Большое значение в исследовании
сущности культурной жизни имел функционализм
(по Б. Малиновскому, А. Радклиффу—Брауну
и др.), в рамках которого культура
стала рассматриваться как система,
в которой каждые ее части выполняют
определенные функции.
В XX в. получает развитие структурная
антропология (по К. Леви—Стросу), в
которой культура рассматривается
как система устойчивых структур,
выраженных различными знаковыми средствами
и закрепляющих устойчивые ментальные
и иные характеристики социальной жизни.
Культурная антропология
обращается к исследованию устойчивых
культур (прежде всего традиционных).
Это позволяет четко установить
их границы, провести кодификацию функциональных
отношений.
Но анализ устойчивых структур
не в состоянии учитывать динамику
культурной эволюции. Антропологический
подход
Антропология – наука
о происхождении и эволюции
человека.
Антропосоциогенез – процесс
совместного зарождения и развития
человека и общества. Выделяют:
·
физическую антропологию,
·
философскую антропологию,
·
социальную антропологию,
·
культурную антропологию,
·
психологическую антропологию т.д.
Антропологический подход к
культуре разработан следующими учеными,
зарубежными и российскими этнографами,
этнологами (история этнографии) и
антропологами: Д.Н. Анучин, К. Клакхон,
А.Л. Кребер, К. Леви-Строс, Б. Малиновский,
Н.Н. Миклухо-Маклай, Л. Морган, Э.Б. Тайлор
и др. Антрополог изучает все аспекты
той или иной территории: биологические
особенности человека, язык, технику,
социальное устройство, приспособляемость
к окружающей среде.
Первоначально объектом анализа
социальной и культурной антропологии
были изолированные племена и
отдельные деревни, сегодня –
это современные промышленные предприятия,
отдельные учреждения, школы, вузы,
больницы и т. п. Основным объектом и
предметом остается область повседневных
взаимодействий в рамках жизненного
мира человека.
Антропологический подход
к исследованию культуры отличается
целостностью анализа социокультурных
явлений. В региональных исследованиях
антрополог изучает все аспекты
той или иной территории: биологические
особенности человека, язык, технику,
социальное устройство, приспособляемость
к окружающей среде. При этом
антрополог не отрицает значения
специализированных исследований,
проводимых социальными психологами,
экономистами, юристами, политологами.
Культурной антропологией обозначают
часть универсальной науки о человеке
и его культуре – антропологии. В последнюю
входит, помимо культурной, физическая
антропология, которая изучает телесные
параметры человека (антропометрию, соматологию,
расовую антропологию и др.), включая эволюцию
человека. Так, Д. Мандельбаум утверждает,
что «центральная задача культурной антропологии
состоит в изучении сходств и различий
в поведении разнообразных групп людей,
в описании характера тех или иных культур
и типичных для них процессов воспроизводства,
изменений и развития». А. Дж. Куперы отмечают,
что «культурная антропология используется
для обозначения той отрасли антропологии,
которая изучает человека (т.е. людей) как
социальное существо, а также скорее благоприобретенные,
чем генетически передаваемые формы поведения».
1. Методы культурной антропологии
Извлекая материалы
из чрезвычайно обширной и
разнообразной области культуры,
как это было показано выше,
различные направления и школы
в культурной антропологии применяют
для своих построений самые
разнообразные методологии и
методы изучения.
Начнем с эволюционистского
направления. Методология этого
научного направления основана
на тезисах о единстве человеческого
рода и вытекающей отсюда идеей
о прогрессивном развитии народов
Земли (лат. evolutio − «быстро развиваться»)
от простого к сложному и
выведению законов развития общественных
явлений из психических свойств
индивида. Эти идеи очень четко
просматриваются, к примеру, в
трудах самого известного из
классиков эволюционизма Эдуарда
Бернетта Тайлора (1832–1917).
В работах «Первобытная
культура» (1871), «Антропология» (1881)
Тайлор рассматривал историю
человеческой культуры как «часть
истории природы». Он был убежден,
что «характер и нравы человечества
обнаруживают однообразие и постоянство
явлений». Это однообразие «может
быть приписано однообразному
действию однообразных причин».
Разнообразие же форм культуры
Тайлор понимал как стадии
постепенного развития, каждая из
которых «является продуктом
прошлого и в свою очередь
играет известную роль в формировании
будущего». (Последнее замечание
чрезвычайно важно для понимания
методов работы эволюционистов).
Эти последовательные стадии
развития соединяют между собой
в один непрерывный ряд все
народы и все культуры человечества,
от самых отсталых до наиболее
цивилизованных. «Даже при сравнении
диких племен с цивилизованными
народами, − указывает Э.Тайлор,
− мы ясно видим, как шаг
за шагом быт малокультурных
обществ переходит в быт более
передовых народов, как легко
распознается связь между отдельными
формами быта тех и других».
Вместе с тем, выдающийся
эволюционист допускал, что в
истории можно обнаружить не
только прогресс, но и вырождение.
Но он твердо уверен, что прогресс
− это основное и первичное
явление, а вырождение − вторичное.
«Необходимо ведь сначала достигнуть
какого-то уровня культуры, − считал он,
− чтобы получить возможность утратить
его». В качестве основного метода работы
эволюционисты использовали сравнительный
метод.
Особенности его применения
хорошо видны, например, у А.Бастиана,
одного из пионеров этнологической
науки. Благодаря тому, что, по
его мнению, задатки людей совершенно
одинаковы в психологическом
предрасположении к определенному
культурному творчеству, при одинаковых
природных и общественных условиях
человеческая культура дает одни
и те же результаты. Поэтому
первая стадия культурного развития
в самых общих чертах у всех
народов приблизительно одинакова,
и все народы как бы начинают
свое развитие с одного и
того же. И если, к примеру, мы
имеем один народ, стоящий на
первой ступени развития, другой
− на второй ступени и третий
− на третьей, то можно предположить,
что народ, стоящий на третьей
ступени, когда-то проходил первую
и вторую. Следовательно, изучая
народы, стоящие на более низкой
ступени развития, мы можем составить
себе представление о пути
развития народов более культурных.
Для определения взаимной
исторической связи явлений культур
разных народов Э.Тайлор широко
пользовался и так называемым
методом пережитков. Под «пережитками»
Тайлор понимал «те обряды, обычаи,
воззрения и пр., которые, будучи
в силу привычки перенесены
из одной стадии культуры, которой
они свойственны, в другую, более
позднюю, остаются живым свидетельством
или памятником прошлого». Таких
пережитков, сохранившихся от древних
времен, Тайлор во множестве находил
в быту культурных народов
Европы.
По существу, против
предположений эволюционистов о
том, что при одинаковых природных
и общественных условиях будут
одинаковые культуры, не приходится
спорить, если только мы признаем
существующее единство человеческого
рода. Но вопрос заключается в
другом, на что совершенно справедливо
указывает П.Ф.Преображенский: «Если
такое предположение возможно
теоретически, то следует ли из
этого, что оно осуществляется
и в действительности?». И вот
на него мы должны ответить
отрицательно: представить себе
даже два народа в совершенно
одинаковых условиях чрезвычайно
трудно!
Поэтому на практике
идеи эволюционистов обычно имеют
тенденцию к унификации, и, соответственно,
искажению реальной истории многих
народов и культур, вкладыванию
их в «прокрустово ложе» своей
теоретической схемы. Недаром
многие антиэволюционисты называют
это направление школой «однолинейной
эволюции». Правда, Лесли Уайт
возражает против наклеивания
на эволюционизм подобного ярлыка.
По его мнению, «два великих
первооткрывателя эволюционизма»,
Г.Спенсер и Э.Тайлор, всегда «подчеркивали
его многолинейность». Морган был
единственным, кто отстаивал идею
однолинейности. Так, Г.Спенсер говорил
о том, что социальный прогресс
не линеен, а дивергентен и
редивергентен, что каждый отдельный
продукт дает рождение новой
группе различных продуктов. Тайлор
же указывал на то, что выполняя
великую задачу рациональной
этнографии, желательно выработать,
насколько это возможно, схему
эволюции этой культуры по
многим линиям. Как считает Л.Уайт,
«однолинейность» у Тайлора и
Спенсера обозначала не конкретные
культуры и народы, а «однолинейности
последовательности» развития человечества:
дикость − варварство − цивилизация.
Ведь культура, «подобно человеку,
может рассматриваться как нечто
единичное и как нечто множественное».
Но как бы то ни было на
самом деле, практика указывает
на многие ошибочные представления
эволюционистов, связанные с их
стремлением открыть универсальные
законы развития человеческих
обществ. К ошибкам нередко
приводил и сравнительный метод,
особенно в тех случаях, когда
сопоставлялись явления, относящиеся
к разным историческим эпохам
и географическим ареалам. К
небезупречным выводам приводил
зачастую и ретроспективный «метод
пережитков», многие из которых
были на самом деле живыми,
действующими общественными институтами,
и т. д.
Если для эволюционистов
каждое отдельное явление культуры
представляло интерес лишь как
звено в отвлеченной эволюционной
цепи, то для многих последующих
направлений основным предметом
исследования стали конкретные
культуры. Такой поворот ощущается
уже в диффузионизском направлении,
начиная с антропогеографии Ф.
Ратцеля (1844–1904). Исключением на
общем фоне выглядит «культурно-историческая»
школа Вильгельма Шмидта (1868–1954),
придававшая «культурным кругам»
характер всемирно-исторических
стадий культурного развития.
В качестве методологической
основы у представителей этого
направления проводилась идея
о том, что именно диффузия
(физический термин, буквально означает
«растекание», «разлитие») является
главным содержанием культурно-исторического
процесса. Исходя из этого диффузионисты
сводили всю историю человечества
к явления контакта, столкновения,
заимствования, переноса культур.
Ратцель, к примеру, был уверен
в том, что человек вовсе
не является таким изобретательным,
каким его обычно представляют,
что он гораздо более консервативен.
Поэтому, по мнению Ратцеля,
одни и те же учреждения
и технические навыки, наблюдаемые
у разных народов, в большинстве
случаев не созданы самостоятельно
в пределах отдельного народа,
а распространяются путем заимствований.
Таким образом, он выдвинул
в качестве основного двигателя
культурного развития столкновение
культур и влияние одной культуры
на другую. К.Уисслер (1870–1947) пошел
еще дальше. Анализируя контакты
культур индейцев, он пришел к
выводу, что путем диффузии распространяются
не только материальные и нематериальные
элементы культуры, но и соматические
(телесные, организменные) характеристики.
У некоторых представителей
этого направления, в частности,
«культурно-морфологической» школы
(Лео Фробениус), идея диффузии
совмещалась с признанием «органической
(от слова “организм”)», в том
числе и системной, структуры
культуры. «Я утверждаю, − писал
он, − что каждая культура развивается
как живые организмы, она, следовательно,
переживает рождение, детство, зрелый
возраст и старость и, наконец,
умирает». Как всякий организм, культура
нуждается в питании: пища для
нее − охота, рыболовство, скотоводство,
земледелие и пр. Как организм,
культура может быть пересажена
на новую почву, и там, в
иных природных условиях, развитие
ее направляется в иную сторону.
Совсем иное отношение
к увлечению «общеисторическими»
законами антропологической науки
XIX − начала XX в. Демонстрирует
культурно-историческая школа Ф.Боаса
(1858−1942) и релятивисты. Отвергая
классический эволюционизм, с одной
стороны (при этом, не отвергая
в принципе идеи существования
законов, управляющих деятельностью
человеческого ума), и упрощенно
диффузионизские и структурно-функциональные
схемы, с другой, Боас отстаивал
исторический метод исследования.
Ученый требует большей осторожности
в интерпретации культурных явлений
и социальных форм, в частности в тех случаях,
когда у разных народов в разных странах
обнаруживаются сходства и параллельные
формы или когда возникает вопрос, какая
из сопоставляемых форм древнее: к примеру,
материнский или отцовский счет родства?
реалистический или геометрический орнамент?
Боас предостерегал от всяких скороспелых
выводов, в особенности от поверхностного
применения «сравнительного» метода.
Явления, внешне сходные
между собой, указывал он, могут
иметь совершенно различное происхождение
и разные функции. Не всякое
сходство свидетельствует об
исторических связях или о
заимствовании одним народом
у другого. Не всегда пригодно
и объяснение сходств одинаковостью
человеческой психики или сходностью
географической среды. Конечной
целью науки, говорил Ф.Боас, является
открытие общих законов исторического
развития и реконструкция на
их основе истории человечества.
Но для этого, считал он, надо
сначала изучить историю каждого
отдельного народа. Он считал, что
каждая культурная группа имеет
свою уникальную историю, зависящую
отчасти от своеобразного внутреннего
развития социальной группы, а
отчасти от посторонних влияний,
которым она подвергается. Поэтому
более правильным направлением
работы Боас считал изучение
динамических изменений в отдельных
обществах.
Наконец, Франц Боас
дает нам еще один принцип,
в соответствии с которым должно
вестись исследование. «Научное
изучение обобщенных социальных
форм требует... чтобы исследователь
освободился от всех оценок, основанных
на нашей культуре. Объективное,
строго научное исследование
возможно только, если нам удастся
войти в каждую культуру на
ее собственной базе, если мы
разработаем идеалы каждого народа
и включим в наше общее объективное
изучение культурные ценности, обнаруживаемые
среди различных ветвей человечества».
Здесь Боас высказывает идею,
которая впоследствии ляжет в
основу целого направления в
американской антропологической
науке, − идею релятивизма,
т. е. идею об относительности
всех морально-оценочных критериев
и о несравнимости культурных
ценностей разных народов.