Предмет философии техники

 

Теперь как в природе, так и в технике действуют  одни и те же агенты, и наблюдать  их можно повсюду.  Но в технике  человек превращается из созерцателя  в участника действия. Силы природы  ощущаются человеком не раньше, чем  бросают ему вызов. Тяжесть не воспринимается в камне, пока его  можно обойти. Но она становится испытанием человеческой силе, если камень нужно переместить – помериться с ним силами. Здесь и формируется  представление о действии тяжести  и ее мере. У архитектора, будь то Витрувий или Альберти, интуиция тяжести совсем иная, чем у логика Аристотеля или богослова Августина.

 

26. Этапы человеческой деятельности  по Бодрийяру.

Симуля́кр (от лат. simulo, «делать вид, притворяться») — «копия», не имеющая оригинала в реальности. Иными словами, семиотически, знак, не имеющий означаемого объекта в реальности.

1 порядок — имитации, чучела, копии,  подделки. «Подделка работает пока  лишь с субстанцией и формой, а не с отношениями и структурой».  Характеристика эпохи Ренессанса.

2 порядок — функциональные аналоги,  серии. Характеристика эпохи промышленной  революции.

3 порядок — гиперреальность (деньги, мода, ДНК, модель, общественное мнение). Характеристика эпохи постмодернизма.

. Он не просто работал  в сфере постмодернистской «академической»  философии, а популяризировал  её и одновременно разоблачал  вместе с миром постмодерна  и порядками в нем, порождающими  сам феномен постмодернизма. Главной  мишенью его  анализа является  потребительское общество с его  рекламой, формализмом и псевдодеятельностью. Выступает против бездумного сциентизма, технологизма и глобалистской гегемонии Америки. Комбинировал идеи  марксизма и психоанализа, хотя позже от марксистских идей полностью отказался.Ввёл  понятие гиперреальность  как развитие  марксистского понятия надстройка  и разработал  понятие симулякр,  хотя  словарно  оно существовало раньше, считая основой гиперреальности симуляцию, поэтому единицами гиперреальности  являются  симулякры – это знаки,  это изображение без оригинала, репрезентация того, что на  самом деле не существует и отсылающие к чему-то другому (отражает тенденцию к потере идентичности, подлинности бытия, реальности как таковой). Бодрийяр развил учение о трёх порядках симулякров: копии, функциональные аналоги и собственно симулякры. К третьему порядку симулякров он относил все современные феномены, включая деньги, общественное мне- ние и моду. Они функционируют по принципу  символического обмена. Современную эпоху Бодрийяр называет эрой гиперреальности – надстройка определяет базис, труд не производит, а социализирует, представительные органы власти никого не представляют. Выделяет четыре исторических этапа превращения знака в симулякр, сменявшие друг друга от Возрождения до  современности: 1) знак, обозначающий реальность; 2) знак, искажающий, маскирующий реальность; 3) знак-фикция, не связанная никак с обозначаемой реальностью; 4) знак и язык как собственное объективно существующее пространство, не связанное ни с человеком,  ни  с действительностью.  С позиций постструктурализма знак  ничего  не означает или означает лишь самого себя, но при этом в человеческом общении он сохраняет свойство симулякра, детерминируя человека. Знак становится полем, где реализуется дискурс  власти.  Современную эпоху характеризует чувство утраты реальности. Последним бастионом реальности становится смерть («смерть, пожалуй, единственное, что не имеет потребительской стоимости»). На смерти  основана  любая власть  и экономика. Но  в последних случаях смерть выступает не сама по себе, а как фантазм (представление). В искусстве Бодрийяр видит критическую и терапевтическую функции по возвращению реальности.

Со времен эпохи Возрождения, параллельно изменениям закона ценности, последовательно сменились три  порядка симулякров:  -Подделка составляет господствующий тип «классической» эпохи, от Возрождения до промышленной революции, лепнина – подделка под природу;  -Производство составляет господствующий тип промышленной эпохи. Автомат и робот. Пр-во одного и тогоже, одинакового. У пр-ва нет конца, нет оригинала. Чел включен в процесс. -Симуляция составляет господствующий тип нынешней фазы, регулируемой кодом. Симулякр первого порядка действует на основе естественного закона ценности, симулякр второго порядка – на основе рыночного закона стоимости, симулякр третьего порядка – на основе структурного закона ценности. Коннотация «техническая» может быть сформулирована одним словом автоматика — в нем заключено основное понятие торжествующего механицизма и мифологический идеал современной вещи. Автоматика означает, что вещь в своей частной функции приобретает коннотацию абсолюта. Поэтому автоматика всюду выдвигается и воспринимается как модель всей техники. Автоматика сама по себе есть лишь отклонение в развитии техники, но через нее открывается целый мир функционалистского бреда — иными словами, огромное поле изделий, в которых господствуют иррациональная усложненность, обсессивная тяга к деталям, технический эксцентризм и бесцельный формализм. На этом уровне техническое равновесие вещи нарушается: в ней развивается слишком много вспомогательных функций, где вещь подчиняется уже одной лишь необходимости, функционировать как таковой; это предрассудок функциональности: для любого действия есть или должна быть какая-то вещь — если ее нет, ее надо выдумать. Такой функционализм на холостом ходу описывается словом «штуковина». Всякая «штуковина» обладает способностью что-то делать. Но если машина (machine) открыто заявляет о своей функции, то «штуковина» (machin) остается неопределенным членом функциональной парадигмы. «Штуковина» — это зыбкий пробел в функциональном мире, вещь, оторванная от своей функции, в ней подразумевается размытая, ничем не ограниченная функциональность, то есть скорее психический образ воображаемой функциональности.

 

27. Соотношение техники культуры  и цивилизации в философии  техники О.Шпенглера.

Культурологическая концепция  Шпенглера строится на сопоставлении  и  в

большей части на противопоставлении культуры и цивилизации. Поэтому,  прежде

чем  приступить  к  анализу  самой  концепции,  необходимо  определить   эти

понятия.  В  мировой  истории  Шпенглер  выделяет  восемь   типов   культур,

достигших полноты своего развития,  -  это античность  и Западная  Европа,

арабская культура, Египет,  Вавилон,  Индия,  Китай  и  культура  майи.  Для

Шпенглера их существование  в разные времена на самых отдаленных  территориях

планеты – свидетельство  не единого мирового процесса, а  единства  проявления

культуры во всем ее многообразии.  Культура  у  Шпенглера  –  сложившийся  в

веках исторический  индивидуум,  историко-культурная  целостность,  сущность

которой образует религия.

      Термином  цивилизации Шпенглер обозначает  последнюю,  неизбежную  фазу

всякой культуры. Цивилизация  как исключительно технико-механическое  явление

противоположна культуре  как царству органически-жизненного.  Цивилизация,

обладая одними и теми  же  признаками  во  всех  культурах,  есть  выражение

отмирания  целого  как  организма,  затухание  одушевляющей  его   культуры,

возврат в небытие культуры.

 

 

 

Концепция культуры

 

 

      Шпенглер  останавливается на рассмотрении  трёх  исторических  культур:

античной,  европейской  и  арабской.   Им   соответствуют   три   “души”   -

аполлоновская, избравшая  в качестве  своего  идеального  типа  чувственное

тело;   фаустовская   душа,   символом   которой   является    беспредельное

пространство, динамизм; магическая душа, выражающая постоянную  дуэль  между

душой и телом, магические отношения между ними. Отсюда  вытекает  содержание

каждой из культур. Для  Шпенглера все культуры  равноправны;  каждая  из  них

уникальна и не может быть осуждена  с внешней позиции,  с позиции другой

культуры. Феномен других культур говорит на другом языке. Для  других  людей

существуют другие истины. Для мыслителя имеют силу либо все из  них  или  не

одна из  них.  Сконцентрировав  своё  внимание  не  на  логике,  а  на  душе

культуры, он сумел точно  подметить  своеобразие  европейской  души,  образом

которой может (как считает  сам автор)  являться  душа  гётевского  Фауста  -

мятежная, стремящаяся преодолеть мир своей волей.

      Шпенглер  считает, что каждая культура  имеет не только своё  искусство,

но и своё собственное  естествознание и даже свою  уникальную  природу,  т.к.

природа воспринимается человеком  через  культуру.  “Каждой  культуре  присущ

уже вполне индивидуальный способ видения и познания  мира  -  как  природы”,

или - одно и то же – “у каждой есть своя собственная, своеобразная  природа,

каковой в точно таком  же виде  не  может  обладать  ни  один  человек  иного

склада. Но в ещё более  высокой степени у каждой  культуры  есть  собственный

тип истории, в стиле  которой  он  непосредственно  созерцает,  чувствует  и

переживает общее и  личное, внутреннее  и  внешнее,  всемирно-историческое  и

биографическое становление”.[1]

      По Шпенглеру,  в основе каждой культуры лежит  душа, а  культура  -  это

символическое тело, жизненное  воплощение этой души. Но ведь всё живое  когда-

нибудь умирает. Живое существо рождается, чтобы реализовать свои  душевные

силы, которые затем угасают  со  старостью  и  уходят  в  небытие  вместе  со

смертью. Такова судьба всех культур. Шпенглер не объясняет истоки и  причины

рождения культур, но  зато  их  дальнейшая  судьба  нарисована  им  со  всей

возможной выразительностью. “Культура  рождается  в  тот  момент,  когда  из

первобытно-душевного состояния  вечно-детского  человечества  пробуждается  и

выделяется  великая  душа,  некий  образ  из  безобразного,  ограниченное  и

переходящее из безграничного и пребывающего. Она расцветает на почве строго

ограниченной местности, к которой  она  и  остается  привязанной,  наподобие

растения”.[2] Кризис в культуре наступает тогда, когда  ее  душа  осуществит

всю совокупность своих возможностей, в  виде  народов,  языков,  религиозных

учений,  искусств,  государств  и  наук.  Вследствие  этого  культура  вновь

возвращается в объятья  первобытной души. Однако протекание культуры не  есть

плавный, спокойный процесс.  Это  живое  бытие  есть  напряженная  страстная

борьба: внешняя – за утверждение  ее власти над силами хаоса и  внутренняя  –

за утверждение ее власти над бессознательным,  куда  этот  хаос,  злобствуя,

укрывается.

 

Переход культуры к цивилизации

 

 

      Смерть культуры  есть исчерпание  её  души,  когда  её  смыслы  уже   не

вдохновляют  людей,  обращённых  теперь  не   к   осуществлению   культурных

ценностей, а к  утилитарным  целям  и  благоустройству  жизни.  Этот  период

Шпенглер связывает  с  наступлением  эпохи  цивилизации.  “Цивилизация  есть

неизбежная судьба культуры, Будущий  Запад  не  есть  безграничное  движение

вперёд  и  вверх,  по  линии  наших  идеалов...  Современность   есть   фаза

цивилизации,  а  не  культуры.  В  связи  с  этим  отпадает  ряд   жизненных

содержаний как невозможных... Как только  цель  достигнута,  и  вся  полнота

внутренних возможностей завершена и осуществлена  вовне,  культура  внезапно

коченеет, она отмирает, её кровь  свёртывается,  силы  надламываются  -  она

становится цивилизацией. И  она,  огромное  засохшее  дерево  в  первобытном

лесу, ещё многие столетия может топорщить свои гнилые сучья”.[3]

      Так было  с Египтом, Китаем, Индией и  с миром ислама. Так  торчала,  по

словам Шпенглера, исполинская  по территории античная  цивилизация  имперской

эпохи, с виду исполненная юношеской силы, заглушая  собой мировую арабскую

культуру востока.

      “Каждая  культура проходит возрастные  ступени  отдельного  человека.  У

каждой есть своё детство, своя юность, своя возмужалость и старость”.[4]

      “Чем более  приближается культура к полудню  своего  существования,  тем

более мужественным, резким, властным, насыщенным становится ее  окончательно

утвердившийся язык форм, тем  увереннее  становится  она  в  ощущении  своей

силы, тем яснее становятся ее черты. В раннем периоде  все  это  еще  темно,

смутно, в искании,  полно  тоскливым  стремлением  и  одновременно  боязнью…

Наконец  при  наступлении  старости  начинающейся  цивилизации,  огонь  души

угасает. Угасающие силы еще  раз делают попытку, с  половинным  успехом  –  в

классицизме,  родственном  всякой  умирающей  культуре  –  проявить  себя  в

творчестве большого размаха; душа еще раз с грустью вспоминает  в романтике

о своем детстве. Наконец, усталая, вялая  и  остывшая,  она  теряет  радость

бытия и стремится –  как в римскую эпоху – из тысячелетнего света  обратно  в

потемки перводушевной мистики, назад в материнское лоно, в могилу…”[5]

      В чём   же  различия  между  культурой   и  цивилизацией?  Очень   хорошо

различия между  ними  сформулировал  Н.  Бердяев.  Он  был  солидарен  с  О.

Шпенглером, который “признал цивилизацию роком   всякой  культуры.  Культура

не развивается бесконечно. Она несёт в себе семя  смерти.  В  ней  заключены

начала, которые неотвратимо  влекут её к  цивилизации.  Цивилизация  же  есть

смерть  духа  культуры…   динамичное   движение   внутри   культуры   с   её

кристаллизованными формами  неотвратимо влечёт к выходу за пределы  культуры.

На этих путях свершается переход  культуры  к  цивилизации”.  Чем  объяснить

такую глубокую метаморфозу? “Культура, - отмечал Бердяев, - есть  творческая

деятельность  человека.  В  культуре  творчество  человека   получает   свою

объективацию”. Цивилизация  же “есть переход от культуры, от  созерцания,  от

творчества ценностей  к самой жизни”. И, наконец: “Культура -  религиозна  по

своей основе, цивилизация  – безрелигиозна... Культура происходит от  культа,

она связана с  культом  предков,  она  невозможна  без  священных  преданий.

Цивилизация есть воля к могуществу, к устроению поверхности земли.  Культура

-  национальна.  Цивилизация  -  интернациональна.  Культура  -   органична.

Цивилизация - механична. Культура основана  на  неравенстве,  на  качествах.