с созвучными лексемами и в конечном счете обретает новую семантику, определяющую его дальнейшее использование, превращается в мощный сгусток лингвокультурологической информации, специфичной для каждого конкретного периода истории.» [Рут, 2008, 209–214]. То есть, возможно, что из-за достаточной ассимилированности названия города в поморский язык и абсолютного неразличительного момента психолингвистической дихотомии «свое-чужое» название норвежского города Вадзэ перешло в общеупотребительное «родное» Васин. Вообще, если говорить о семантике имени Василий, («простой молодой человек с типично русской внешностью (синие глаза, русые волосы), добродушный, может быть, немного ленивый (связь с образом кота), любящий дом, домашний уют» [Рут, 209-214]) очень легко предположить, что именно этот образ и лег в основу ассимилированного русского варианта названия норвежского города.

Однако вполне вероятно предположить и то, что Васин является обычным ассимилятивно-упрощенным вариантом сложно иностранного названия Вадзэ, осознающееся поморами как странное, непонятное, темное по своей внутренней форме. Это и послужило причиной переименования Вадзэ в Васин.

Наименее освоенной  формой является название города Шлюсин, которая является также, как Варгаев и Васин, атрибутивной формой ИС;  присутствие же фонемы [̀у], вероятно, является знаковым моментом для ассоциации Шлюсина с лексемой «шлюз» (Шлюза* Шлюз. Сум., Сор. [с.  445]).

Самым лексически и мотивационно неадаптированным вариантом является название города Вандегуз для обозначения норвежского Вардегуза. Здесь можно увидеть только прогрессивную ассимиляцию небных согласных, то есть мену вибранта «р» на небный «н» перед небным «д».

Таким образом, мы наблюдаем во всех наименованиях  городов, представленных в Словаре, единственную мотивацию для лексикографической подачи материала в Словарь автором – усвоенность в большей или меньшей степени иноязычного названия поморами.

 

 

 

§4. Названия островов, полуостровов (5)

 

Вайга*ць Остров Вайгач, смежный с Новой Землей на Северном Ледовитом океане. Есть поговорки: На Вайгаци побывать –страха смерти узнать; Мать плаць, коли сын поехал на Вайгаць. В прежние времена, когда еще не было ни пароходного сообщения, ни грунтовых почтовых трактов и других видов удобного передвижения, поморы, будучи отважными мореплавателями-рыболовами и зверобоями, часто на своих утлых ладьях совершали дальные поездки в океан к берегам Груманта (Шпицберген), Новой Земли и на соседние, в то время совершенно пустынные дикие острова – Колгуев и Вайгач. [с. 43]

Калганцы Группа небольших, лишённых растительности гранитных надводных островков-луд на Сумской губе Белого моря в 7 км от устья р. Сума. На одном из этих островков имеется изба для приюта пассажиров, ожидающих прихода морского пассажирского парохода на Сумский рейд.Сум.[c. 159]

Да*тска В старое время под термином да*тска подразумевался весь Скандинавский полуостров и, в частности, соседняя Норвегия, куда поморы ходили на промыслы на своих раньщинах и парусниках за рыбой от местных кулаков-судопромышленников.Повс [с 43]

О*стров Сокращенное название селения Выгский Остров, расположенного при истоке рукава реки Выг р. Шизня, ставшего руслом Б.Б.К.Повс.  [с. 274]

Ёканья. Йокангская губа и острова того же имени у Мурманского берега. Во время интервенции белых в 1918–19 гг. и в начале 1920 г. Йокангские острова были превращены в политическую тюрьму, куда ссылали всех большевиков и им сочувствующих. Йокангская тюрьма был одним из жесточайших изоляторов, где люди томились в самых невероятных для человека условиях: голодные, холодные и истязаемые непосильным трудом и наказаниями со стороны культурных варваров-белогвардейцев и их союзников-иностранцев.Повс. [с. 110]