Лингвокультурные характеристики английского юмора

Энциклопедия “Британника” (Britannica, 1997) отмечает, что чувство юмора доставляет удовольствие людям: “This creative type of mental activity seems to be innately delightful to human beings, at least in the context of a humorous appreciation of life”. Другим важным качеством юмора, по мнению авторов этой энциклопедии, является сопряженность юмора с другими видами настроения (“there is a bewildering variety of moods involved in different forms of humour”). Существует градация “окультуренности” юмора: у первобытных племен смех может вызвать издевательство над животными или то, что называется practical joke, по отношению к своим товарищам. Не случайно в этой связи говорят о жестокости детей. Отметим, что эта градация не сводится только к интеллектуальной изощренности юмора, но состоит в большей мере в мудрой доброте человека, замечающего какую-либо несостоятельность вокруг себя или же в себе.

Комические  ситуации разнообразны. На первый взгляд представляется, что нельзя найти  то, что никогда не может быть смешным. Однако комическое может быть связано только с человеком, над чем бы ни смеялся человек, это всегда прямо или косвенно касается его самого. Никогда не бывает комичной неорганическая или растительная природа: представим себе забавные поля, вызывающие смех приливы или веселые злаки или абсурдная трава. Н.Г.Чернышевский отмечает: “В природе неорганической, растительной не может быть места комическому.” (Цит. по: Пропп, 1999, с.23). Животные могут быть смешными, если они похожи на людей. “Медведь в лесу, ищущий себе пропитания, сам по себе не смешон, но медведь, которого водят по деревням и который показывает, как мальчишки воруют горох, вызывает смех” (Пропп, 1999, с.23-24). Подтверждением этого является самое смешное и наиболее похожее на человека животное — обезьяна.

В.Я.Пропп  проницательно замечает, что человек не может смеяться над тем, что совершенно не связано со сферой его духовной жизни (Пропп, 1999, с.24). Вызывает возражение позиция тех, кто считает, что толстый человек может быть забавен только в силу своей физиологии, так же, как и забавна муха, севшая на нос лектору. Если рассмотреть эти два случая подробнее, можно увидеть, что смеются не над толщиной человека, а над теми духовными недостатками, которые скрываются за этим, и не над мухой как насекомым, а над несовместимостью официальной ситуации лекции и снижающим эту ситуацию бытовым моментом.

Применительно к физическим диспропорциям человека смеховую реакцию вызывает чрезмерная напыщенность, самоуверенность (ср. в  английском языке man with a belly, т.е. большой  человек, начальник), или же, наоборот, неуверенность, из которой следуют соответствующие жесты, мимика, походка, интонация, определенные слова и т.д. Рассмотрим случай, предложенный В.Я.Проппом: “Оратор произносит речь. Он говорит оживленно, жестикулирует, старается быть убедительным. Вдруг к нему на нос садится муха. Он ее отгоняет. Но муха назойлива. Он ее опять отгоняет. Наконец, он ее ловит, какую-то долю секунды разглядывает, а затем отбрасывает в сторону. В этот момент эффект речи будет уничтожен, слушатели дружно засмеются”. В той ситуации та же муха вызвала совершенно другую реакцию, поскольку “с появлением мухи внимание слушателей переносится с явления духовного порядка на явление порядка физического. Они уже не слушают оратора, а смотрят на него” (Пропп, 1999, с.27). Причина смеха — в некомпетентности оратора: вместо того, чтобы заинтересовать аудиторию темой, логикой своих аргументов, он активно жестикулирует, показывая лишь свою убежденность, и позволяет побочному фактору перебить ход его мыслей и течение речи, тем самым продемонстрировав ее бессодержательность, поверхностность и несерьезность. В этот момент проявляется слабость личности оратора, и он заслуживает язвительного смеха. Преобладание физического фактора над духовным является основанием такого смеха. Если же духовное начало превалирует, то физические недостатки не замечаются или прощаются, история знает немало случаев, когда люди, страдающие повышенным весом, пользовались авторитетом, имели успех и никогда не подвергались насмешке (например, У.Черчилль в Англии). Воспользовавшись аргументами М.М.Бахтина, мы можем сказать, что этот пример с мухой иллюстрирует тип бурлеска: речь оратора посвящена высоким материям, а муха — это сниженный, бытовой уровень жизни. Явное несовпадение этих уровней вызывает смех.

Соглашаясь  в принципе с приведенными типами смеха, мы хотели бы предложить собственную классификацию, которая строится на основании следующих критериев: 1) наличие или отсутствие объекта, 2) положительное или отрицательное эмоциональное отношение к объекту и 3) публичность (обрядовость) или непубличность. Наша классификация имеет следующий вид: обрядовый смех Vs физиологический смех Vs добродушный смех Vs язвительный смех.

Обрядовый смех - Необрядовый смех

Физиологический смех - Нефизиологический смех

Добродушный смех - Язвительный смех

Основные  научные представления о смешном (включая юмор) сводятся к следующим признакам: в философии — это оценочное противопоставление несерьезного, игрового начала серьезному, деловому, в эстетике — это мягкая форма критики безобразного и неприятного, в психологии — это неожиданная разрядка эмоционального напряжения, в социологии — это карнавальное переворачивание социальных ценностей.

Проблема  смеховых жанров является дискуссионной  в лингвистике. Выделяются вербальные и невербальные формы комического, противопоставляются типы смеховой реакции, преимущественно эмоциональный либо рациональный характер такой реакции, а также установки субъекта на добродушное или злое отношение к объекту. В.Л.Наер описывает шутку, юмор, некоторые формы сатиры. К вербальным формам комического относятся остроумие, острословие, ирония, юмор, шутка, пародия, анекдот, зубоскальство, словесное шутовство. Сатира и сарказм не выделяются. При этом в основе юмора, шутки, анекдота, пародии, словесного шутовства лежит комическое с прагматическим эффектом — смехом (смех как прагматическая реакция на когнитивное содержание и смех ради смеха), а остроумие и ирония носят сугубо интеллектуальный характер, утверждая разумность, где комическое выступает факультативно (акт ориентации на комическое и на воздействие на эмоциональную сферу реципиентов с реализацией риторических стратегий) (Наер, 1992, с.89-90). Традиционно существуют юмор и сатира (Пропп, 1999). Юмор трактуется как низший вид комического, как смех безыдейный, природный, балаганный, то есть смех ради смеха (Пропп, 1999), однако есть и другие точки зрения (Салыгина, 1992, с.108).

С.И.Походня (1989) и Э.В.Салыгина (1992) рассматривают иронию, а юмор, сатиру и сарказм не выделяют. Т.Ю.Чубарян (1994) считает юмор родовым понятием, а шутку, насмешку, остроту и иронию — речевыми жанрами юмора. Этой же позиции придерживается А.Я.Ливергант: “Встречающееся нередко противопоставление юмора сатире достаточно условно: ведь юмор, в сущности, понятие более широкое, чем сатира. Юмор может интерпретировать в комическом духе самый широкий круг явлений, переосмыслять на комический лад действительность, казалось бы к смеху вовсе не располагающую. В этом отношении сатира — целенаправленная форма критики смехом — является не противоположностью юмора, как принято иногда считать, а лишь его разновидностью” (Ливергант, 1986, с.11). Л.В.Дмитриева (1986), Г.Г.Почепцов (1976) и др. устанавливают четыре базовые разновидности комического — юмор, ирония, сатира, сарказм.

В исследовании М.Р.Желтухиной приводятся признаки, по которым сопоставляются эти базовые разновидности комического: 1) степень эмоциональной насыщенности, 2) интенсивность выражения эмоций, 3) характер выражаемых эмоций, 4) степень агрессивности, 5) степень негативности, 6) характер оценочного знака, 7) характер передачи информации и оценки, 8) денотативная направленность, 9) степень злободневности, 10) степень критичности, 11) соотношение с идеалом, 12) степень интеллектуальности, 13) степень активности восприятия адресатом речи, 14) степень гибкости, 15) степень прямолинейности, 16) перлокутивный эффект, 17) соотношение формы и содержания, 18) преобладающие языковые средства (Желтухина, 2000, с.56-57). По ряду признаков прослеживается градация между разновидностями комического.

В Британской Энциклопедии (Britannica, 1997) выделяются четыре основных канала для выражения юмора: 1) клоунский, грубый юмор, основанный большей частью на нарушении социальных запретов (неприличные ужимки, пинки, шутки), 2) повторение одной и той же ситуации, одной и той же фразы (известная интермедия отечественных сатириков с повторяющейся фразой “Вчера были по пять, но большие, а сегодня по три, но маленькие”), 3) карикатурное преувеличение, 4) карикатурное упрощение. В последнее время к этим способам добавилась загадка: это энигматический юмор, который требуется разгадать, чтобы получить интеллектуальное удовольствие. В частности, это игра слов. Например, когда наследный принц Чарльз опубликовал свои воспоминания о молодости и детстве, где он очень критически описал чрезмерно строгое отношение к нему своих родителей, в основном, герцога Филиппа, в журнале “Time” была опубликована статья под названием “Prince of Wails” (to wail — выть, голосить). Понять юмор этого заголовка может тот, кто знает титул английского престолонаследника — Prince of Wales.

Смешное может быть универсальным и национально-специфичным (Attardo, 1994; Davies, 1990; Dorinson, Boskin, 1978 и др.). Английский исследователь-социолог М.Малкей (Mulkey, 1988) выделяет общий и тематический юмор. Общий юмор (general humour) распространяется на темы, которые смешны для всех людей, тематический (topical humour) связан с шутками этнического, классового или полового характера, такие шутки могут быть оскорбительными для одной из сторон общения.

Универсальный и национально-специфический юмор основаны на характеристиках субъектов шутливого общения, общий и тематический юмор — на объектах этого общения. Объектные характеристики юмора имеют свою специфику, но в целом они зависят от субъектных характеристик. Так, анекдот о шотландцах (стереотип медлительных и скуповатых людей в английской культуре) в русской культуре может быть воспринят поверхностно.

Заслуживает внимания монография В.Г.Раскина “Семантические механизмы юмора” (Raskin, 1985), где предпринята  попытка построить целостную теорию юмора на основе достаточно обоснованной гипотезы, суть которой состоит в том, что текст, содержащий шутку, сориентирован на два различных скрипта (обобщенных представления действительности), эти скрипты находятся в оппозитивных отношениях, и основные типы оппозиции сводятся к противопоставлениям “реальное/ нереальное”, “нормальное/ неожиданное”, “возможное/ невозможное”. Автор противопоставляет юмор и остроумие (т.е. спонтанный и неспонтанный юмор), анализирует имеющиеся в лингвистической науке классификации юмористических ситуаций и текстов (например, любое нарушение привычного порядка вещей, замену одних вещей другими, игру слов, бессмыслицу, замаскированные оскорбления и т.д.). По мнению В.Г.Раскина, выделяются восемь типов юмористических высказываний: 1) намеренное высмеивание (“Кто тот джентльмен, с которым я видел тебя вчера вечером?” — “Это был не джентльмен, а сенатор”); 2) мягкое, любящее высмеивание в стиле Марка Твена (“Мама, я ухожу в армию.” — “Ладно, только не приходи домой поздно”); 3) смех над самим собой (Преступник, которого ведут на казнь в понедельник, говорит: “Неплохо начинается неделька!”); 4) пренебрежительный смех над собой (Медсестра: “У вас сильный кашель. Что вы принимаете от него?” — Пациент: “А вы что мне предложите?” — (Буквально: Make me an offer! — Так часто говорят во время коммерческих сделок. — В.К.); 5) загадка (“Какой рукой нужно помешивать кофе — левой или правой?” — “Нужно пользоваться ложкой”); 6) головоломка с каламбуром (“Почему вырванный зуб похож на позабытую вещь?” — “Потому, что из головы вон”); 7) чистый каламбур (“Первое, что поражает новичка в Нью-Йорке, это наехавший автомобиль”); 8) юмор как сублимация протеста (“Конкурс на лучший политический анекдот в Москве. Первый приз — 25 лет в колонии строгого режима”) (Raskin, 1985, p.25-26). В основу приведенной классификации положены, как мы видим, различные критерии: степень эмоционального сопереживания, рефлексивность, коммуникативная форма высказывания, психологическая мотивировка речевого действия. Все эти критерии несомненно существенны, но представляется, что можно предложить классификацию анекдотов на основании иных признаков в составе единой концептуальной схемы.

Проблемы  лингвокультурного изучения юмора  детально анализируются в исследовании М.А.Кулинич (1999). Автор исходит из тезиса о сложном и междисциплинарном характере юмора, анализирует психологические, эстетические, социокультурные и этнокультурные характеристики этого явления и предлагает схему юмористического акта (по аналогии с речевым актом, по Дж. Серлю), включающую участников этого действия (говорящего и слушающего — Г и С), ситуативный стимул — Ст, реакцию в виде смеха либо отсутствия смеха (С — смешно, Н — не смешно), жизненный опыт слушателя — О, его психологический тип — П, ситуативный контекст — Си, общество, в рамках культуры которого происходит юмористический акт  — Об. Получается следующая формула: Ю (Г, С, Ст, О, П, Си, Об) = (С/Н) (Кулинич, 1999, с.65-66).

Достоинством  предложенного подхода является его многомерность, подчеркивание встроенности юмора в культуру народа и личный опыт индивидуума, понимание необходимости учета психологических типов людей для оценки адекватности их реакции. Соответственно, тот или иной коммуникативный сбой легко можно объяснить на основе несрабатываемости одного из выделенных аргументов в схеме. Разумеется, предложенная автором схема может быть дополнена и другими аргументами, например, целями и мотивами общения и его тональностью. Ситуативный контекст — это очень широкое и емкое понятие, в рамках которого выделяются такие различные компоненты, как сфера общения (производственная, ритуальная, дружеская и др.), конкретные обстоятельства, т.е. указание на типовое время и место общения (хронотоп), прозрачность (однозначность интерпретируемости) смысла и т.д. На наш взгляд, комизм неизбежно связан с ценностями, их карнавальным представлением и табуированием. Вместе с тем очевидно, что существуют естественные ограничения в любой формуле, являющейся выражением определенного подхода к изучению явления, в частности, ценности пронизывают любой из компонентов коммуникативной ситуации. В нашей работе аксиология юмора играет ведущую роль, поэтому ценности и их различная знаковая репрезентация в языке и общении выходят на передний план.

В известном  треугольнике Г.Фреге устанавливаются связи между предметом, понятием и знаком. Отталкиваясь от этой модели, мы можем рассмотреть виды юмора как нарушения предметного, понятийного и знакового характера. Например, нарушение предметного характера — это явное несоответствие между образом предмета, о котором говорится, и реально существующим предметом. Типичным примером такого нарушения является искажение размеров предмета, диспропорция:

There was a Young Lady whose nose, / Was so long that it reached to her toes; / So she hired an old lady, whose conduct was steady, / To carry that wonderful nose. - “Перезрелая леди, чей нос / рос, пока до земли не дорос, / за пятак и полушку / нанимала старушку, / чтоб носить свой немыслимый нос.” (Лимерик, пер. М.Фрейдкина). Двуплановость данного лимерика состоит в столкновении двух линий поведения героини — обыденного поведенческого акта (нанять служанку) и цели этого акта — чтобы носить гигантский нос хозяйки. Как и многие другие лимерики, эта миниатюра содержит гиперболу — нос юной леди был таким длинным, что достигал пальцев ног. Принимая это преувеличение как факт, героиня ведет себя якобы по законам здравого смысла: нанимает помощницу для передвижения, при этом используется клишированная фраза из характеристики: “пожилая леди, чье поведение является уравновешенным”. Лимерик завершается оценочным определением — “чудесный нос”, что противоречит нашим представлениям о канонах красоты, особенно применительно к молодым женщинам. Не случайно героем здесь выступает именно юная леди, а не эксцентричный старый джентльмен.