Кадровая политика власти в СССР: 1939-1953 гг

Влиятельное положение, занятое Маленковым, подкреплялось его тесным взаимодействием с наркомом внутренних дел Л.П.Берией. Появившись в Москве в 1938 году и став наркомом в 1939, он укреплял свое положение переводом в центральный аппарат НКВД и продвижением по служебной лестнице лично преданных людей, хорошо известных по работе в Грузии. Должность 1-го заместителя наркома внутренних дел занял В.Н.Меркулов, чекист и партийный работник из Тбилиси, начальником Иностранного отдела НКВД стал В.Г.Деканозов, работавший ранее заместителем председателя Совнаркома Грузинской ССР, начальником Следственной части НКВД - бывший заместитель наркома внутренних дел Грузинской ССР Б.З.Кобулов, начальником Главного транспортного управления НКВД - бывший партийный работник из Грузии С.Р.Мильштейн, начальником Управления НКВД по Ленинградской области - бывший нарком внутренних дел Грузинской ССР С.А.Гоглидзе и т.д. Однако, Берия нуждался в союзниках в высшем руководстве страны, и фигура Маленкова как нельзя лучше подходила для этой роли. В условиях единоличной сталинской диктатуры именно такой союз партийных и карательных органов обеспечивал необходимые условия для собственного выживания и оттеснения конкурентов. Однако, монопольное положение этой группировки, к которой тесно примыкали также заместители председателя Совмина СССР М.Г.Первухин и М.З.Сабуров, не могло не беспокоить болезненно подозрительного вождя. 
 
Лидирующее положение, занятое группировкой Маленкова и Берии, объяснялось также недоверием, которое выражал Сталин по отношению к Молотову, в свое время самому близкому к нему советскому руководителю. Резкие упреки в адрес Молотова прозвучали в шифрограмме от 6 декабря 1945 г. из Сочи, где вождь находился на отдыхе. Будучи разгневан ослаблением цензуры сообщений иностранных корреспондентов из Москвы, которую осуществлял Отдел печати МИД, Сталин доводил до сведения Молотова, Берии, Микояна и Маленкова, что «пасквили на Советское правительство, содержащиеся в этих сообщениях, вредно отражаются на престиже и интересах нашего государства... Почему он [Молотов – И.А.] не принял мер? Не потому ли, что Молотов считает в порядке вещей фигурирование таких пасквилей, особенно после того, как он дал обещание иностранным корреспондентам насчет либерального отношения к их корреспонденциям? ... Не потому ли, что пасквили входят в план его работы?... Я убедился, что Молотов не очень дорожит интересами нашего государства и престижем нашего правительства, лишь бы добиться популярности среди некоторых иностранных кругов. Я не могу больше считать такого товарища своим первым заместителем.»

 
Одним из первых результатов наступившего охлаждения вождя к своему верному и давнему сподвижнику стало то, что в марте 1946 г. Молотов становится не первым, а только одним из заместителей председателя Совета министров СССР. Осенью 1946 г., при отъезде Сталина на отдых  в Сочи, замещать его в Москве в качестве главного лица был оставлен не Молотов, как это было раньше, а «тройка» лидеров. В дальнейшем подобная практика стала постоянной, причем один из руководителей замещал вождя в качестве главы правительства, второй направлял работу Секретариата ЦК ВКП(б), а третий председательствовал на заседаниях Политбюро. Состав «троек» изменялся, но Молотова в их составе уже никогда не было. Следует отметить, что недовольство Сталина своим соратником, безусловно, постоянно подпитывалось многоходовыми интригами в среде его ближайшего окружения, стремлением занять и удержать за собой определенные властные позиции за счет дискредитации коллеги по партийно-государственному руководству. 
 
Положение Молотова в руководстве вновь несколько укрепилось в 1947 г., что можно судить по факту возвращения ему поста первого заместителя председателя Совета министров СССР. Кроме того на Молотова возложили обязанности вновь образованного Комитета информации при Совете Министров СССР, объединившего политическую и военную разведку. В феврале 1949 года комитет передали в ведение МИД СССР. Однако, в 1948 г. Молотов был освобожден «в связи с перегруженностью» от председательства на заседаниях Бюро Совета министров СССР, которое возлагалось поочередно на Вознесенского, Берия и Маленкова, и ему было предписано заниматься исключительно иностранными делами. Еще через год, в марте 1949 г., после ареста жены, П.С.Жемчужиной, Молотов лишился поста министра иностранных дел и председателя Комитета информации. Оставаясь одним из заместителей Сталина в правительстве, еще недавно второй после вождя в правящей иерархии, он получал все меньше поручений и постепенно отстранялся от дел.  

Нападки на Молотова, а также Микояна, периодически повторяющиеся, решение ряда ключевых вопросов без учета их мнения и без их участия неизбежно приводило к изменениям и переделу сфер и степени влияния в руководстве, что отражалось на еще более широком круге должностных лиц, ими выдвинутых и поддерживаемых. После XIX съезда партии, будучи избранными в состав Президиума ЦК, заменившего Политбюро, ни Молотов, ни Микоян не попали в состав Бюро Президиума, состоявшего Сталина, Берии, Булганина, Ворошилова, Кагановича, Маленкова, Первухина, Сабурова и Хрущева. При этом высшая власть в стране закрепилась в 1952 г. за «руководящей пятеркой» (Сталин, Берия, Булганин, Маленков и Хрущев). Таким образом, в обстановке послевоенной смены вождем конфигурации ближайшего окружения, которая продолжалась вплоть до его смерти и сопровождалась конфликтами среди его соратников, еще более усиливалась и без того существенная роль интерперсональной составляющей кадровой политики.  
 
Удар по маленковско-бериевскому союзу, чрезмерное усиление которого вызвало опасение вождя, всегда стремившегося низводить роль своих соратников до уровня простых и послушных исполнителей, нанесло так называемое «авиационное дело». В начале 1946 года были арестованы, а затем осуждены на различные сроки нарком авиационной промышленности А.И.Шахурин, командующий ВВС главный маршал авиации А.А.Новиков и другие руководители военной авиации. Формальным поводом для обвинений послужили выпуск и приемка «заведомо бракованных самолетов, что приводило к большому количеству аварий и катастроф в строевых частях ВВС, гибели летчиков». Недовольство Сталина работой авиастроителей и их заказчиков–военных вызвали скорее не аварии и гибель людей, а серьезное отставание в развитии реактивной техники, уступавшей немцам и американцам, и делавшей советские ВВС заведомо слабее в начавшемся послевоенном противостоянии. Недаром в 1951 году, на совещании с руководителями оборонной промышленности Сталин говорил: «Шахурин и Новиков ведомственные интересы ставили выше государственных, загубили дело и после них пришлось работать, чтобы наладить производство реактивных самолетов».  
 
По результатам «самолетного дела» Маленков, который, и на это указывалось в постановлении Политбюро, «как шеф над авиационной промышленностью и по приемке самолетов – над военно-воздушными силами, морально отвечает за те безобразия, которые вскрыты в работе этих ведомств», был лишен в мае 1946 г. поста секретаря ЦК. Место руководителя политико-идеологической сферой и второго секретаря ЦК вновь занял Жданов. Маленкова перевели на должность заместителя председателя Совета Министров СССР.

 
Одновременно должности министра внутренних дел лишился Берия, за которым был оставлен пост заместителя председателя Совета Министров СССР, а его ставленник Меркулов заменен на посту министра государственной безопасности начальником Главного управления контрразведки Красной Армии «Смерш» В.С.Абакумовым. Недоверие, выраженное Берии и Меркулову, объяснялось их якобы недостаточной активностью в деле разоблачения фигурантов «самолетного дела». Меркулову ставилось также в вину, что он якобы «скрывал от ЦК факты о крупнейших недочетов в работе министерства и о том, что в ряде иностранных государств разведывательная работа министерства оказалась проваленной». Упрек был адресован одновременно и Берии, который курировал работу НКГБ – МГБ и о доверительных отношениях которого с Меркуловым было хорошо известно. Благодаря такому кадровому маневру Сталину удалось отстранить Маленкова от решения важнейших партийно-государственных дел и лишить Берия влияния на работу органов госбезопасности. Маленков нес теперь ответственность за развитие реактивной авиационной техники, а Берия – за реализацию атомного проекта.

 
Вместо Маленкова и Берии на первые роли выдвинулись ставленники Жданова Н.А.Вознесенский и А.А.Кузнецов, которые сформировались под его руководством во время работы в Ленинграде. Происшедшие изменения в сталинском окружении делали неопределенным положение маленковско-бериевской группировки, ставили под сомнение вопрос замены ими «старой гвардии» в лице Молотова, Кагановича, Ворошилова и Микояна. На встрече высших руководителей, отдыхавших в 1948 году на Черноморском побережье Кавказа, Сталин заявил о необходимости выдвигать на руководящие посты молодую силу, призванную заменить стареющих членов Политбюро. При этом вождь показал рукой на стоящего рядом Кузнецова, подчеркнув, что именно такой человек мог бы стать его преемником на посту руководителя партии.

 
Кузнецов занял свое место в рядах высшего руководства, пройдя путь партийного работника в Ленинграде и уцелев во время довоенных репрессий. Он не попал в «кировский поток», его миновали аресты «большого террора». За несколько лет секретарь райкома одного из ленинградских районов вырос до 2-го секретаря Ленинградского обкома ВКП(б) и занял место ближайшего помощника Жданова. В годы войны Кузнецов часто заменял Жданова, став одним из главных организаторов обороны блокадного Ленинграда. В январе 1944 года он возглавил ленинградскую парторганизацию, а в марте 1946 года, как уже отмечалось, - пост секретаря ЦК ВКП(б). 

 
Фигура Вознесенского рассматривалась в кремлевских кругах в качестве будущего главы правительства. С 1939 года он занимал пост заместителя председателя Совета Министров СССР и одновременно с 1938 года - председателя Госплана СССР. Вознесенский фактически руководил текущей работой правительства, так как заместитель Сталина по Совету Министров Молотов, будучи руководителем внешней политики СССР, был загружен работой иного плана и часто, особенно в первые послевоенные годы, находился в отъезде. Следует отметить, что Вознесенский вызывал постоянную зависть в среде руководящих деятелей, подогреваемую его склонностью обострять разногласия и неумением сглаживать возникающие конфликты. Более того, пользуясь своим высоким служебным положением и авторитетом в глазах вождя, Вознесенский проявлял зачастую высокомерие и амбициозность. В обстановке обострявшейся борьбы за власть такая манера поведения не могла не сделать его собственные позиции весьма уязвимыми.  
 
Как уже упоминалось, благодаря положению секретаря ЦК Кузнецова, деятели, входившие в «ленинградскую группировку», начиная с 1946 года, выдвигались на высокие руководящие посты. Протеже Жданова М.И.Родионов, связанный с ним тесными отношениями еще со времени совместной работы в Горьком, становится председателем Совета Министров РСФСР, пост заместителя председателя Совета Министров РСФСР и председателя Госплана РСФСР занимает бывший заместитель председателя Ленгорисполкома М.В.Басов, брат Вознесенского ректор ЛГУ Александр А. Вознесенский назначается министром просвещения РСФСР. Многие «ленинградцы» занимают высокие посты в аппарате ЦК ВКП(б) и становятся во главе областных и республиканских партийных комитетов, как например, первый секретарь ЦК КП(б) Карело-Финской ССР Г.Н.Куприянов или 1-ые секретари Ярославского обкома И.М.Турко и Крымского обкома Н.В.Соловьев. Нелишне напомнить также, что 1-ый секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) П.С.Попков, 2-ой секретарь обкома Г.Ф.Бадаев, 2-ой секретарь горкома Я.Ф.Капустин, председатель Ленгорисполкома П.Г.Лазутин и другие ленинградские руководители также являлись близкими сотрудниками и выдвиженцами Жданова. К «ленинградцам» примыкали такие выдвиженцы Жданова и Кузнецова как Г.М.Попов. Сменивший в 1945 году умершего Щербакова на посту 1-го секретаря Московского обкома и горкома партии, он одновременно в 1946 году стал секретарем ЦК. Попов, пользуясь своим положением руководителя столичной парторганизации, пытался контролировать союзных министров, что всячески поддерживалось Ждановым и Кузнецовым и, естественно, вызывало недовольство соперничавших с ними Маленкова и Берия.  
 
Ответом на возвышение «ленинградской группировки» стала интрига, разыгранная Маленковым и Берия. Тем более, в июле 1948 года Маленков вернулся на прежнюю работу и в связи с болезнью и долгосрочным отпуском Жданова принял на себя его обязанности. С подачи Маленкова вождь заподозрил ленинградское руководство и их московских покровителей из «ленинградской команды» в заговоре против центральной власти. «Он вообще считал, что Ленинград – заговорщический город», - писал позднее о позиции Сталина Хрущев. Смерть Жданова, последовавшая в августе 1948 года, подорвала позиции высокопоставленных деятелей, связанных с его именем, и ознаменовала собой близкий конец их кратковременного главенства.

 
Несколько раньше, в июне 1948 г., была проведена реорганизация аппарата ЦК и, как уже упоминалось, ликвидировано единое Управление кадров. Подбор кадров, наряду с разработкой документов в соответствующей области деятельности и проверкой исполнения решений, передавались вновь организованным отраслевым отделам. При этом Кузнецову как секретарю ЦК поручалось общее руководство Отделом машиностроения и Административным отделом. Не преуменьшая значимости порученного данного участка работы, особенно в части Административного отдела, ответственного, в том числе, за подбор кадров и наблюдение за органами госбезопасности, следует отметить существенное уменьшение реальных полномочий недавнего сталинского фаворита. Отныне, к примеру, за подбор кадров местных партийных органов, один из самых серьезных участков кадровой работы, отвечал секретарь ЦК Маленков, который осуществлял также общее руководство работой Секретариата и председательствовал на его заседаниях. В январе 1949 г., как результат нарастающего соперничества, было даже принято постановление Политбюро о создании Дальневосточного бюро ЦК ВКП(б), председателем которого назначался Кузнецов, освобожденный одновременно от обязанностей секретаря ЦК. Такая перестановка еще более ограничивала сферу его деятельности и влияния. Правда через два месяца, в марте, постановление было отменено, что само по себе указывает на упорство в противостоянии, развернувшегося в те месяцы в коридорах власти.

Неприятностями для «ленинградцев», окончательно переломившими ситуацию, обернулась организация в январе 1949 г. Всероссийской торговой оптовой ярмарки, проведенной с разрешения Вознесенского при поддержке Кузнецова и Родионова. Ярмарка была охарактеризована не только как нарушение государственной дисциплины, разбазаривание товарных ресурсов, недопустимое в условиях плановой экономики, неоправданный расход средств на саму организацию мероприятия с приездом его участников из отдаленных районов, но и как попытка представить Ленинград центром РСФСР, противопоставить его Москве. При этом, как указывалось в постановлении Политбюро ЦК, организация мероприятия, спланированного при активной поддержке выходцев из Ленинграда путем «сомнительных закулисных, а иногда и рваческих комбинаций, проводимых через различных самозваных «шефов» Ленинграда, вроде т.т. Кузнецова, Родионова и др.», явилась недопустимым выражением «антипартийной групповщины».  
Стремлением усилить свое влияние и создать новый центр власти, противопоставив РСФСР центру, могли быть признаны и некоторые другие шаги «ленинградской группы», в том числе записка Родионова на имя Сталина, отправленная вождю в сентябре 1947 г. В ней, с целью «обсуждения важнейших вопросов хозяйственного и культурного строительства РСФСР», предлагалось рассмотреть вопрос о создании Бюро ЦК ВКП(б) по РСФСР. Одновременно Родионов переслал копию записки близкому к «ждановцам» Попову с просьбой поддержать это предложение. Поиск единомышленников с целью лоббирования тех или иных проектов решений, особенно отвергнутых, также расценивалось в те времена как организация недопустимой групповщины. Тем более, предложение Родионова легко можно было представить в качестве одного из проявлений «российского сепаратизма».

Поводом для начала «ленинградского дела» послужило нарушение норм внутрипартийной жизни во время выборов областного и городского комитетов ленинградской парторганизации в декабре 1948 года. По результатам тайного голосования делегатов партконференции руководители области и города Попков, Бадаев, Капустин и Лазутин получили от 2 до 15 голосов против. Счетная комиссия под председательством заведующего отделом промышленности горкома партии А.Я.Тихонова посчитала, что такое положение подрывает их авторитет и объявила о единогласном избрании этих руководителей. Однако, один из членов комиссии тут же направил анонимное письмо в ЦК, которое оказалось очень кстати. Тихонова тут же вызвали в Москву к Маленкову, а затем на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) был снят с работы 1-ый секретарь Ленинградского обкома и горкома П.С.Попков. Попкова обвинили в том, что он якобы знал о злостном искажении информации, зафиксированной в протоколе счетной комиссии.  
 
Своим решением в феврале 1949 года Политбюро ЦК ВКП(б) признало действия Кузнецова, Родионова и Попкова антипартийными. Их обвинили в организации Всероссийской ярмарки, фальсификации результатов голосования и в попытках противопоставления и отрыва Ленинградской парторганизации от ЦК ВКП(б). За допущенные ошибки руководство области и города лишилось занимаемых постов, в Москве отстранили от работы секретаря ЦК ВКП(б) Кузнецова и председателя Совета Министров РСФСР Родионова. 

 
В обстановке начатого «ленинградского дела» веско прозвучали обвинения в нарушениях государственной дисциплины в аппарате Госплана СССР и обвинения в адрес Вознесенского, высказанные проверочной комиссией ЦК. Комиссия выявила в Госплане нарушения в порядке планирования производства и распределения материальных фондов. Ошибки и недостатки в руководстве, невозможность преодолеть объективные экономические трудности, случаи безответственности некоторых исполнителей, а также широко распространенная практика решения служебных дел в русле личных отношений, стали рассматриваться как государственные преступления. В марте 1949 г. Вознесенский был снят с работы и на некоторое время остался не у дел. При этом в сентябре 1949 г. выявленные в Госплане СССР факты утери исполнителями некоторых секретных документов были поставлены в вину лично Вознесенскому. В постановлении КПК при ЦК ВКП(б) указывалось, что «ввиду особой серьезности в нарушении закона в Госплане СССР, предать суду Вознесенского как основного виновника этих нарушений». Председателем Госплана назначили Сабурова, который издавна успешно сотрудничал с Маленковым и Берия, тесно примыкая, как уже говорилось, к их группировке.  
 
Первым 23 июля 1949 г. по «ленинградскому делу» арестовали Капустина, у которого уже 4 августа вырвали признание в том, что в Ленинграде существовал заговор во главе с Вознесенским, Кузнецовым, Родионовым и Попковым, ставивший целью оторвать ленинградскую партийную организацию от ЦК ВКП(б) и превратить ее в опору для борьбы с партией и центральной властью. В августе были арестованы Кузнецов, Попков, Бадаев, Лазутин, в октябре – Вознесенский. Помимо этого в Ленинграде и по всей стране проведены были многочисленные аресты, в результате чего за решеткой оказались перечисленные выше протеже Жданова и Кузнецова, а также бывший секретарь Лениградского обкома ВКП(б) по кадрам, позднее 1-ый секретарь Новгородского обкома ВКП(б) Г.Х.Бумагин, бывший начальник УМГБ по Ленинградской области, ставший в 1946 году начальником Главного управления разведки за границей МГБ СССР, а позднее начальником УМГБ по Горьковской области П.Н.Кубаткин, бывший член Военного совета Балтийского флота, позднее секретарь Ленинградского обкома, 2-ой секретарь Мурманского обкома ВКП(б), перед арестом зам. министра морского флота СССР А.Д.Вербицкий, бывший секретарь Ленинградского горкома ВКП(б) по кадрам, позднее 2-ой секретарь ЦК КП(б) Эстонии Г.Т.Кедров, 1-ый секретарь Куйбышевского райкома ВКП(б) г.Ленинграда, младшая сестра А.А.Вознесенского, М.А.Вознесенская, председатель Леноблисполкома И.С.Харитонов, секретарь Ленгорисполкома А.А.Бубнов, бывший секретарь Ленинградского обкома, затем Новосибирского обкома ВКП(б), перед арестом председатель Ленинградского облсовета профсоюзов М.Н.Никитин и другие.  
 
Непосредственной организацией следствия по «ленинградскому делу» руководили Маленков и Абакумов. Известно, что Маленков, Берия, Булганин, Хрущев, Шкирятов участвовали в допросах арестованных. Складывалась парадоксальная ситуация, объяснимая, впрочем, в системе ценностей сталинской тирании, когда деловые дискуссии и рабочие взаимоотношения из залов заседаний и служебных кабинетов переносились в застенки тайной полиции. Со слов одного из следователей МГБ достоянием истории стала сцена, которую можно было наблюдать при допросе бывшего секретаря ЦК Кузнецова - за столом следователя сидел Маленков, рядом на приставном стуле устроился Берия, а сбоку склонился полный внимания к происходящему Булганин. По приговорам Военной коллегии Верховного суда СССР 16 партийных и государственных деятелей во главе с Вознесенским и Кузнецовым были расстреляны.