Кадровая политика власти в СССР: 1939-1953 гг

 
Организационные формы работы с военными кадрами изменялись, но общее наблюдение всегда оставались за ЦК, чем обеспечивалось постоянное централизованное руководство кадровой политикой. Известно в частности, что в октябре 1952 г. при распределении обязанностей среди членов Секретариата ЦК КПСС, с целью усиления влияния партийного центра в вооруженных силах, вновь избранный секретарь ЦК Л.И.Брежнев был специально нацелен исключительно на руководство политорганами армии и флота и ему поручили направлять работу по подбору и расстановке военных кадров. 
 
Кадровая работа в предвоенные годы проходила в сложных условиях. Репрессии и увольнения в период «большого террора», в результате которых вооруженные силы лишились более 45 тыс. командиров различных рангов, привели к серьезному и трудновосполнимому урону. Среди изгнанных из рядов РККА были как арестованные по различным поводам, так и уволенные по причине политического недоверия, невозможности дальнейшего использования, в том числе из-за болезни, а также «вычищенные» ввиду морально-бытового разложения и дисциплинарных нарушений. Целый ряд командиров и политработников был осужден за различные уголовные и должностные преступления. По данным судебной статистики известно, что за так называемые контрреволюционные преступления, обвинения в которых являются признаком политических репрессий, в 1936-1940 годах было арестовано примерно 11,5 тыс. и осуждено более 9,5 тыс. военнослужащих среднего, старшего и высшего командно-начальствующего состава.

 
Еще во второй половине 1938 года начался пересмотр дел ранее арестованных и уволенных, который набрал силу в 1939 году, в результате чего было возвращено в кадры более 13,3 тыс. человек. Некоторые военнослужащие, приговоренные к различным срокам заключения либо находящиеся под следствием, были тогда освобождены и вернулись в состав РККА. Однако, несмотря на спад репрессий к началу 1939 года, последствия их продолжали оставаться острой проблемой, влияющей на боеготовность РККА.  
 
Репрессивный каток прошелся, в основном, по верхним эшелонам военных кадров, что сделало особенно актуальным проблемы, связанные с наличием опытных командиров в звеньях дивизия – корпус и выше. В ходе репрессий в 1937-1941 годах среди лиц высшего командно-начальствующего состава было уничтожено не менее 800 человек. Нельзя недооценивать нагнетания в этой обстановке атмосферы страха и неуверенности среди командного состава, боязни ответственности за проявление инициативы и принятие нестандартных решений, что резко снижало эффективность руководства.

 
Существовало и другое, отнюдь не менее важное обстоятельство, предельно обострившее кадровую проблему. Как известно, в 1939 году началось стремительное наращивание численности армии, развертывание новых частей и соединений. Всего за вторую половину 1939 – первую половину 1941 года было вновь сформировано 18 управлений армий, 42 управления стрелковых корпусов, 29 управлений механизированных корпусов, 5 управлений воздушно-десантных корпусов, 125 стрелковых, 61 танковая, 31 моторизованная дивизия, 16 воздушно-десантных бригад, 108 артиллерийских полков и др. части. За этот же период было сформировано 5 управлений авиационных корпусов и 79 авиационных дивизий (в т.ч. 143 авиаполка, из них 13 дальнебомбардировочных). Общая численность вооруженных сил выросла с 1,87 млн. в середине 1939 года до 5,1 млн. в июне 1941 года. Соответственно непрерывно росло количество командно-начальствующего состава, достигнув к январю 1941 численности в 540 тыс. человек (без ВМФ).  
 
Для заполнения многочисленных вакансий еще в 1937-1939 годах были проведены досрочные выпуски курсантов военных училищ и слушателей академий, на высокие должности выдвигались люди, не имевшие соответствующего опыта и подготовки. Известно, что для РККА, как и любой регулярной армии в мирное время, были характерны последовательность и строгий порядок в прохождении службы, что определялось и контролировалось соответствующими кадровыми органами. Так командир полка после определенного срока пребывания на этой должности и при положительной аттестации мог быть назначен заместителем командира или начальником штаба дивизии, но лишь в особых случаях становился сразу командиром дивизии. Чтобы занять должность командира полка, дивизии или командира корпуса, тем более командующего объединением, то есть армейской группой, армией или военным округом, человек должен прослужить от двух до четырех лет в каждом армейском звене, набраться опыта, иначе он просто не справится с возложенными обязанностями. Однако, в условиях нестабильной кадровой политики в стране и армии, когда требовалось в срочном порядке подобрать кандидатов на занятие большого количества ответственных командных должностей, порядок нарушался самым непредсказуемым образом. Соответственно происходило и присвоение воинских званий. Командирам и политработникам присваивались зачастую не очередные звания, а звания через одну ступень. Пик подобных выдвижений пришелся на период с середины 1937 года до конца 1938 года, то есть на время самых масштабных арестов среди лиц высшего комначсостава. В последующие годы стремительный рост вакантных постов привел к дальнейшим беспрецедентным кадровым назначениям и перемещениям в РККА. Вот почему накануне Великой Отечественной войны только 5 из 17 командующих войсками военного округа пробыли на указанной должности более одного года, из 95 командиров стрелковых, кавалерийских и механизированных корпусов - 22, из 198 командиров стрелковых, горнострелковых и моторизованных дивизий - 78. Такое положение с выдвижением военных кадров сказывалось на уровне руководства войсками даже в мирное время.

 
Наркомат обороны СССР и его кадровые службы пытались принять возможные в этих условиях меры для ликвидации кадрового кризиса. Высокие командные и штабные должности занимали, как правило, командиры, получившие высшее военное образование, то есть закончившие одну из военных академий. К 1940 году в 18 военных академиях родов войск и 8 командных факультетов при гражданских вузах обучалось более 20 тыс. слушателей, что вдвое превышало аналогичную цифру, относящуюся к 1937 году. В 1938 году состоялся первый выпуск Академии Генерального штаба РККА, которая призвана была готовить кадры с широким оперативно-стратегическим кругозором, способные планировать и осуществлять армейские и фронтовые операции. В эту академию принимались специально отобранные лица, имевшие высшее военное образование и занимавшие достаточно высокие должности, такие как начальник штаба корпуса, командир или начальник штаба дивизии и равные им. Однако, некоторые из слушателей первого набора, состоявшего из 138 человек, были досрочно отозваны для занятия вакантных должностей после первого года обучения (среди них известные позднее военачальники А.И.Антонов, И.Х.Баграмян, А.М.Василевский, Н.Ф.Ватутин, М.В.Захаров, М.И.Казаков), значительная часть была арестована в 1937-1938 годах, поэтому только трети удалось полностью завершить программу обучения. Выпускники Академии Генерального штаба, а до войны состоялось четыре выпуска, как правило, заполняли вакансии весьма высокого уровня. При академии были открыты краткосрочные курсы усовершенствования командующих объединениями и командиров корпусов, через которые только в 1939-1940 годах прошло более 400 человек.  
При подборе кандидатов на занятие высоких должностей, наряду с образовательными критериями, предпочтение отдавалось командирам, получившим боевой опыт и отличившимся во время боев в Испании - командующий войсками Западного Особого военного округа генерал армии Д.Г.Павлов (окончил в 1928 году Военную академию им.Фрунзе), нарком ВМФ СССР адмирал Н.Г.Кузнецов (окончил в 1932 году Военно-морскую академию), в ходе военных действий в районе реки Халхин-Гол - начальник Генерального штаба генерал армии Г.К.Жуков (окончил в 1930 году курсы начсостава, один из немногих крупных военных руководителей не получил систематического высшего военного образования) и в боях советско-финляндской войны - командующий войсками Киевского Особого военного округа генерал-полковник М.П.Кирпонос (окончил в 1927 Военную академию им.Фрунзе), командующий войсками Прибалтийского Особого военного округа генерал-полковник Ф.И.Кузнецов (окончил в 1928 году ту же академию), командующий войсками Забайкальского военного округа генерал-лейтенант П.А.Курочкин (окончил в 1932 году ту же академию), командующий войсками Закавказского военного округа генерал-лейтенант Д.Т.Козлов (окончил в 1928 году ту же академию). Закончили академию и другие командующие военными округами, занимавшие эту должность перед войной. Еще в 1922 году окончил Военную академию РККА генерал армии И.В.Тюленев, который с 1940 года командовал войсками Московского военного округа, в разные годы окончили Военную академию им.Фрунзе командующий войсками Ленинградского военного округа генерал-лейтенант М.М.Попов, Одесского военного округа генерал-полковник Я.Т.Черевиченко, Приволжского военного округа генерал-лейтенант В.Ф.Герасименко, Северо-Кавказского военного округа генерал-лейтенант И.С.Конев, Харьковского военного округа генерал-лейтенант А.К.Смирнов, Уральского военного округа генерал-лейтенант Ф.А.Ершаков, Сибирского военного округа генерал-лейтенант С.А.Калинин, Архангельского военного округа генерал-лейтенант В.Я.Качалов, Дальневосточного фронта генерал армии И.Р.Апанасенко. Из всех командующих военными округами лишь командующий Орловским военным округом генерал-лейтенант Ф.Н.Ремезов не прошел курса обучения в академии, закончив в 1921 году командирские курсы «Выстрел». Такие же принципы выдвижения действовали при назначении командующих и начальников штабов армий, широкое формирование которых началось в 1939 году, командиров корпусов и дивизий. Так среди 28 командующих армиями, которые были сформированы к началу войны, 21 генерал окончил военные академии, но у семерых военное образование ограничивалось курсами усовершенствования начсостава либо командирскими курсами «Выстрел». Поэтому с некоторыми оговорками можно констатировать, что высший командный состав (генералитет) к началу войны состоял в большинстве из профессионально образованных кадров.

 
Для подготовки командиров со средним образованием значительно расширялась сеть военных училищ. В 1937 году насчитывалось 10 пехотных училищ, а в 1940 году их было уже 59. Были вновь сформированы танковые, автомобильное, военно-инженерное училища, училище химзащиты, школы пилотов и другие средние военно-учебные заведения. Если в 1937 году функционировало 49 военных училищ, то в 1940 году их насчитывалось 114. В июне 1941 года в 230 училищах Наркомата обороны обучалось более 240 тыс. курсантов. Кроме того на ускоренных шестимесячных курсах из числа сержантов велась подготовка младших лейтенантов, была организована сеть трехмесячных курсов по подготовке командиров запаса. Массовый характер приобрела переподготовка командно-начальствующего состава на различных краткосрочных курсах. Только через курсы «Выстрел», осуществлявших повышение квалификации командиров полкового звена, проходило за полгода до 9000 человек.

 
Развернув широкомасштабную учебную подготовку командиров, руководство Наркомата обороны надеялось выправить положение с занятием вакантных должностей в войсках и военных учреждениях и повысить квалификацию кадров. Однако, общий образовательный и профессиональный уровень командиров и политработников оставался на низком уровне. Перед войной только 7,1 проц. лиц командно-начальствующего состава имели высшее военное образование, 55,9 проц. – среднее, но 24,6 проц. окончили только различные ускоренные курсы, а 12,4 проц. не имели вообще никакого военного образования. Наличие большого количества командиров с краткосрочной подготовкой оказало негативное влияние на состояние армии, так как именно эти люди на уровне взвод-батальон готовили войска к боям, именно их деятельность в значительной степени не позволяла ощутимо повысить их уровень. Кроме того, и на это следует обратить особое внимание, качество подготовки в нормальных военных учебных заведений также оставляло желать лучшего. Даже те, кто формально получил среднее и даже высшее военное образование, не могли похвастаться уровнем приобретенных знаний и командирских навыков. Комплектование военно-учебных заведений малообразованными лицами, когда партийно-классовые критерии признавались решающими, приводили к низким требованиям в процессе обучения. Положение усугублялось тем, что преподавательский состав также не получил в свое время хорошего образования и не обладал минимально необходимым для преподавателя уровнем. К примеру, даже в академиях работали преподаватели без высшего образования, с крайне низкой общей и военной культурой. Другими словами, сказывались последствия традиционной кадровой политики, особенно ощутимой в армии, направленной на ограничение и изгнание «буржуазных специалистов», опора на выходцев из рабоче-крестьянской среды.  
 
Известно, что армия должна каждодневно заниматься сложной и кропотливой учебной работой, связанной с разносторонним совершенствованием командных и штабных кадров всех уровней. Для этого в предвоенные годы не хватало не только материальных возможностей, но и времени. О каком практическом совершенствовании оперативно-тактического искусства командира стрелковой дивизии, к примеру, могла идти речь, если 60 проц. из них исполняли эти обязанности менее одного года, подавляющую часть своего времени отдавая при этом вместе со своими подчиненными всех уровней не боевой учебе, стесненной нехваткой самых необходимых средств и условий, а хозяйственными работами. Части  и соединения, сформированные незадолго до войны либо сменившие места дислокации, своими силами возводили казармы, обустраивали полигоны и стрельбища, занимались благоустройством военных городков и дорожным строительством. В подавляющем большинстве своем эти командиры дивизий точно также не прошли ранее в необходимом объеме практической школы командования полком и руководства штабом дивизии. А ведь именно им предстояло вскоре вступить во главе своих соединений в жестокие сражение с врагом, обладавшим не только несравненно лучшей индивидуальной боевой подготовкой, дисциплинированностью и полевой выучкой всего рядового и командного состава, высоким уровнем организации и оперативно-тактической подготовки всех родов войск, но и двухлетним опытом современной войны. И такое положение было характерно для всей Красной Армии, всех ее подразделений, частей и соединений сверху донизу. Отсутствие достаточной подготовки и разностороннего и реального опыта руководства войсками в современной масштабной маневренной войне привели сразу после начала военных действий к самым трагическим последствиям.

 
Как известно, еще в 1939-1940 годах, во время советско-финляндской войны, стали очевидны просчеты в строительстве советских вооруженных сил. Тогда же стало явным и неблагополучие с комплектованием войск обученным командным составом различных уровней, готовым решать поставленные задачи в условиях современной войны. Советское руководство пыталось извлечь из опыта этой короткой 104-х дневной, но тяжелой и кровавой «зимней войны» необходимые уроки. Во всяком случае, желая показать потенциальному противнику, что такие уроки получены и необходимые меры для выправления положения принимаются, после окончания военных действий, в мае 1940 года, был снят со своего поста нарком обороны СССР Маршал Советского Союза К.Е.Ворошилов, а в августе того же года и начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза Б.М.Шапошников. В представлениях зарубежных наблюдателей, которые анализировали реакцию в Советском Союзе на события «зимней войны», а также в соответствии с естественными выводами многих советских военных, основные решения по строительству вооруженных сил нарком не мог принимать без тесного взаимодействия с начальником Генштаба. Поэтому уход Шапошникова вслед за Ворошиловым стал дополнительным жестом, демонстрирующим решимость добиться перемен и срочно исправить положение в РККА. Следует отметить, что Шапошников, который являлся одним из самых образованных и опытных советских военачальников и пользовался неизменным доверием и уважением вождя, в самом начале войны вернулся на прежнюю должность.  
 
Вслед за сменой руководства началась широкомасштабное перемещение кадров в центральном аппарате НКО СССР и в военных округах. Однако, такие военные руководители как заместитель наркома обороны по вооружению Г.И.Кулик, удостоенный в 1940 году звание Маршала Советского Союза и ставший за участие в финской кампании Героем Советского Союза, сохранили свое положение. К ним можно отнести и командующего войсками Московского военного округа и одновременно заместителя наркома обороны маршала Советского Союза С.М.Буденного. В 1940 году он занял более высокий пост первого заместителя наркома, хотя не принимал непосредственного участие ни в одной из предвоенных боевых кампаний и его опыт военачальника ограничивался командованием 1-ой Конной армией во время Гражданской войны.

 
Наркомом обороны СССР в мае 1940 года был назначен Маршал Советского Союза С.К.Тимошенко. На заключительном этапе советско-финляндской войны он командовал войсками Северо-Западного фронта и получил звание Героя Советского Союза. В августе начальником Генерального штаба назначили генерала армии К.А.Мерецкова, командовавшего во время этой же войны войсками Ленинградского военного округа и одновременно 7-ой армией и также награжденного звездой Героя. Мерецков не пробыл на своем посту пяти месяцев и был заменен генералом армии Г.К.Жуковым. Таким образом, в течение года перед войной важнейшее военное учреждение, которое недаром называют мозгом армии, возглавляли, сменяя друг друга, три военных деятеля, что негативно сказалось на решении неотложных проблем, связанных с реорганизацией РККА. Такая же кадровая нестабильность была характерна в тот период и для всего аппарата Генштаба. Так например, генерал-лейтенант Н.Ф..Ватутин, занявший важнейшую должность начальника Оперативного управления, проработал только полгода, а назначенный на его место в феврале 1941 года генерал-лейтенант Г.К.Маландин и того меньше – около четырех месяцев. При смене начальства нарушалась преемственность руководства, ряд важнейших документов, на разработку которых уходило много сил и времени, отвергались и начинали разрабатываться с нуля.

 
Постановлением ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР в июле 1940 года для руководства военным строительством был утвержден Главный военный совет в составе С.К.Тимошенко (председатель), А.А.Жданов, Г.И.Кулик, Б.М.Шапошников, С.М.Буденный, К.А.Мерецков, Г.М.Маленков, Л.З.Мехлис, Я.В.Смушкевич (с заменой П.В.Рычаговым), Г.К.Жуков, Д.Г.Павлов. Состав этого органа, созданного при наркоме обороны, куда наряду с основными руководителями РККА были включены крупные политические деятели, отвечающие за состояние армии, указывает нам на непосредственных руководителей, которые готовили в тот период отпор врагу.

 
Однако, кадрово-организационные мероприятия не были в состоянии переломить ситуацию в стране и армии. Неблагоприятные обстоятельства, сложившиеся к началу войны, имели не только чисто организационные, но и глубокие социально-экономические корни. Внезапность нападения и численное превосходство противника, оперативно-стратегические просчеты командования, низкий уровень боевой выучки войск, недостатки в комплектовании личным составом и боевой техникой, недостаточное качественное состояние вооружений и многие другие факторы, которые указываются в военно-исторических исследованиях как основные, либо отодвигаются на второй план как менее существенные, безусловно, оказали свое негативное влияние. Однако, «кадровый фактор», отнесенный как к рядовым красноармейцам, так и к младшему, среднему и высшему командно-начальствующему составу РККА, сыграл особую роль. Среди социально-экономических факторов именно он может быть выделен, если не в качестве главного и единственно существенного, но, безусловно, как один из основных. Иначе поражение в приграничных сражениях стало бы не столь сокрушительным, а полоса последовавших военных неудач не столь затяжной и тяжелой.

 
Положение в вооруженных силах было хорошо известно советскому руководству и лично Сталину, который постоянно и конкретно занимался вопросами военного строительства и делами в оборонной промышленности. Неутешительные результаты инспекторских проверок и другие данные, имевшиеся в распоряжении вождя, не могли не продемонстрировать неготовность РККА к военным действиям, показывали, что крупные мероприятия, проводимые для совершенствования вооруженных сил, не столь эффективны и слишком далеки до своего завершения. Раздражение и крайнее неудовольствие Сталина положением дел выразилось в том, что накануне и в первые дни войны, привыкнув решать конфликтные ситуации репрессиями, он санкционировал арест заместителя наркома обороны Героя Советского Союза генерала армии К.А.Мерецкова, командующего войсками Прибалтийского Особого военного округа генерал-полковника А.Д.Локтионова, бывшего командующего армией и Дальневосточным фронтом, назначенного в 1941 году начальником Управления ПВО РККА, Героя Советского Союза генерал-полковника Г.М.Штерна, начальника Главного управления ВВС РККА и заместителя наркома обороны Героя Советского Союза генерал-лейтенанта авиации П.В.Рычагова, бывшего начальника ВВС РККА, в 1940 году занявшего пост помощника начальника Генерального штаба по ВВС, дважды Героя Советского Союза генерал-лейтенанта авиации Я.В.Смушкевича, бывшего начальника Штаба ВВС РККА, с 1940 года начальника Военно-воздушной академии генерал-лейтенанта авиации Ф.К.Арженухина, командующего ВВС Московского военного округа Героя Советского Союза генерал-лейтенанта авиации П.И.Пумпура, начальника НИИ ВВС летчика-испытателя генерал-майора авиации А.И.Филина, бывшего начальника Разведуправления РККА и заместителя наркома обороны, назначенного в 1940 году с понижением начальником ВВС армии, Героя Советского Союза генерал-лейтенанта авиации И.И.Проскурова и некоторых других. Из всех перечисленных военных деятелей уцелел лишь Мерецков, который вскоре был освобожден из заключения и вновь занял высокие должности в РККА.  
 
На многих из арестованных тогда военных в органах НКВД имелись и ранее соответствующие показания, «выбитые» у подследственных в годы массовых репрессий. Некоторых генералов, принимавших участие в гражданской войне в Испании в 1936-1939 годах, подозревали в контактах с представителями троцкистских организаций, которые развили в те годы энергичную деятельность на испанской земле. Однако, по всей вероятности, решающим фактором, непосредственным поводом для арестов послужила неудовлетворенность Сталина состоянием дел с повышением боеспособности армии в предвоенные месяцы. Репрессии призваны были послужить устрашающим примером для всего руководящего состава РККА. Сталин и его окружение искренне верили, что обстановка страха и всеобщей подозрительности способствует повышению ответственности исполнителей всех ступеней, наведению порядка и гарантирует устойчивость власти, особенно в кризисные моменты, а, следовательно, помогает выправить положение дел. При этом жертвы репрессий выбирались в результате многоходовых интриг в недрах военно-политического руководства, становились попыткой свести личные счеты, устранить конкурентов и укрепить свое личное положение во власти.