Кадровая политика власти в СССР: 1939-1953 гг

Подобная практика имела также объяснение, далекое от чисто идеологического. Традиционно, со времени революции и гражданской войны, выходцы из среды образованных, а тем более, именитых слоев автоматически попадали под подозрение в нелояльности к советской власти и могли использоваться по необходимости, но не на руководящей работе и лишь при строгом контроле за их деятельностью. Правила со временем смягчались, однако, в какой-то степени всегда оставались в разряде действующих. Поэтому прямая малограмотность многих деятелей, занимавших значительные посты, не говоря уже об отсутствии у них общей культуры, не были редкостью ни в тридцатые, ни в сороковые, ни даже в пятидесятые годы. Практика назначенчества по партийно-классовому признаку создавала надежную опору власти, так как тысячи вчерашних пролетариев за короткий отрезок времени заняли определяющее положение во всех сферах управления государством, экономикой и другими областями жизни общества, сформировав мощный и послушный механизм управления страной. Советская власть могла рассчитывать на преданность выдвиженцев, которые были обязаны ей своим положением и полностью от нее зависели. Процесс создания нового правящего слоя подкреплялся широкими социальными мероприятиями, в результате которых миллионы вчерашних рабочих и крестьян кардинально изменили свой статус и, несмотря на тяготы и лишения повседневной действительности, могли реально рассчитывать на улучшение своего положения и быта, получали образование, поступали в вузы и техникумы, приобщались к культурным ценностям и достижениям современной цивилизации. При этом для них были открыты возможности дальнейшего повышения своего социального статуса, и власть своей кадровой политикой всячески демонстрировала реальность таких возможностей. Поэтому выводы о том, что советская власть держалась усилиями номенклатуры исключительно на терроре и пропагандистском оглуплении населения не могут быть признаны правомерными. Социальная политика большевиков создавала более устойчивые и реальные основы для своего господства. 
 
Кадровая политика ставила вопросы преданности работников политической линии на первое место в числе предъявляемых к ним требований. Однако, выдвижение на руководящую работу по партийно-классовому признаку, при игнорировании такого существенного момента как образование, не могло способствовать успешному функционированию органов власти, хозяйственных и культурных учреждений, неминуемо влекло за собой снижение компетентности руководства. Поэтому уже в двадцатые годы наиболее способные выдвиженцы ориентировались на получение полноценного среднего и высшего образования. С этой целью организовывались рабочие факультеты - рабфаки, где студенты, пришедшие «от станка» и «от сохи», получали ускоренное школьное образование и подготавливались к поступлению в вузы и техникумы. Если принять во внимание, что для многих начинающих рабфаковцев беглое чтение, более-менее грамотное письмо и таблица умножения являлись труднодоступными вершинами, то станет понятно, какой уровень знаний был у них при поступлении в техникумы и вузы и насколько готовы были они обучаться премудростям инженерных, естественно-научных или гуманитарных дисциплин. Однако, соответствующая постановка процесса обучения позволяла им успешно завершать свое образование и продвигаться по службе в последующие годы. При этом, приход в вузы молодежи из образованных, «буржуазных» слоев общества всячески затруднялся, а выпускники из этой категории вынуждены были удовлетворяться в последующем весьма скромным и зависимым служебным положением. Нельзя утверждать, конечно, что советские вузы выпускали в то время невежественных специалистов. Стремление учиться позволяло многим вчерашним рабочим и крестьянам так или иначе компенсировать пробелы в подготовке, а природные способности и энергия делали многих из них по-настоящему успешными и ценными работниками. Однако, указанные обстоятельства не могли не сказаться на общем уровне руководящих работников, который никак не мог стать в этих условиях достаточно высоким.

 
Параллельно с «пролетаризацией» вузов и техникумов была организована сеть учебных заведений, направленных на политическое и общекультурное обучение партийных и советских кадров. В 1919 году в Москве начал функционировать Коммунистический университет им. Свердлова, несколько позднее - Коммунистический университет национальных меньшинств Запада и Коммунистический университет трудящихся Востока. Коммунистические университеты работали в Ленинграде, Минске, Харькове и других центрах. В эти учебные заведения со сроком обучения в 4 года направлялись работники из рабочих и крестьян, в подавляющем большинстве не имеющие законченного среднего образования, а иногда владеющие знаниями лишь в объеме начальной школы, но положительно зарекомендовавшие себя на практике. В начале тридцатых годов, в связи с возрастающим количеством специалистов из среды рабочих и крестьян, прошедших подготовку в нормальных вузах, система коммунистических университетов была свернута. Для подготовки и усовершенствования партийных и советских работников продолжали функционировать партийные школы при обкомах и ЦК компартий союзных республик. Руководящие работники союзного и областного уровня обучались в Высшей партийной школе (ВПШ) при ЦК ВКП(б) с трехлетним сроком обучения.

 
Для подготовки хозяйственных руководителей, командиров производства среднего уровня из рабочей среды, в конце 1920-ых годов в Москве была образована Промышленная академия. Промакадемия давала образование в объеме средней школы, а также технические знания, и считалась высшим учебным заведением. Одним из слушателей Промакадемии с 1929 года был Н.С.Хрущев. В 1924 году он окончил рабфак при техникуме, однако знаний получил немного, так как большую часть времени занимался партийной работой. В возрасте 35 лет при приеме в Промакадемию по результатам собеседования его вначале не хотели туда зачислять из-за безграмотности, так как читал он с большим трудом, а с письмом было и совсем плохо. Помог Л.М.Каганович, к которому Хрущев обратился за поддержкой. Однако, через несколько месяцев Никита Сергеевич стал секретарем бюро ячейки ВКП(б) Промакадемии и вновь с головой ушел в привычную ему область деятельности. В январе 1931 года он вообще и навсегда прекратил обучение, став секретарем Бауманского райкома партии в Москве, а затем, отличившись при проведении «генеральной линии партии», сделал головокружительную карьеру. В 1957 году, когда решался вопрос о его смещении с поста первого секретаря ЦК КПСС, оправдываясь перед коллегами по руководству и объясняя свою некомпетентность, Никита Сергеевич чистосердечно сказал: «А я учился всего две зимы у попа за пуд картошки». Пример с Хрущевым показывает, насколько низок был, зачастую образовательный уровень тогдашних руководителей.

 
Повторим, однако, что было бы неверным утверждать, будто «выдвиженцы» оказывались никчемными работниками. Школа, которую он проходили в ходе практической деятельности, тесное общение с талантливыми учеными, инженерами и организаторами производства, помогали многим из них стать крупными, по государственному мыслящими руководителями. Что касается Хрущева, то по воспоминаниям он обладал прекрасной памятью, наблюдательностью, находчивостью, был в определенной степени наделен физической и нравственной неустрашимостью, отличался и таким привлекательным качеством как человечность. Не случайно позднее, после смерти Сталина, когда он встал во главе страны, ему удалось осуществить немало реформ, придавший социализму более привлекательный облик. Когда и где такие люди выдвигались на первые роли, дело шло более-менее успешно. В случае же карьерного роста неуча, у которого отсутствовали определенные задатки, помогавшие компенсировать безграмотность, провал был обеспечен.  
 
Следует добавить, что в 1930-1940-ые годы с «провалившимися» деятелями власти не церемонились. Поэтому руководители всех рангов из кожи вон лезли, стремясь продемонстрировать свою дееспособность и постараться справиться с порученным делом. Такая обстановка создавала неимоверную, нечеловеческую напряженность, накладывая непереносимый груз ответственности как на руководителя, так и на подчиненных, однако, объективно способствовала повышению эффективности их работы. Подобная школа воспитывала особый тип руководителя, жесткого и решительного, который стремился справиться с делом любой ценой. Характерен в этом отношении и пример Л.М.Кагановича. Получив в родных местах четырехклассное образование, он больше никогда и нигде не учился. Однако в дальнейшем, несмотря на изнуряющий труд чернорабочего, а затем рабочего-кожевенника и сапожника в Киеве, он усиленно занимался самообразованием, много читал. Позднее, находясь на высоких постах в партийной и государственной иерархии, будучи в течение более чем 30 лет членом Политбюро ЦК, Каганович решал сложнейшие вопросы, требующие как общего кругозора, так и специальных знаний. Каганович вспоминал, что ему при решении проблем помогало изучение дела непосредственно на месте, на предприятиях, в беседах с рабочими, инженерами и руководителями, дотошный разбор дел на совещаниях и собраниях, где сталкивались различные мнения, раскрывающие нутро вопроса. Но мы знаем также, какими методами достигался успех, насколько груб и, порою, жесток с подчиненными был «железный нарком», наделенный, с одной стороны, безграничной властью, а с другой, отвечающий собственной головой за конечный успех порученного дела. 
 
Пристальное внимание со стороны высшего руководства обращалось на национальный состав руководящих кадров, формирование правящей элиты союзных и автономных республик. Призрак национального сепаратизма, опасения потерять контроль за ходом дел на местах, вызванные не только амбициями региональных лидеров, но и подкрепленные общественным движением в сторону усиления национального начала в повседневной жизни, заставляли центральное руководство постоянно заботиться о присутствии в аппарате республиканских партийно-государственных органов доверенных лиц, не связанных по воспитанию и предшествующей деятельности с местной национальной жизнью и культурой. С другой стороны, политический ущерб, связанный с ущемлением амбиций национальных элит, что неизбежно сопутствовало чрезмерной «русификации», делало необходимым при реализации кадровой политики не забывать и о «коренизации» кадров, выдвигая на руководящие посты представителей «титульной» нации. Последнее, особенно в 1930-ые и 1940-ые гг., осложнялось в некоторых республиках недостатком руководителей, отвечающих важнейшим нормативным критериям, таким как партийность и политическая лояльность, а также соответствующая образовательная и деловая подготовка. Так в Туркмении первыми секретарями ЦК КП(б) республики в 1930 – 1940-ых гг., вплоть до 1947 г., работали представители центра – Я.А.Попок, Я.А.Чубин, М.М.Фомин, в Таджикистане в 1937-1946 гг. 1-ым секретарем ЦК был Д.З.Протопопов. При этом почти везде в состав секретариата республиканского ЦК партии, обычно в должности 2-го секретаря, включались деятели, присланные из других регионов страны, которые и являлись доверенными людьми центра, источником независимой информации с мест.  
 
Особое внимание в отношении руководящего корпуса всегда уделялось Украине, самой крупной и экономически развитой союзной республике. Любые, даже на первый взгляд безобидные, но несанкционированные проявления национально-государственных особенностей рассматривались центром как опасные и недопустимые. Борьба с «буржуазным национализмом» и «сепаратизмом» на Украине всегда оставалась актуальной для партийно-государственной власти. Первыми лицами в партийном руководстве республики долгое время были 1-ый секретарь ЦК КП(б)У С.В.Косиор и и 2-ой секретарь ЦК П.П.Постышев, Они не были уроженцами Украины, но работали здесь давно, соответственно с 1918 г. и 1923 г. Председатель Совнаркома Украинской ССР В.Я.Чубарь, хотя и родился в Екатеринославской губернии, с молодых лет работал в Петрограде и был отправлен в республику в 1920 г. В 1934 г. Чубаря перевели в Москву, а сменивший его на этом посту П.П.Любченко оказался один из немногих в республиканском руководстве, кого можно было и по рождению, и по биографии, и по культуре считать украинцем. Последнее, а также членство в 1919-1920 гг. в Украинской партии социалистов-революционеров (борьбистов) послужили основанием для обвинений его в связях с «организацией буржуазных националистов». В 1937 г., вернувшись домой с пленума ЦК, на котором Панаса Петровича исключили из партии, он застрелил жену и застрелился сам.

 
В разгар «большого террора» в 1937-1938 гг. Косиора и Постышева отозвали с Украины, а затем они были арестованы и расстреляны. Первыми лицами в республике стали 1-ый секретарь ЦК КП(б)У Н.С.Хрущев и 2-ой секретарь ЦК М.А.Бурмистренко. Хрущев, который в 1944 г. назначается одновременно председателем Совнаркома республики, также не был уроженцем Украины, хотя и начинал здесь свою партийную карьеру. Возвышение его произошло в Москве, где Хрущев работал с 1931 г., занимая с 1934 г. высокий пост 1-го секретаря Московского горкома и обкома ВКП(б). Что касается Бурмистренко, то откомандированный на Украину с должности заместителя заведующего Отделом руководящих партийных органов ЦК ВКП(б), он до 1938 г. не был связан с республикой совершенно. В 1941 г. Бурмистренко стал членом Военного совета Юго-Западного фронта и погиб в бою. С 1946 г. на посту 2-го секретаря работал Д.С.Коротченко, который занимал ранее различные посты в партийном аппарате в Москве и впервые появился на Украине только в 1937 г., когда был утвержден 1-ым секретарем Днепропетровского обкома КП(б)У.

 
В связи с невыполнением плана хлебозаготовок из-за неурожая и голода, разразившегося в послевоенном 1946 г., в Киев в качестве 1-го секретаря ЦК КП(б)У прибыл член Политбюро ЦК ВКП(б) Л.М.Каганович, призванный исправить положение дел. Хрущев остался лишь председателем Совета министров республики. Назначая Кагановича, своего энергичного и верного ставленника, Сталин стремился ко всему прочему усилить влияние центра. Вероятно, долгое пребывание Хрущева в качестве украинского лидера, занимавшего при этом обе высшие должности в руководстве республикой, вызвало настороженность в Москве, подозрения в симпатиях с его стороны к местным настроениям и интересам. По логике центра подобное приводило к национальному сепаратизму и к разрушению единства страны. В частности, именно защитой местных интересов в ущерб общегосударственным объясняли тогда в Москве срыв плана хлебозаготовок, «мягкотелость» при изъятии хлебных «излишков» в разоренных войной и неурожаем колхозах.

 
Однако, необходимость учета интересов местных руководящих кадров и поиски в этом отношении компромисса заставили через девять месяцев отозвать Кагановича, который не зная положения дел и не вдаваясь в экономическое состояние республики, вызвал недовольство свойственными ему жесткими методами руководства. Хрущев вновь возглавил ЦК партии, пробыв на этом посту до своего окончательного возвращения в Москву в декабре 1949 г. Во главе республиканской компартии был поставлен тогда Л.Г.Мельников, который родился и работал на Украине, пройдя здесь все ступени во властных структурах и занимая с 1947 г. пост 2-го секретаря ЦК КП(б)У. При этом, пользуясь репутацией приверженца «русификаторской» политики и пользуясь полным доверием центра, он вполне справедливо считался «человеком Москвы».  
 
Только после смерти вождя наступил перелом в отношении к украинским руководителям. В июне 1953 г. 1-ым секретарем ЦК КПУ был утвержден А.И.Кириченко, тесно связанный с республикой и по рождению, и по работе на руководящих должностях. Не был выходцем из других регионов страны ни Н.В.Подгорный, заменивший его в 1957 г. на посту 1-го секретаря, ни Л.И.Найдек, ставший тогда же вместо Подгорного 2-ым секретарем ЦК. Украинцами по своему происхождению и жизненному пути были председатели Совета министров Украинской ССР Н.Т.Кальченко и В.В.Щербицкий.  
 
Нелишне, отметить, что в коридорах власти, а также на рабочих и торжественных мероприятиях в Киеве по-прежнему звучала, как правило, русская речь. «Коренизация», коснувшись состава руководящих кадров, не обернулась «украинезацией» государственной, деловой и культурной жизни республики. Некоторое изменение кадровой политики не означало, однако, отказа от принципов централизации властных полномочий. Известно, что позднее, когда 1-ый секретарь ЦК КПУ П.Е.Шелест издал написанную им на украинском языке книгу «Украина наша советская», добивался перевода преподавания в вузах на украинский язык, а также выступил за предоставление республике возможностей осуществления непосредственных внешнеэкономических связей и других прав, которые всегда являлись монополией центра, он был подвергут резкой критике. В 1972 г. Шелеста перевели на работу в Москву, а еще чарез год он был выведен из состава Политбюро ЦК КПСС и отправлен на пенсию. Газета «Правда», не вдаваясь в подробности, сообщала по этому поводу, что украинские руководители позволяли себе «проявление национального чванства и ограниченности». Книга Шелеста, объявленная националистической и содержащей «односторонние оценки важных исторических явлений», была изъята из продажи и из всех библиотек.

 
На примере персонального состава высших руководящих органов партии – Политбюро, Оргбюро и Секретариата ЦК, избранных в 1939 году, можно проследить насколько последовательно проводились в жизнь нормативные основы кадровой политики в части социального происхождения руководителя. Большинство высших партийных деятелей являлись бывшими рабочими. Помимо упомянутых ранее Хрущева и Кагановича, назовем известные имена А.А.Андреева, К.Е.Ворошилова, М.И.Калинина, Н.М.Шверника, А.С.Щербакова и Н.А.Михайлова. Щербаков и Михайлов, пришедшие в руководящие структуры сравнительно поздно, в 1920-1930-ые годы, успели получить определенное образование – первый окончил ИКП, второй – три курса МГУ. Все остальные ограничились начальным образованием и больше нигде не учились. Среднее образование еще с дореволюционных времен имели И.В.Сталин и А.И.Микоян, происходившие из семей ремесленников и окончившие духовную семинарию. В.М.Молотов, А.А.Жданов и Л.З.Мехлис, из семей служащих, окончили реальное училище, а Л.П.Берия, из бедных крестьян, - техническое училище. Самый молодой из высших партийных руководителей Г.М.Маленков происходил из семьи служащих и учился в 1921-25 годах в МВТУ, однако, вуза не окончил. Характерно, что рабоче-крестьянским происхождением могли похвастаться больше половины, но отнюдь не все руководители. При этом, в начале 1920-ых годов, когда у руля партийного руководства стояла так называемая «ленинская гвардия», сильно поредевшая после полосы гонений и репрессий, представительство бывших рабочих и крестьян было более скромным (М.П.Томский, М.И.Калинин и Л.П.Серебряков), а образовательный уровень соответственно значительно выше.

 
Предпочтение, которое отдавалось бывшим рабочим, а также крестьянам, может быть продемонстрировано и на примере более широкого круга руководителей, входивших в состав членов и кандидатов в члены ЦК ВКП(б), избранных на XVIII съезде партии в 1939 году (наркомы И.А.Бенедиктов, В.В.Вахрушев, А.И.Ефремов, А.Г.Зверев, В.П.Зотов, И.А.Лихачев, Ф.А.Меркулов, И.К.Седин, 1-ые секретари крайкомов и обкомов партии В.М.Андрианов, В.Г.Жаворонков, С.Б.Задионченко, Н.Г.Игнатов, В.Д.Никитин, Н.С.Патоличев, Н.М.Пегов, И.К.Седин, А.И.Шахурин, А.С.Щербаков, заместитель председателя Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) М.Ф.Шкирятов, председатель Президиума Верховного Совета РСФСР А.Е.Бадаев, 1-ый секретарь ЦК ВЛКСМ Н.А.Михайлов и др.). Однако, и здесь мы встретим немало деятелей, происходивших отнюдь не из рабоче-крестьянской среды (заместители председателя Совнаркома СССР А.Я.Вышинский и И.А.Вознесенский, наркомы Н.М.Анцелович, Б.Л.Ванников, В.А.Малышев, М.Г.Первухин, И.Ф.Тевосян и др.). Обращает на себя внимание, что большинство этих руководителей занимали не партийные, а государственные посты, связанные с руководством различными отраслями народного хозяйства. Всего в составе членов и кандидатов в члены ЦК количество деятелей не рабочего и не крестьянского происхождения достигало 25 проц. По результатом выборов руководящих органов партии на XIX съезде в 1952 году подобное количественное соотношение сохранилось.