Курс лекций по культурологии

Горе Ахилла по погибшему Патроклу беспредельно. Мать Ахилла - морская богиня Фетида - просит Гефеста изготовить новые доспехи, но напоминает Ахиллу о его близкой смерти. Утром, получив доспехи и оружие, Ахилл собирает войско и примиряется с Агамемноном. Новая битва открывается с 20-й книгой. Зевс разрешает богам принимать участие в сражении.

Кульминационным в поэме является  поединок Ахилла и Гектора. Троянцы спасаются от неистовствующего Ахилла за городскими стенами. В поле, у ворот, остается один Гектор. Мать и отец тщетно просят его укрыться в городе. Гектор остается, чтобы с оружием в руках встретить Ахиллеса, но с приходом героя испытывает страх и убегает. Ахилл преследует Гектора и они трижды обегают вокруг городские стены. Зевс на Олимпе взвешивает жребии противников. Жребий Гектора "тяжкий к Аиду упал". Аполлон покидает обреченного героя. Афина Паллада , под видом Деифоба (брата Гектора), коварно убеждает Гектора сразиться с Ахиллесом. Оба с равным ожесточением сражаются. Гектор, выронив копье и увидев, что жестоко обманут Афиной, отчаянно нападает с мечом, но Ахиллес пронзает его копьем. Гектор погибает. Умирая, он просит о погребении его тела, однако Ахиллес, пылая местью, ему в этом отказывает (Впоследствии Ахиллес, на тризне по Патроклу, отказался сжечь на погребальном костре в числе 12 юношей, сынов Трои, тело погибшего Гектора: "Но Приамова сына, Гектора, нет! не огню на пожрание - псам я оставлю!") . Гектор предсказывает Ахиллу гибель под стенами Трои от руки Париса и Аполлона. Ахилл  привязывает тело Гектора к колеснице и увозит его.

Ночью к Ахиллу приходит душа Патрокла и молит о погребении. Утром Ахилл устраивает пышные похороны Патроклу, его тело сжигают на костре и совершают жертвоприношения; в числе жертв - и 12 пленных троянских юношей.  На другой день в честь Патрокла устраиваются состязания, на которых соревнуются между собой лучшие ахейские воины. После завершения похоронного обряда Ахилл трижды в день объезжает могилу Патрокла, волоча за колесницей тело Гектора. Наконец Зевс (против воли Геры и Афины) повелевает Ахиллу отдать тело Гектора троянцам. Вестница богов Ирида летит к Приаму и побуждает его отправиться к Ахиллу. Ночью с богатыми дарами Приам отправляется к ахейцам:

Старец, никем  не примеченный, входит в покой и, Пелиду

В ноги упав, обымает  колена и руки целует -

Страшные руки, детей у него погубившие многих!

.. (Приам) Я  испытую, чего на земле не  испытывал смертный:

Мужа, убийцы детей моих, руки к устам прижимаю.

И Ахилл побежден. Впервые  проникла в его сердце жалость  к человеку, он прозрел, он понял боль другого человека и заплакал вместе с Приамом. Эти слезы оказались сладкими, "и насладился Пелид благородный слезами". Как прекрасно, оказывается, чувство милосердия, как радостно прощать и забывать о жестокой мести. Приам и Ахиллес, будто обновленные, не могут найти в своем сердце  недавнего ожесточения:

Долго Приам  Дарданид удивлялся царю Ахиллесу,

Виду его  и величеству: бога, казалось, он видит.

Встреча и разговор Приама и Ахиллеса, в сущности, есть развязка всего узла событий и чувств, завязавшихся в самом начале поэмы в слове "Гнев". Это нравственное поражение Ахиллеса. Его победил Приам силой человеческой любви. Ахилл вспоминает своего старика отца, жалеет Приама, возвращает тело Гектора. 9 дней оплакивают троянцы Гектора. На 10-й день тело его сжигают на погребальном костре, собирают прах в золотой сосуд и, закопав его в землю, насыпают высокий могильный холм:

 Так погребали  они конеборного Гектора тело.

Этими словами заканчивается "Илиада", поэма о гневе Ахилла.

 

4.  Образы богов и  героев в поэме

Образы  богов. Древнегреческий философ Платон (У1 в до н. э. ) видел в людях "чудесные куклы богов, сделанные ими либо для забавы, либо с какой-то серьезной целью"¹⁶. В конечном счете людьми управляют боги, дергая за прилаженные к куклам нити. Но и олимпийские боги не всесильны.

Мир в представлении античного  человека как бы театрализуется; мир  напоминает театр, в котором каждому  отведена своя роль. Земная жизнь человека здесь - это участие в определенном действе, "игре" с определенными правилами. В таком мире смерть не страшна, потому что она означает собой как бы смену масок, как у актера в театре, и  переход в иную форму существования.  Поэтому смерти и катастрофы подобны театральному зрелищу. Человеку не дозволено угрожать божеству, так же как сценическому персонажу бранить его автора. Возникает вопрос: была ли эта мировая сценическая игра продумана высшим разумом, или божество (боги) играло без ясно выраженной цели? На этот вопрос нельзя ответить однозначно. Знаменитый и загадочный ответ на него дал Гераклит (У1 в. до н. э.): "Вечность есть играющее дитя, которое расставляет шашки: царство над миром принадлежит ребенку".

С одной стороны, Зевс всемогущ. Но не все определяет и он, например, Зевс огорчен гибелью сына Сарпедона, но предотвратить его гибель он не властен. В античной мифологии существовала еще и богиня Тюхэ (Случай), персонифицировавшая собой стихию, случай.  Существовали Мойры (парки) - богини человеческой судьбы: Клото пряла нить человеческой жизни, Лахесис пропускала ее через все превратности судьбы; Атропа ("неотвратимая)  - перерезая нить, обрывала человеческую жизнь.

Божество (боги) у древних греков отличаются от богов в современном  понимании. Боги у древних греков еще чересчур физичны. Это скорее не боги, а сверхмогущественные люди. Некоторые античные мыслители (Ксенофан Колофонский. У1 в. до н. э.) резко порицали Гомера за антропоморфное изображение богов.  Гомеровские боги - это символы могущественных стихийных сил. Они как бы олицетворяют собой играющие силы природы. Отсюда - преизбыток энергии в самих богах.

Боги Гомера, например,  удивляют нас своим весельем, олимпийским хохотом. Это непривычно - чтобы боги хохотали, богам это не подобает, но у Гомера это так. В кн. 1, ст. 599-601 читаем:

Смех несказанный  воздвигли блаженные жители неба,

Видя, как с кубком Гефест по чертогу вокруг суетится.

Так во весь день до зашествия  солнца блаженные боги

Все пировали, сердца услаждая на пиршестве общем.

Боги изображаются Гомером подчас  гротескно. С одной стороны, поэт преклоняется перед ними, идеализирует их. Олимпийцы бессмертны, в них воплощена мечта человека о жизни вечной и беспечальной - в пирах и забавах. Но олимпийцы не добры, они вне человеческой морали. Божественный юмор для смертных часто означает самую настоящую трагедию. Боги вроде бы лично заинтересованы в ходе Троянской войны, в судьбах тех или иных героев, но это участие с позиции зрителя. Жизнь людей - интересный театр для олимпийцев, не более.

Будучи безмерно выше людей, боги оказываются значительно  ниже их как личности. (Вспомним коварство Афины Паллады, которая явилась Гектору под видом его брата Деифоба, а затем обманула Гектора, не подав ему копье, и тем самым обрекла его на гибель). Облик богов прекрасен, сила огромна, возможности беспредельны, а поведение часто отличается мелочностью (Арес обзывает Афину "наглой мухой", за что богиня повергает его наземь  огромным камнем;  Гера честит Афродиту за "бесстыдство", хотя сама прибегает к ее чарам ради обольщения Зевса и т. д.). Столь двойственное отношение к богам у Гомера было вызвано, очевидно, тем, что поэт интуитивно чувствовал внутреннюю несостоятельность олимпийской языческой религии, которую он сам искренне принимал и воспевал.¹⁷

Образы   героев. В античном мире богоподобными были сами люди, не случайно люди могли вступать в браки с богами.  Мир для древних греков был светл и прекрасен, несмотря на множество опасностей, подстерегавших всюду человека. В этом мире люди не чувствовали себя ничтожными перед богами, при случае они могли с богами и поспорить. Например, в "Илиаде" для всех было очевидно, что в битве с греками троянцы побеждают не случайно - на то была воля богов. Менелай колеблется - вступать ли ему в битву с Гектором, которого хранят боги. Менелай смиряется. Но далее - совершенно замечательно: Менелай жаждет боя, восклицает:

Если ж Аякса  я где-либо, духом бесстрашного, встречу,

С ним устремимся мы вновь, и помыслим о пламенной  битве

Даже и противу  бога.

Древний грек не жаловался на судьбу, а мужественно и стойко принимал ее, хотя и осознавал свою зависимость от богов. Тот же Ахиллес знает, что он не вернется из-под стен Трои, но он непреклонен:

Знаю я сам  хорошо, что судьбой суждено мне  погибнуть

Здесь, далеко от отца и от матери. Но не сойду я

С боя, доколе троян не насыщу кровавою бранью! -

Молвил,  - и  с криком вперед устремил он коней  звуконогих.

Хотя и немногого  может он достигнуть "вопреки  судьбе", но зато какая сила духа! Он ограничен, но не связан в выборе. Эта могучая стойкость, радостное восприятие жизни - не от богов, а от самих греков.

Античный герой мужественно  принимает свой жребий. Он поднимается до понимания неизбежности рока. Ярко передает это ощущение мудрый Архилох (древнегреческий поэт, УП в. до н. э.):

Сегодня с нами несчастье, и мы стонем в кровавой беде,

Завтра в  другого ударит. По-женски не падайте  духом,

Бодро, как  можно скорей, перетерпите беду.

Пусть везде  кругом засады, - твердо стой, не трепещи;

Победишь, своей  победы напоказ не выставляй,

Победят, - не огорчайся, запершись в дому, не плачь.

В меру радуйся  удаче, в меру в бедствиях горюй;

Познавай тот  ритм, что в жизни человеческой сокрыт.

Сила жизни в гомеровском эллине необыкновенна. Такое радостное, яркое восприятие жизни может быть у детей. Недаром о Древней Греции говорят как о детстве человечества. Мы, например, перестали ценить простые радости жизни. Мы говорим: "Когда они поели". Гомер говорит: "Когда насладились они едой и питьем".  Мы "разговариваем", гомеровские герои "наслаждаются беседой взаимной":

Прежде сидящим  поставила стол Гекамеда прекрасный,

 на нем  предложила

Медное блюдо  со сладостным луком, в прикуску напитка,

С медом свежим и ячной мукою священной; натерла  козьего сыра

Теркою медной, и ячной присыпала белой мукою

Мужи, когда  питием утолили палящую жажду,

Между собой  говоря, наслаждались беседой взаимной ("Одиссея")

В финале "Илиады" сходятся друг с другом лютые враги: Ахиллес и Приам. Ахиллес убил Гектора - сына Приама. И вот Приам пришел просить тело убитого Гектора для погребения:

Долго Приам-Дарданид удивлялся царю-Ахиллесу,

Виду его  и величью; казалося, бога он видит.

Царь-Ахиллес  удивлялся равно Дарданиду Приаму,

Глядя на образ  почтенный и слушая старцевы речи.

Оба они наслаждались, один на другого взирая.

Сам Гомер совсем так же "наслаждается", взирая на врагов - троянцев. К троянцам он относится серьезно и глубоко уважительно.

Античности был свойствен  культ совершенного человеческого  тела¹⁸. Мы  в наше время меньше придаем значения внешнему облику человека, ценим в нем больше силу характера, интеллект. Древние на первое место ставили физическое совершенство. Точнее, физическое совершенство, в их представлении, обязательно должно быть связано с прекрасными моральными качествами. Прославление физической красоты есть у всех древних поэтов. Для древнего человека физическая сила, совершенство были необходимы для выживания во враждебном мире. Это был не только залог здоровья, но и самой жизни.   В эпоху античности в изображении прекрасного обнаженного тела не было ничего низкого, двусмысленного. Это наслаждение красотой было возвышенным и целомудренным. Сама идея красоты отстраняла в глазах древнего грека мысль о низком и постыдном.

 

Язык, стих и  стиль поэмы "Илиада"

Метрический размер поэмы - гекзаметр, то есть шестимерный стих, состоящий из 6 дактилических стоп (– È È), причем последняя из них обычно была усеченной, то есть двухсложной. Обычно в середине стиха имеется цезура (пауза), которая делит стих на 2 полустишия. Подвижность цезуры придает разнообразие метрическому однообразию стиха.

Схема греческого гекзаметра:

– È È   – È È   – È È    – È È   – È È   – È

См. аналог древнегреческого гекзаметра - русский гекзаметр (пер. Н.И. Гнедича):

Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, // Пелеева сына,

Грозный, который  ахеянам // тысячи бедствий содеял.

Гекзаметр придает стиху  торжественность и напевность, эпическую  широту повествованию, силу и мощь стиху о героях.

 

Язык и стиль  поэмы двойственны:

- с одной стороны,  они связаны с фольклорной традицией, с героической песней (формульные стихи, повторы составляют 1/5 часть поэмы; постоянные эпитеты - Ахилл всегда быстороногий, Одиссей - хитроумный;

- с другой - в ней  отражено индивидуальное авторское сознание творца, то есть более высокая ступень восприятия и художественного осмысления мира. Это относится к основному конфликту и композиции. Автор поэмы  выбирает только одну мысль, одно центральное событие - гнев Ахилла, который служит завязкой драматического развития сюжета. Гнев Ахилла организует развитие сюжета: есть в поэме и кульминация - это тот момент, когда Зевс взвешивает жребии Ахиллеса и Гектора.  Есть и своеобразная развязка в поэме - финал её, когда Ахиллес проявляет милосердие по отношение к старцу Приаму и отдает ему тело сына - Гектора. Начавшись гневом Ахиллеса, поэма завершается идеей милосердия, примирения. Без своего благородного финала поэма утратила бы свою прелесть, живую душу, и стала бы только описанием боевых событий. Автор поэмы проявил себя мастером композиции, организации событий в пространстве и времени: время действия поэмы - 51 день. Эта временная конкретика, временная исчисленность - тоже признак не фольклорного характера произведения, а – литературного авторского.