Лингвокультурные характеристики английского юмора

Юмористические  тексты, составившие корпус исследуемого материала, отбирались на основании  первичной интуитивной и вторичной аналитической оценки. Процедура анализа материала включала три этапа: 1) отбор комических текстов и отбор юмористических текстов из числа комических, 2) определение типа юмористического текста, 3) выявление лингвокультурной специфики этого текста.

1. Отбор  комического текста:

а) нахождение двух планов содержания и установление несоответствия между внешним и внутренним содержательными планами:

There's an old story about the person who wished his computer were as easy to use as his telephone. That wish has come true, since I no longer know how to use my telephone. — “Есть одна старая история о человек, который хотел, чтобы ему было бы так же легко работать на компьютере, как звонить по телефону. Эта мечта сбылась, так как я уже давно не умею пользоваться телефоном”. Комментарий: Первый план содержания — желание человека сделать для себя работу на компьютере такой же легкой, как набор телефонного номера. Пресуппозиция: чтобы работать на компьютере, следует иметь определенную специальную подготовку, а чтобы звонить по телефону, никакой специальной подготовки не требуется. Второй план содержания — желание человека вроде бы исполнилось, так как сложность использования этих технических приборов стала одинаковой. Импликация: Сложность использования простого аппарата, каким является телефон, увеличилась. Вывод: технические устройства, предназначенные для облегчения жизни человека, на самом деле усложняют его жизнь. Этот парадоксальный вывод имеет комический эффект;

б) определение характера комической оценки (добродушное либо злое отношение), например, He is one of those people who would be enormously improved by death (Byrne). — “Он — один из тех людей, которых бы значительно улучшила смерть”. В этом едком высказывании видно злое отношение говорящего к персонажу: смерть не улучшает живых;

в) выявление  возможного различия между юмористическим текстом и текстом, относящимся  к жанру смеха ради смеха (например, пустоговорки, прибаутки): Yankee Doodle came to town, / Riding on a pony; / He stuck a feather in his cap / And called it macaroni. — “Приехал Янки Дудль на пони в город мой, перо воткнул он в шляпу, назвал его лапшой”. В этом тексте практически нет никакого смысла, но он воспринимается как смешной, будучи детской пустоговоркой.

2. Определение  типа несоответствия, лежащего в основе юмористического текста:

а) семантическое несоответствие знаниям о мире, например: As I went to Bonner, / I met a pig / Without a wig, / Upon my word and honour — "Когда я ехал в Боннер, увидел я свинью, она была без парика, клянусь вам честью". Все люди знают, что свиньи не ходят в париках, этот комментарий вызывает улыбку.

б) прагматическое несоответствие между типичной оценкой явления (оценочным знаком) и данной оценкой, например: Life may have no meaning. Or even worse, it may have a meaning of which I disapprove (Ashleigh) — “Жизнь может быть бессмысленной. Или даже хуже, у нее может быть смысл, который я не одобряю”. Первая фраза имеет выраженный всеобщий отрицательно-оценочный смысл. Вторая фраза готовит адресата к нарастанию этого смысла, но неожиданно содержание высказывания переводится в план личностной оценки. Комический эффект сентенции состоит в несоответствии оценочного оператора “хуже” последующему содержанию фразы. Личное отношение выдается за объективную общественную оценку, и это смешно.

3. Установление  связи между содержанием конкретного  юмористического текста и этноспецифичными  культурными концептами.

A city man was tooling down a country road when his car sputtered to a complete stop near a field filled with cows. The driver, getting out to see what was the matter, noticed one of the cows looking at him. "I believe it's your radiator," said the cow.

The man nearly jumped right out of his city slicker britches! He ran to the nearest farmhouse and knocked on the door. "A cow just gave me advice about my car!" he shouted, waving his arms franticly back toward the field.

The farmer nonchalantly leaned out beyond the door frame to glance down the field. "The cow with two big black spots on it?" the farmer asked slowly.

"Yes! Yes! That's the one!" the excited man replied.

"Oh. Well, that's Ethel," the farmer said, turning back to the man. "Don't pay any attention to her. She doesn't know a thing about cars."

Соль этого анекдота состоит в двойном нарушении: знаний о мире и о поведении  людей. Герой шуточного повествования находится между перевернутым миром, где все возможно, и корова может давать совет относительно поломки автомобиля, и реальным обыденным миром, при этом невозмутимая реакция фермера на очевидный абсурд и составляет специфическое английское отношение к нарушению здравого смысла. На наш взгляд, этот анекдот иллюстрирует карнавально перевернутые ценности английской культуры — здравый смысл и самоконтроль поведения.

Таким образом, описание юмористического текста строится в  работе по определенному алгоритму, включающему установление несоответствия между внешним и внутренним планами содержания высказывания, определение типа такого несоответствия, выявление характера юмористической оценки, доказательство этнокультурной специфики соответствующего текста.

1.3. Анекдот как  жанр юмористического дискурса

Юмористический дискурс  представляет собой текст, погруженный  в ситуацию смехового общения. Характерными признаками такой ситуации являются, на наш взгляд, следующие моменты: 1) коммуникативное намерение участников общения уйти от серьезного разговора, 2) юмористическая тональность общения, т.е. стремление сократить дистанцию и критически переосмыслить в мягкой форме актуальные концепты, 3) наличие определенных моделей смехового поведения, принятого в данной лингвокультуре.

Коммуникативное намерение  играет важнейшую роль в построении юмористического дискурса, при этом существенным оказывается противопоставление спонтанной и подготовленной речи. Это противопоставление релевантно для отправителя речи, поскольку стремление рассказать свежий анекдот или сообщить о смешном происшествии оказывается нередко движущим мотивом разговора. В меньшей мере таким мотивом является спонтанное юмористическое речевое действие. Для адресата же важен процесс коммуникативного взаимодействия, а не внутренняя мотивировка поведения со стороны отправителя речи.

С позиций отправителя  речи юмористическая интенция определяется типом личности (известно, что есть люди, склонные к шутливому общению  в любой ситуации) и сферой общения (существует определенная градация уместности шуток в той или иной сфере общения: встреча старых друзей предполагает взаимную настроенность на шутки, в то время как дача свидетельских показаний почти исключает такую настроенность). Для того, чтобы коммуникативное намерение реализовалось, оно должно быть подкреплено реакцией адресата. Говорящий пользуется определенными сигналами в поведении для проверки уместности шутки в той или иной ситуации общения. В социолингвистике известно, что инициатива в шутке принадлежит, как правило, вышестоящему, т.е. человеку с более высоким социальным статусом. Таким образом, статусное неравноправие выступает в качестве возможной предпосылки для шутки со стороны начальника: этот вид шуток можно отнести к разряду манипуляций, осуществляемых для демонстрации своего статуса наряду с указаниями, отчитыванием, поучением и т.д. Сигналом для шутливого общения может быть отсутствие явно выраженных знаков запрещения такого общения (торжественность обстановки, глубокие отрицательные эмоциональные переживания адресата, страх, испытываемый самим отправителем речи и т.д.).

Коммуникативное намерение  проходит несколько стадий в своей  реализации: желание пошутить, оценка адекватности ситуации, вербальное выражение  шутки, оценка реакции адресата. Следует отметить, что реализация юмористического коммуникативного намерения осуществляется мгновенно, и поэтому выделение стадий носит условный характер. Кроме того, оценка ситуации и реакции адресата происходит на невербальном уровне: это взгляд, мимика, жестикуляция, определенные характеристики тембра голоса. В письменной речи юмористическая интенция до последнего времени не выражалась. Считалось, что содержание текста должно дать читателю возможность оценить намерение автора. В последнее время, однако, появился специальный знак юмора в письменной речи, так называемый "смайлик" в компьютерном общении — :), сочетание двоеточия и круглой скобки, являющееся стилизованным изображением улыбки. Смайлик является сигналом юмористического намерения автора. В известной мере этот знак избыточен, поскольку он не используется в серьезном общении. Вместе с тем его появление (а также стремительное разрастание вариантов смайликов — удивленная улыбка, улыбка с поцелуем, улыбка с прищуром и т.д.) свидетельствует об актуальности этого знака для письменного общения. На наш взгляд, формализация юмористической интенции, т.е. введение улыбки в перечень знаков, определяющих коммуникативную цель высказывания (восклицание, вопрос, изумление, недоговоренность или смысловая незавершенность) свидетельствует о повышении значимости эмоций в определенных видах письменной речи, граничащей с устной, и, вместе с тем, о низкой оценке интеллектуальных возможностей адресата, которому нужны специальные знаки для юмора.

Юмористическая тональность представляет собой эмоциональную атмосферу общения, которая характеризуется дружелюбным отношением участников общения друг к другу, с одной стороны, и переворачиванием определенных ценностей, с другой стороны. Юмористическая тональность по своей сущности — это взаимная настроенность участников общения на юмор, это смеховое осмысление всего происходящего, готовность шутить и смеяться. Если юмористическая интенция — это характеристика коммуникативного поведения говорящего, желание организовать юмористическую ситуацию, т.е. активная позиция субъекта речи, то юмористическая тональность — это установка коммуниканта на ситуацию, которая изначально отмечена юмором, т.е. в данном случае позицию субъекта речи можно определить как относительно пассивную. Например, так ощущают себя люди, пришедшие на эстрадное выступление юмориста, читающие юмористические рассказы, слушающие анекдоты. Известно, что в лингвистике текста различаются два типа адресатов: адресат-критик и адресат-эмпатик. Первый стремится бесстрастно оценить события, а второй вовлечен в эти события и сопереживает их участникам. Адресат-критик, услышав шутку, должен сначала оценить, смешна ли она, а затем, возможно, прореагировать на нее. Адресат-эмпатик заранее находится как бы на стороне говорящего, ассоциирует себя с ним и готов рассмеяться, даже не дослушав шутку до конца. Разумеется, эти типы, как и многие другие, достаточно условны, но для нас важно подчеркнуть то обстоятельство, что юмористическую тональность общения формируют адресаты-эмпатики.

С позиций прагмалингвистического анализа юмора понимание механизма той или иной смеховой реакции (а тем более отсутствия таковой, если она предполагалась) неизбежно предполагает выход на исследование юмористической эмпатии. Здесь речь идет о культурно-психологических характеристиках юмористического общения. Готовность понимать юмор базируется не только на личностных особенностях человека, но и на определенных стереотипах поведения, принятых в той или иной культуре. В этом смысле уместно говорить о юмористической тональности, присущей различным лингвокультурам. На наш взгляд, юмористическая интенция в меньшей мере характеризуется лингвокультурной спецификой — желание пошутить интернационально и зависит от индивидуальных особенностей личности, в то время как понимание шутки вплетено в общий контекст культуры.

Соотношение между критическим  и эмпатическим восприятием юмора  соответствует соотношению между  интеллектуально обработанным и  более простым видами юмора. Остроумное высказывание рассчитано не только на смеховую реакцию, но и на оценку интеллектуальных способностей автора. По мере возрастания интеллектуальности юмора возрастает и вероятность перехода юмористического высказывания в иную плоскость — с одной стороны, за рамки юмора в серьезное общение, таковы, например, многие глубокие афоризмы, автор которых, Ежи Лец, в парадоксальной форме обобщает свои наблюдения над несовершенством человеческой природы, и, с другой стороны, за рамки юмора в недружелюбное общение, в сатиру, сарказм, издевку или розыгрыш.

Модели смехового поведения включают типичные дебюты и "эндшпили" шуток, типичные смеховые реакции и типичные жанровые структуры определенных юмористических речевых действий, например, анекдотов. Дебют смехового поведения — это переход от несмехового общения к смеховому. Такой переход осуществляется посредством косвенных и прямых сигналов юмористического общения, к первым относятся значимое изменение голоса и мимики, ко вторым — выраженное извещение о том, что следует ждать смещения тональности общения. Возвращение к серьезной тональности также сопровождается определенными знаками, например, фразой "Ну, ладно, а теперь …". Говоря о типичных смеховых реакциях, мы имеем в виду прежде всего принятую в той или иной культуре степень эмоционального самоконтроля. Если адресат пытается сдержать свой смех либо, наоборот, демонстрирует безудержное веселье, мы сталкиваемся с той или иной типичной смеховой реакцией, которая подчиняется статистическим обобщениям. В любой культуре есть люди, склонные к громкому искреннему смеху, но в английской культуре существует типичная реакция в виде чуть заметного сдержанного смеха — chuckle, такая реакция получила специальное наименование в языке (в русском языке аналогичного понятия, как мы знаем, нет). Это значит, что данное явление для англоязычного речевого сообщества является типичным и актуальным.

Важные характеристики анекдота как жанра юмористического  дискурса выделены в исследовании Е.Курганова (1997), который устанавливает две  основные характеристики данного жанра: закон пуанты и закон остранения (Курганов, 1997, с.30-38). Первая состоит в неожиданном мгновенном переключении в финале повествования эмоционально-психологических регистров, в результате чего начальная фаза анекдота получает совершенно иное новое осмысление, вторая — в том, что неожиданность этого осмысления строится на принципиальной недиалогичности начальной стадии анекдота, на том, что слушатель не знает, где спрятана своеобразная коммуникативная ловушка. Именно поэтому анекдоты должны рассказываться с серьезным выражением лица. С этими доводами исследователя трудно не согласиться, вместе с тем принцип остранения требует некоторого комментария. На наш взгляд, приведенное объяснение несколько упрощает положение дел. Действительно, анекдот, рассказанный неожиданно, вплетенный в повествование, производит смеховой эффект. Но ведь существует и ситуация настроенности на юмористическое общение, когда полной остраненности добиться невозможно. В таком случае двухчастная структура анекдота, по Е.Курганову, становится, на наш взгляд, трехчастной: настроенность на юмористическое общение — серьезное либо как бы серьезное повествование — неожиданное переключение тональности. Если переключения не было, то анекдот "не срабатывает". Почему же смеются люди, рассказывая в компании длинные цепочки анекдотов по очереди? Вероятно, здесь происходит своеобразное заражение всех участников юмористического дискурса общим настроением, при этом достаточно легкого стимула для смеха. Но стимул сохраняется, и в качестве этого стимула выступает принципиальная двуплановость анекдотического текста, то, что в цитируемой работе названо законом пуанты. Двуплановость анекдота строится на противопоставлении действительности и придуманного, условного положения дел, при этом условность часто и высмеивается.