Лингвокультурные характеристики английского юмора

Е.Курганов считает, что принципиальная специфика анекдота заключается в его паразитарном характере: анекдот — это "жанр-бродяга", который пронизывает практически все жанры. В античности в схеме 14 основных риторических форм выделялась четверка жанров, которые могли проникать в остальные жанры, это были басня, повествование (рассказ, апофегма), хрия (обычно анекдот) и гнома (афоризм, мудрое изречение). Они могли входить в утверждение, опровержение, общее место, похвалу, порицание, сравнение, эпопею, описание, рассмотрение вопроса, внесение закона (Курганов, 1997, с.7). Впоследствии басня и рассказ (притча) стали самостоятельными жанрами, афоризмы и анекдоты сохранили свой межжанровый характер. Возможно, цитируемый исследователь несколько сужает назначение анекдота, когда говорит, что современный анекдот связан с древним риторическим искусством — убеждать, причем не в поучительной манере, как басня или сентенция, а тем, что он открывает глаза на событие или явление, делая это тогда, когда все иные средства исчерпаны. Анекдот должен парализовать волю собеседника, он заменяет длинные речи и долгие объяснения. Применительно к ситуации спора Е.Курганов, несомненно, прав. Но, на наш взгляд, сводить функцию анекдота только к способу аргументации было бы неверно. В рассматриваемой работе автор в известной мере противоречит себе, поскольку выделяет три основных типа диалога, являющихся коммуникативным пространством для анекдота: обмен репликами, болтовня, беседа (Курганов, 1997, с.23-24). Люди обмениваются репликами, ведут светский разговор и беседуют не только с целью убеждения друг друга в чем-либо. Более того, сам жанр small talk, болтовня, предназначен для налаживания и поддержания контакта, а не для оказания воздействия. По мнению Е.Курганова жесткая классификация сюжетного репертуара анекдотов мало целесообразна, здесь более уместно создание своего рода классификационной сетки, с выделением гнезд, вокруг которых концентрируются определенные группы сюжетов. Вероятно, для литературных анекдотов предложенный подход является оправданным, что же касается наиболее распространенных в настоящее время анекдотов фольклорного типа, то они естественным образом группируются по тематике, по главным персонажам (отсюда и серийные анекдоты), и в исследовательском плане могут быть, на наш взгляд, разбиты на те классы, которые релевантны для изучения этого типа текстов.

Заслуживает внимания работа Е.Я.Шмелевой и А.Д.Шмелева (1999), в  которой анализируется рассказывание  анекдота в современной русской  культуре. Прежде всего отмечается, что рассказывание анекдота — это представление, в котором интонация, мимика и жесты играют весьма часто ведущую роль. Вместе с тем выделяются метатекстовые вводы, т.е. фразы, которые обеспечивают переход к непосредственному тексту анекдота: "Кстати, знаете анекдот?". Метатекстовые вводы неоднородны: здесь фигурирует явно выраженная коммуникативная задача, либо приводится аллюзия, либо заранее дается оценка анекдоту, либо анекдот выдается за случай из жизни и т.д. Примером оценочной квалификации анекдота в метатексте являются "страховочные" высказывания, которые использовались во времена идеологического контроля при рассказывании политических анекдотов: "Мне тут один мерзавец рассказал недавно совершенно пошлый анекдот". На наш взгляд, подобные речения являются пародией на страховку: в период действительной угрозы рассказчику такие фразы его бы все равно не спасли, если бы поступил донос. Важной структурной характеристикой анекдота, как отмечают цитируемые авторы, является зачин, состоящий из глагола в настоящем времени и действующего лица.

Анекдот представляет собой  идеальную иллюстрацию текстового триединства (по А.Г.Баранову, 1993): актуальный текст, виртуальный текст и текстотип. Актуальный текст — это текст в ситуации реального общения, текст как фрагмент дискурса. Виртуальный текст — это записанный текст вне ситуации общения. Текстотип — это обобщенная текстовая структура, в которой выделяются те или иные компоненты, определяющие тексты разных жанров. Вслед за зачином в анекдоте выделяется развитие темы, которое выражается либо как повествование в настоящем историческом времени, либо как описание (часто классификационное), либо дефиниция. Затем наступает момент кульминации анекдота, т.е. центральный пункт смешного события или явления; этот момент должен быть в какой-то мере неожиданным и парадоксальным. Кульминация в анекдоте — это его содержательный финал, но не финал коммуникативный, поскольку предполагается реакция на анекдот.

Анекдот является одним  из жанров юмористического дискурса. Под дискурсом в данной работе понимается текст, погруженный в жизнь (Н.Д.Арутюнова, 1990, с.137), текст как фрагмент речевой деятельности, актуальный текст в устной либо письменной форме. Жанр дискурса (или жанр речи) трактуется вслед за М.М.Бахтиным как относительно устойчивое в тематическом, композиционном и стилистическом планах речевое произведение. Характерной особенностью речевого жанра является ситуативная повторяемость, ведущая к клишированию как конкретных языковых средств, принятых в соответствующих речевых произведениях, так и к структурной инвариантности смыслового ядра этих произведений. Жанр предполагает знакомство коммуникантов с жанровым каноном, т.е. требованиями к тексту, который попадает в тот или иной жанровый разряд. Если адресат не знает, к какому жанру относится текст, то определение жанровой принадлежности осуществляется на основании двух важнейших критериев: ситуативная привязка речи и жизненный опыт получателя сообщения. Речевые жанры неоднородны в различных отношениях, в частности, они неоднородны по глубине: тот или иной жанр речи может распадаться на разновидности (субжанры), которые также могут оказаться достаточно сложными.

Представляется весьма интересной модель речевого жанра, предлагаемая Т.В.Шмелевой (1997). Автор устанавливает  следующие жанрообразующие признаки: 1) коммуникативная цель, на основании которой противопоставляются информативные, императивные, этикетные и оценочные речевые жанры, 2) образ автора, 3) образ адресата, 4) образ прошлого, 5) образ будущего, 6) диктумное (событийное) содержание, 7) языковое воплощение. Развивая идею М.М.Бахтина о речевых жанрах, А.Вежбицкая предлагает моделирование жанров речи на специальном семантическом языке, "ригористично кодифицированном, но не искусственном", при помощи последовательности простых предложений, выражающих мотивы, интенции и другие ментальные акты говорящего, определяющие данный тип высказывания (Вежбицка, 1997, с.103). Сравним две модели, приведенные цитируемым автором (с.108):

Шутка: говорю: я хочу, чтобы ты себе представил, что я говорю Х.

Думаю, что ты понимаешь, что я этого не говорю.

Говорю то, что говорю, потому что хочу, чтобы ты смеялся.

Анекдот: говорю: я хочу, чтобы ты себе представил, что случилось Х.

Думаю, что ты понимаешь, что я не говорю, что это случилось.

Говорю это, потому что  хочу, чтобы ты смеялся.

Думаю, что ты понимаешь, что люди говорят это друг другу, чтобы смеяться.

Анекдот в трактовке  А.Вежбицкой отличается от шутки  по признакам нарративности (повествовательности) "Случилось Х" и жанрового канона ("люди говорят это друг другу"). Соглашаясь с известным исследователем семантических примитивов в принципе, мы полагаем, что приведенная дифференциация шутки и анекдота вряд ли является полной: с одной стороны, не все анекдоты являются повествованиями (сюда, например, не входят анекдоты-классификации), а, с другой стороны, жанровый канон свойственен любому жанру, а не только анекдоту. Получается, что шутка выступает в качестве родового понятия по отношению к анекдоту. Если принять такой подход, то шутка — это общее наименование юмористического дискурса, включающего анекдоты и другие жанры шутки.

Ю.В.Щурина, анализируя речевые  жанры комического, утверждает, что  прообразом этих жанров является шутка  в виде бытовой реплики. Более  сложные (вторичные) речевые жанры комического включают шутливый афоризм, велеризм, эпиграмму, анекдот, диалогическую миниатюру. Наиболее сложными жанрами комического признаются юмористический или сатирический рассказ, фельетон, сатирический роман (Щурина, 1999, с.147). Из приведенных жанров комического относительно мало известен велеризм, который представляет собой "высказывание, включающее в качестве необходимых компонентов устойчивое выражение, ситуацию, автора цитируемой реплики; при этом связи между ними носят специфический характер несоответствия между значением выражения и тем применением, которое оно приобретает в контексте" (там же, с.152): "Ничто так не освежает, как сон, сэр, как сказала служанка, собираясь выпить полную рюмку опия" (Ч.Диккенс). Можно добавить к приведенному списку вторичных речевых жанров комического пародию, пустоговорку, частушку, лимерик, детские шутливые стихи (nursery rhymes), шутливые сентенции на стенах (Wandspruch), детские стихи-страшилки. Эти жанры относятся к фольклору (как частушки и многие лимерики) и к авторским речевым произведениям (интересен факт создания нового авторского жанра "гарики" И.Губермана, по имени создателя этих ироничных четверостиший). Пустоговорки относятся к шутовской речи, балагурству ("Да будет свет!" сказал монтер и перерезал провода").

Обращает на себя внимание тот факт, что в научной литературе увеличивается число исследований, посвященных анекдоту (Дружинин, Савченко, 1996; Чиркова, 1997; Карасик, 1997; Гришаева, 1998; Шмелева, Шмелев, 1999; Габидуллина, 2000). Мы солидарны с Г.Г.Слышкиным, который убедительно доказал, что "1) основные прецедентные тексты данного общества непременно отражаются в популярных в этом обществе смеховых произведениях, 2) тексты, воспроизводимые в реминисценциях в пределах смеховых жанров, непренменно являются прецедентными" (Слышкин, 2000, с.53). В самом деле, если тексты являются прецедентными, т.е. известными большинству носителей данной культуры, то на них распространяется закон карнавализации ценностей (по М.М.Бахтину), состоящий в том, что сакральное непременно переворачивается в профанное через осмеяние. Профанизация сакрального есть подтверждение его значимости. Иначе говоря, если некоторая идея не переживается, то она становится малозначимой, не актуальной для общества. Разумеется, профанизация осуществляется не только через осмеяние, но осмеяние является наиболее естественной формой проверки жизненности той или иной официальной идеи или ценности. На основании этого тезиса мы считаем, что анекдот как жанр речи — это наиболее распространенный способ социальной оценки ценностей. В этом смысле анализ анекдотов имеет значимость не только для лингвистики, но и для социологии и культурологии.

В исследовании О.А.Чирковой рассматривается поэтика  устного народного анекдота. Автор  выделяет такие системообразующие  признаки анекдота, как 1) размытый хронотоп (отсутствие единого пространственно-временного эталона, отсутствие противопоставления вымысла и достоверности), 2) трикстерская модель поведения главного персонажа анекдота (трикстер — это шут, хитрец, постоянно попадающий в смешные ситуации, из которых он, тем не менее, выходит с успехом, иногда терпит поражение, но не воспринимает поражение как трагедию), 3) непредсказуемость сюжета и событийная инверсия (в анекдоте действует не естественная логика событий, а логика событий, определяемая персонажем), 4) специфический набор жанровых приемов, подчиненных принципам лаконизма, контраста, законам конверсии и трансмутации (т.е. свертывания и развертывания), 5) пародирование как основной способ интертекстуальных связей анекдота (Чиркова, 1997, с.5-6).

Семиотическая модель анекдота предложена в работе В.И.Карасика (1997). Автор предлагает рассматривать тексты анекдотов  в четырех знаковых аспектах: семантика (отношение к действительности, т.е. искаженное и поэтому смешное  отношение к действительности), прагматика (отношение к адресату в виде осмеяния ценностных ориентиров поведения), синтактика (отношение к другим знакам, применительно к анекдоту — это интертекстуальная связь анекдота с близкими типами текстов, пародирование этих текстов), сигматика (отношение знака к его форме, т.е. в данном случае обыгрывание звуковой стороны сообщаемого в анекдоте).

Показателен социологический анализ поведения  людей в зеркале анекдота, выполненный  в статье В.Н.Дружинина, И.А.Савченко (1996). Рассматривая неприличные анекдоты о семье в русской и американской современных культурах, авторы установили типовые модели поведения мужчины и женщины в ролях супругов, любовников, детей, родителей и пришли к определенным выводам на основе статистического анализа сюжетов анекдотов: в современной российской семье женщина занимает доминантную позицию, а мужчина — субдоминантную (в американской семье — наоборот), структура отношений в русской семье соответствует архаической языческой модели общественных отношений, в американской — протестантской этике. Полученные выводы конкретизируются в типичных (ожидаемых) сюжетах, участниками которых оказываются члены семьи. Основой развития в этих сюжетах является какой-либо конфликт: между супругами, между супругом и любовником, между родителями и детьми, между зятем и тещей. Поведение участников таких конфликтов отражает в карикатурной форме типичное поведение реальных людей в реальных ситуациях: жена пилит мужа, муж пытается обмануть жену, действуя, как убежавший с урока школьник, и выглядит при этом нелепо (но симпатии рассказчика и слушателя анекдота — на его стороне, что свидетельствует о психологической роли анекдота как сублимации протеста мужчин против своего субдоминантного положения: жену на место дома поставить не могу, так хоть анекдот про нее расскажу). Интересно отметить, что с позиций естественной морали жена в анекдотах оказывается права: она тратит все свое время и энергию на семью, все успевает сделать, ей недостает любви дома, и поэтому она пытается найти ее где-то еще. Для мужа важна не любовь: мужчина как герой анекдота любить не способен, он лишь получает спортивное удовольствие от преодоления препятствий, причем в качестве любовника к расплате оказывается не готов. В русских анекдотах разгневанный муж пытается убить любовника, но не жену (если он убьет жену, кто его будет кормить и жалеть), в то время, как в американских анекдотах обманутый муж может убить как любовника, так и жену. Аналогичным образом рассматривается поведение и других участников анекдотических сюжетов о семье. Приведенный материал показывает, что анекдот фокусирует в себе типичные образцы поведения, которые поддаются статистическому анализу. Тем самым подтверждается идея М.М.Бахтина о карнавализации ценностей общества как необходимом механизме социального развития. Обсуждаемая статья интересна для нас и в том отношении, что типичные герои анекдотов могут быть смоделированы по аналогии с персонажами волшебной сказки, как это было сделано В.Я.Проппом в его классической работе "Морфология сказки" (Пропп, 1928).