Аронс К. Развод: крах или новая жизнь

"Наши дети нуждаются в постоянстве и последовательности", — утверждал Тони.

"Мы не должны жить одинаково  в обоих домах. Я — не  из вашей компании, — сказала  Цинтия. Она говорила быстрее,  чем Тони и гораздо громче. — Наши дети должны понять  разницу".

"Они запутались в таком  количестве различий".

"Они учатся приспосабливаться  и быть гибкими, имея таких  разных родителей. Мы можем  гордиться ими, не правда ли?"

Увидев, что оба родителя имеют  широкое и хорошо очерченное общее  основание, даже не-смотря на их споры, я предложила им понять, что, возможно, есть действительно важные вещи и есть второстепенные. Мы решили, что детям было бы хорошо иметь одинаковые правила дисцип-лины, в одно и то же время готовить уроки и идти спать. Цинтия согласилась, что в ее доме (ее частной области) она будет контролировать просмотр телевизора. Она и Тони согласились со временем сна в 8 часов (275) вечера, но у Цинтии в доме это возможно будет и в 8.30, что тоже будет неплохо. А Тони немного ослабит правила в своем доме (его частной области), так что дети будут иметь одинаковое расписание в обоих домах.

Сначала после развода Тони и  Цинтия шли по тоненькой перемычке  между "сердитыми союзниками" и "сотрудничающими коллегами". Когда они уточнили свой контракт, то стали мень-ше ссориться друг с другом. Зная, где пойти на компромисс, оба также знали, какие области луч-ше не трогать. Таким путем они стали "сотрудничающими коллегами" с очень конкретными гра-ницами того, что они могут или не могут, способные обсудить многое, а не подлежавшее соглашению предпочитали не касаться.

Их отношение к вопросам аккуратности и другие различия сформировали родительский стиль каждого. Дженни и Тед только выиграли от соглашения их родителей  и очень хорошо приспособились к  этим различиям. "В доме у мамочки  нам не надо стелить постели, а когда мы живем у папы, то это делаем". В этом нет ничего страшного.

Мирабел и Марта, пара с двумя  детьми 10 и 12 лет, также имела различия в характерах и стиле жизни. Разрешить  их проблемы было труднее. Мирабел была замкйутым, скрытным чело-веком, и когда дети проводили школьный год с ней, их активность по выходным концентри-ровалась(276) вокруг походов в библиотеку, музеи и художественные классы. Они проводили большую часть своего времени со взрослыми, так как друзья Мирабел не имели детей. А Марти был спортсменом-любителем. Когда дети жили у него и на каникулах, он записал их в Малую лигу, брал на баскетбол и в кино, занимался с ними спортом в парке. Вместо художественных уроков дети занимались плаванием и гимнастикой.

Мирабел и Марти, как Тони и Цинтия, имели общее основание — они были заинтересо-ванными родителями. Но у них были серьезные коммуникативные проблемы и еще более серьез-ные блоки и барьеры. Например, сначала ни Мирабел, ни Марти не приняли выбор другого парт-нера для проведения досуга, и, когда дети переезжали, никто не стеснялся высказываться о своем решении по этому поводу. Каждый родитель негодовал из-за потерь в развитии детей за то время, пока они не жили вместе. Оскорбления, обвинения и повторные звонки (так как каждый хотел оставить за собой последнее слово) приносили только телефонные счета и никакого удовлетворения.

Пара не пошла к психологу, но проконсультировалась по отдельности  у своих друзей. Дру-зья Мирабел  посоветовали ей умерить свой пыл  и посчитаться с тем фактом, что дети вынуждены вести разный образ жизни каждый год. Друг Марти сказал ему, чтобы он прекратил (277)соревнование, у кого больше достоинств, и имел побольше веры в детей. Оба родителя неохотно воспользовались советами друзей и согласились прислушаться к желаниям детей. Это было трудно для Мирабел и Марти отойти от своих принципов, прислушаться и наблюдать за развитием детских интересов, которые не согласовывались с их личными симпатиями, не клеймя другого родителя за потери и свои неоправданные ожидания. Своеобразной проверкой стало то, что, когда дети вернулись назад, в дом к Мирабел, на третий год после развода, Бетси, которая обожала гимнастику, не захотела брать художественные уроки. Мирабел приняла эту перемену.

Что же отсюда следует, из каждой ситуации? Две семьи ведут фактически одинаковую силовую борьбу, меняется предмет, но борьба за власть остается той же. В течение брака родители волей-неволей проводят время друг с другом и детьми, воспитывая и формируя их. После раз-вода если один родитель проводит с детьми больше времени, то другой соответственно меньше. Если один родитель имеет больше влияния, то другой — меньше. Если один имеет возможность больше развлекаться с детьми, то у другого останется на это меньше времени. Родитель в боль-шей степени обличенный правом на время, развлечения и контроль, другому предоставляет худшую позицию. Эта худшая позиция пугает родителя тем, что если он не захватит(278)себе лучшую, ему достанется меньше любви своего ребенка.

Большинство родителей на погружение в борьбу за влияние на ребенка толкает страх потерь. Некоторые родители боятся, что если их будут меньше любить, то могут и совсем разлюбить. Часто эти страхи проистекают из собственного негативного детского опыта. Возможно, будучи ребенком, он конкурировал с братьями и сестрами за завоевание родительского расположения или имел родителя, который изливал свою любовь в наказаниях за плохое поведение, или рос, чувствуя себя нелюбимым и нелюбящим. Развод пробудил старые нерешенные вопросы, которые отразились на теперешней ситуации как помехи к сотрудничеству.

Этот процесс регрессии, возобновления  активности не должен досаждать разведшимся  супругам. Многие родители, состоящие  в браке, тоже соревнуются за свое влияние на ребенка, но при разводе  угроза полной потери гораздо больше. Эти страхи безосновательны, за исключением самых неординарных ситуаций. Дети редко теряют любовь к родителю, которого они видят реже, который не такой удачливый или чей дом немного пообносился. Чаще они привязаны к тем, кто, любя их, не заставляет платить унижением другого родителя или не воздвигает многочисленные барьеры, мешающие залечиванию полученных ран или их свободному перемещению.

Деструктивный конфликт: главные препятствия, мешающие сотрудничеству

(279)Родителям зачастую очень  трудно удержать недовольство браком в рамках. Их злость на своего бывшего супруга переходит и на ребенка, отравляя их взаимоотношения. Если мать говорит дочери снова и снова, что ее отец глупый и лживый, то дочь то же начнет думать о себе. Прежде всего она любит своего отца, и вне зависимости от того, что говорит мать, отец является частью ее самой.

Несколько лет назад ко мне были направлены бывшие супруги с сыном-подростком из школы мальчика. Отец, бывший в  разводе с матерью около 4 лет, приехал в мой офис отдельно от нее. Их сын пропускал занятия, употреблял наркотики и позволял себе злобные выпады в отношении учителей, одноклассников и начальства. Оба родителя сидели отчужденно, избегая смотреть друг на друга, и пристально изучали своего сына. "У тебя разорвана куртка, — сказала мать, — что доктор подумает о тебе?" Отец завел глаза и пробормотал: "Ну, началось!" Сын сел беседовать со мной первым.

"Ярые враги" с самого  начала, эти родители имели редкие, злобные и унизительные кон-такты.  Мальчик жил со своей матерью  до тех пор, пока недавно, благодаря сообщению соседа в социальную службу, его мать не сочли негодным и небрежным родителем. Теперь мальчик (280) живет со своим отцом, папиной теперешней женой и ее двумя детьми. После очень эмоциональ-ной сцены в моем офисе сын со слезами на глазах спросил своего отца, почему он не любит его. Все расстройство последнего времени всплыло у отца перед глазами, и он бросил в сердцах: "Каждый раз, когда я смотрю на тебя, я вижу твою мать!" Отец признался в этом впервые.

Годами отец буквально оскорблял своего сына, особенно после долгих телефонных разго-воров с матерью, в которых он нещадно ругал ее и обвинял во всем. Нечего было удивляться отсутствию самоуважения у мальчика, и ничего удивительного не было и в том, что он маскировал свою сильную депрессию безобразным поведением в школе.

Партнеры в этой бинуклеарной семье  считали, что все их проблемы борьбы за влияние на мальчика будут разрешены  психологом. Когда родители настолько  озлоблены, как эти, их ребе-нок похож  на маломощный транзистор, который внезапно получил удар высокого напряжения. Ребенок сгорел. Противостояние могло быть скрытым, как в этой ситуации, или явным: один из родителей, чувствуя, что не справляется, должен был обратиться к другому для своевременной помощи ребенку. Родитель мог также, воспользовавшись нервным состоянием ребенка, восста-новить его против другого родителя.

(281)У всех детей бывают моменты,  когда ни не хотят контактировать  с другим родителем. Часто это  просто вопрос настроения. "Я  не поеду к папе, я лучше  пойду в кино с другом", —  или: "Папа мало занимается  со мной, когда я у него", — или: "Мама заставляет меня есть шпинат". Родители, которые понимают, что дети — прекрасные актеры, не поддаются на уловку. Их отве-том обычно бывает что-то вроде: "Мы это обсудим, когда ты вернешься". Злобный же родитель может попасться на эту уловку: "Бедный ребенок, представляю, как противно тебе должно быть там", — или: "Вот напасть!", — или даже: "Позвони ему прямо сейчас и скажи, что ты предпо-читаешь быть с другом". Иногда это срабатывает. Но чаще всего, как бумеранг, возвращается, и ребенок начинает защищать другого родителя. Или даже ребенок затягивается в болезненный, разрушающий конфликт.

Такие конфликты часто приводят к огорчениям. Дети ненавидят противопоставление роди-телей друг другу. Если они принимают  сторону одного, то это означает, что они должны противопоставить себя другому. Дети остро сознают, что, задевая одного родителя или отвергая его совсем, они теряют и его любовь. Вот так они понимают этот треугольник — мама, папа и ребенок — как свою вину и свою ответственность.

Поэтому ребенок часто терпит все  проявления родительской беды. Его поведение, проявляющееся (282)внешне, может быть попыткой спасти семью, чтобы отвлечь внимание на себя от пугающей его борьбы папы и мамы. Это крик о помощи родителям, которые настолько погрузились в свою собственную боль, что отказывают своему ребенку в заботе и любви. Ребенок может ультимативно обострять свое поведение — крик о помощи, чтобы заставить родителей разрешить свои собственные проблемы и снова начать заботиться о нем. В этом случае ребенок устанавливает преграды и укрывается за ними. Эта невидимая борьба может привести к неадекватному поведению, агрессии, нервным расстройствам, анорексии или даже самоубийству.

В конечном счете поведение ребенка  может стать настолько проблематичным, что роди-тели бывают вынуждены обратиться к психологу. Психологи изучают жизнь семьи, то есть как индивидуумы в семье контактируют и влияют друг на друга, хотят заниматься всей семьей пол-ностью, даже когда родитель считает, что нужно иметь дело только с ребенком. Когда родители и дети приходят к врачу, то почти всегда именно взрослые оказываются теми, кому нужна профессиональная помощь. Когда проблемы их взаимоотношений выяснены, детские проблемы обычно уменьшаются, часто просто исчезая.

Когда дети становятся соучастниками  выяснения родителями своих супружеских отношений, это может нанести им непоправимый вред.

(283)Ни один родитель этого  не хочет. Только одно решение  может быть положительным —  сотрудничество обоих родителей  в наилучших интересах самого  ребенка. Это первый самый важный  принцип, который родители должны понять и сделать главным в своих отношениях.

Что же касается остального — времени, которое проводит каждый из родителей с ребен-ком, условий  жизни, каждодневной рутины, религии"—  тоже не так-то просто. Все это зависит  от индивидуальных вариантов, таких, как возраст ребенка и его темперамент, предпочтение одного родителя другому, рабочее расписание родителей. Все вполне разрешимо. Эти области — тем не менее центральное место большинства межродительских конфликтов — отвлекают всех участников от того, что действительно важно: установление семейного партнерства, позволяющего продолжать семейные связи.

ПОСМОТРИМ НА ВАРИАНТЫ И ВЗВЕСИМ  АЛЬТЕРНАТИВЫ

Однажды установив основной базис  и решив оставаться семьей с двумя  родителями, и, следовательно, согласившись, что у них есть общее основание, родители вправе обсудить, какие варианты у них имеются. В отношении способа размещения детей и места их проживания, а также партнерства у них есть много примеров, их которых можно выбрать. Имеется далеко не один прекрасный (284)вариант, который можно взять на вооружение. Теперь важно иметь список альтернатив под рукой, чтобы рассмотреть конкретные проблемы и существующие способы их решения. Тут всегда возможны соглашения, отступления и компромиссы, как бывает во всех главных решениях, которые мы принимаем в жизни.

Перечень проблем и решений  под рукой

Когда судачат по поводу способов, какими разведенные пары восстанавливают  свои семьи, важнее было бы поинтересоваться, а какой у них есть выбор? Если это сделать, то будет ясно, что родители выбрали наилучший вариант, учитывая обстоятельства.

Возьмем, к примеру, Бэл и Джима, одну из четырех дружелюбных пар  с равноправным браком и нетрадиционным разводом, о которой я упоминала  в начале главы. Они были родителями, дети которых жили в семейном доме, по очереди с каждым из родителей. Давайте изучим их временное расписание и посмотрим, какой у них был выбор.

"Сотрудничающие коллеги"  в тот момент, когда они решили  разделиться, Бэл и Джим согласились  с общим основанием. Они всегда были хорошими родителями на протяжении своего брака и знали, что останутся ими. Партнеры приняли следующее основное правило: как можно меньше нанести вреда детям. Отсюда следовала и общая надежда, что дети смогут посещать(285) ту же школу, и тот же центр по присмотру за детьми, и встречаться с теми же друзьями. Они перечислили все свои частные проблемы, наиболее серьезные их них, и с чем оба согласились, так это с проблемой денег.