Философия как самосознание культуры. Соотношение философии, религии и науки

Результаты исследования показали, что он не мог произносить таких основных фонем, как «а», «у», «и», но возможности движения губ, языка и стенок гортани были достаточны для сопоставимого с современным английским произнесением «е», краткого «а» и «и», а также согласных «д», «б», «с», «з», «в», «ф». Кстати заметить, что по развитию ближе всего стоящие к человеку шимпанзе не способны к членораздельному звуковоспроизведению и научить их этому невозможно, зато возможно обучение языку жесто. (6).   Российские лингвисты, работая примерно в том же направлении, что их американские коллеги, составили гипотетический словарь людей времени позднего палеолита, в который вошли около тысячи слов.

Если эти результаты хоть в какой-то мере соответствуют действительной практике того времени, то уже можно с определенной уверенностью говорить о достаточно сильно развитой способности человека к абстрактному мышлению и отчетливому целеполаганию.  Границы этого времени более или менее различимы в прошлом всего на несколько десятков тысяч лет, от силы на сотню тысяч. Но если человек существует, по разным данным, от одного до четырех миллионов лет, то весь исторический (или предисторический, если исторический начинать с возникновения цивилизаций) массив времени способ его существования, то есть культура, не находит своего выражения и обозначения.  Это и есть период бессознательного бытия культуры.

Культура по определению, которым я руководствуюсь, есть сфера духовного производства, или производства духовного мира. Применительно к отдельному человеку – это производство его субъективности, его внутреннего духовного мира; применительно к обществу – это производство форм общественного сознания, в первую очередь общественно-психологических; в целом -  один и тот же процесс производства общественного человека.

Бессознательно бытие культуры есть такой способ ее существования, когда субъективная реальность образов и чувствований, во-первых, совершенно не отделена от непосредственного физического действования и от непосредственного взаимного общения и, во-вторых, весьма слабо внутренне дифференцирована.

Поскольку культура, прежде всего, связывается с речью и языком, то этот период, особенно в своих первоначальных стадиях формируется и существует на основе по преимуществу кинетического языка движений, жестов и мимики, которые, естественно предположить, архантропы унаследовали от своих животных предков. Особую роль в жизни племенных людей играла пляска, имевшая не только функционально-организационный характер, но и характер информативно-коммуникативный. Совместная деятельность требует согласования действий, и оно необходимо выявляет ритмичность процесса, которая, будучи выраженкой эмоционально жестом и возгласом, позволяет организовать усилия. По моделям жестового языка формировались и закреплялись функции мозговых структур коры больших полушарий, причем, как показывают исследования, преимущественно левого. Здесь находятся речевые центры, так называемые зоны Брока и Вернике. При их возбуждении возрастает активность участков головного мозга, ведающих движениями правой руки, так что еще большую роль в формировании мозговых структур играла орудийная деятельность.

Но и звуковой язык также имеет глубокие предпосылки в животном мире. Звуковые сигналы животных имеют два ярко выраженных значения – сигнальное и эмоциональное. Первое служит для обозначения жизненно-важной предметной ситуации, второе – для выражения эмоционального состояния самоощущения при взаимодействии с внешним миром.

По мнению одного из первых исследователей племенного общества, немецкого этнографа Генри Шурца, это второе значение звуковой коммуникации играло особенную роль в возникновении речи. Как для животных очень важен общий звуковой фон стайной или стадной жизни, так и для сообщества людей оказывается важно говорение ради говорения, ради констатации и удовольствия общения друг с другом. В его наблюдениях за жизнью южноамериканских индейцев отмечается, что в деревнях с утра до поздней ночи не прекращается самая оживленная болтовня, которая, не имея практически никакого информационного содержания, создает общее настроение, чувство общности, гармонии (7).

Такой же точки зрения придерживается и английский исследователь Ф.Лоример. «Голосовые действия – пишет он, - первоначально входили в состав интеллектуального поведения точно так же, как и остальные физиологические процессы. В ходе развития всей этой болтовни голосовые процессы постепенно накапливали силу и начали преобладать в поведении. Отдельные вокабулы становились доминирующими центрами над всеми фиксированными реакциями на различные ситуации и над всеми способами социальной адаптации. Постепенная дифференциация и экспансия социальных функций голосовой активности являются фундаментальным принципом исторического развития от звуковой активности к вербальной и возникновению языка» (8).

Для понимания бессознательного способа бытия культуры существенное значение имеет и установление того факта, что способность к внутренней речи (речь про себя) сформировалась сравнительно недавно, на заре ранних цивилизаций, а люди архаичных родоплеменных сообществ могли мыслить только вслух, только в процессе произнесения мысли. Кстати заметить, многие люди, профессионально занимающиеся говорением, ораторы, лекторы, адвокаты, отмечают, что у них мыслительный процесс, появление новых идей, идет вяло или вообще тормозится без аудитории. То есть мысль возникает именно в процессе говорения. Известно также, что одним из действенных способов решения проблемы является ее «пробалтывание» (профессиональное обсуждение является его высшей формой). Этими примерами я хочу лишь обратить внимание на то, что механизмы бессознательного бытия культуры сохраняются и продолжают действовать на всех этапах ее развития и в самых разнообразных ее проявлениях. Различие состоит лишь в масштабе таких действий и проявлений, а также в том, какое место они занимают в структуре жизнедеятельности сообщества людей.

Бессознательное бытие культуры характеризуется тем, что, во-первых, формирование человека как общественного существа происходит не в результате осмысленного целеполагания, а как бы само собой, и потому этот нефиксированный процесс для человека ничем не отличается от процессов природных. Во-вторых, в нем не различаются ни структурно, ни функционально физиологические, психологические, интеллектуальные и социальные составляющие - все они происходят синкретично. Воспроизводство человека как общественного существа в этих условиях не выделяется в качестве специальной цели, требующей для своего достижения продумывания специальных же способов. Вместе с тем задача решается, можно сказать, наилучшим образом, поскольку сформированный в этой системе человек получает весь необходимый комплекс навыков, умений и знаний, обеспечивающих общественное воспроизводство. Естественно, что такая высокая эффективность автоматически сохраняет родоплеменную организацию многие сотни тысяч лет, по крайней мере, до тех пор, пока не изменится способ отношения человека к природе, то есть способ преобразования природного вещества в субстрат культуры. Бытие культуры при этом циклично -  воспроизводятся однотипные структуры, жизнь многих и многих поколений не претерпевает никаких изменений, разве что определяемых внешними естественными стихийными факторами. Конкретное содержание культур различных этносов детерминировано природными условиями существования, культуры имеют довольно узкие границы своего пространственного, географического бытия и потому они чрезвычайно разнообразны. Однако фундаментальные принципы и механизмы воспроизводства человека у них общие.

Бессознательное бытие культуры – это ее бытие «как бы вне времени», его можно выразить понятием «одномоментное бытие», или «одномоментная бытийственность», когда для человека мир существует не иначе как «здесь и сейчас» в непосредственной чувственно-предметной данности. При этом духовное содержание человеческой деятельности не отделено от физической предметности и субъективного переживания связи с нею. Но поскольку образы, чувства, влечения имеют для человека первоочередную актуальность, то, естественно, и мир для него существует не иначе как в формах его субъективности, которая поддерживается и выражается чувственно-непосредственной сообщностью с соплеменниками.

 
1.2.  Предсознательное и сознательное бытие культуры

В условиях бессознательного бытия культуры ее субъектом является этнос. Индивид существует лишь как его элемент, составляющая часть и в отдельности от этноса не сохраняет способности к воспроизводству культуры. Здесь культурная преемственность осуществляется в синкретизме материального и духовного, объективного и субъективного, психофизиологического и идеального.

Предсознательное и сознательное бытие культуры – это процесс формирования дистанцированного отношения человека к внешнему миру и к самому себе. Или, по-другому сказать, это процесс объективирования духовного содержания социального бытия. В социальном развитии формируется относительно самостоятельная духовная преемственность, историческое накопление, аккумуляция духовных достижений, и она становится доминантной в социально-историческом процессе. Возникает новый характер и способ существования культуры: как надиндивидуальное и внешнее по отношению к индивиду. Духовные общественные явления получают чувственно-конкретный вид явлений объективных, существующих независимо от отдельных людей или сменяющихся поколений.

Начальными и фундаментальными формами объективирования духовного содержания человеческого бытия становится обычай и традиция. В них объективирование выражено наиболее отчетливо, поскольку они выступают не только как внешние факторы организации жизни, но и как факторы определенного внешнего принуждения, ибо, с одной стороны, они обеспечивают защиту существующего общественного состояния людей, с другой же, требует и определенных санкций против их нарушений.

Но прежде чем обычай и традиция станут объективированными формами культуры, они складываются и существуют как бы не в фокусе общественной жизни. Они не достигают порога сознания или существуют предсознательно, что не следует отождествлять с подсознательным, содержание которого, складываясь и фиксируясь в сознании, опускается впоследствии ниже его порога, как, например, автоматизмы.

Предсознательное бытие культуры и его феномены чрезвычайно трудно отделимы от бессознательного и его проявлений.

Значительные недоразумения в вопрос о содержании культуры и о соотношении в ней сознательного и бессознательного внесли достаточно широко представленные в свое время, особенно в желающей быть марксисткой отечественной литературе, вульгаризированные представления о соотношении базиса и надстройки. Подчас к надстроечным явлениям относилась вся духовная сфера общества, а потому и культура, определяемая как духовное производство, относилась к надстройке, а базис, то есть сфера материального производства, как бы и не относился к культуре. Естественно, такие толкования вызывали резкую критику. Так, один из основоположников культурологии, немецкий социолог Альфред Вебер утверждал, что культуру нельзя считать надстройкой над чем-либо, она есть внутренняя организация целостного общества.  И в этом отношении он совершенно прав.

В отечественной философии культуры вульгарно-догматические толкования материалистического понимания истории стали преодолеваться уже в 70-х годах прошлого века.  Один из наиболее основательных теоретиков культуры, В.М. Межуев, в своих работах неоднократно отмечал, что понятия «культура» и «общество» и совпадают между собой, и не совпадают. Совпадают хотя бы потому, что в жизнедеятельности общества и человека немаловажное значение имеют природные факторы, культура же формируется не иначе как из природного материала. Не совпадают, потомуя. что культура существует и функционирует по законам, не имеющим места в природе, и культура не описывается совокупностью процессов, протекающих в обществе. Но вне культуры общества не существует, она является его интегративной характеристикой.

Бессознательное и предсознательное бытие культуры соответствует историческим периодам формирования и функционирования пралогического мышления. Здесь культура представляет собой как единое гомогенное поле действия родового сообщества, которым обеспечивается непосредственная чувственно-предметная связь его членов, в котором и только в котором возможны совместные действия и необходимые для жизнедеятельности положительные чувствования, возникающие на основе этой совместной деятельности, по поводу ее и в ее процессе. Это, в определенном смысле, пространство комфортного существования. Комфортность, во-первых, выступает как функциональная, в плане организации совместной деятельности и обеспечения ею утилитарных жизненных потребностей. Во-вторых, она выступает в плане комфортности сочувствия и сопереживания, в плане ощущения общности, защищенности, взаимной расположенности. Последнее обстоятельство особенно важно, ибо создает предпосылки   относительной свободы от непосредственной утилитарности, то есть от жесткой природной детерминации. На этой основе начинает складываться свободная от утилитаризма, праздная часть жизни сообщества, что имеет принципиально важное значение для последующего развития человека, по известной формуле «царство свободы (то есть именно человеческое бытие) начинается там, где кончается царство слепой необходимости». Фокус чувственного отношения получает способность быть переносимым с предметности внешнего мира на предметность общего пространства человеческого чувствования, человеческой духовности.

Будучи организованным и достаточно четко структурированным, это пространство служит и предметной основой для закрепления структур деятельности и структур общения в структурах головного мозга в виде сложных психических образов и ответственных за них нервных центров.

На ранних этапах развития человека структуры культурного поля относительно несложны, их границы не выходят так уж далеко за пределы непосредственной чувственно-предметной деятельности и отношений, поэтому упомянутую наследуемую комфортность относительно легко и сохранять в неизменности, тем более что нет никаких альтернатив существования. Вследствие этого нет и социального времени, но только некоторые более или менее различаемые повторения, или циклы.  Такие повторения в природных явлениях, в человеческом движении, в трудовой деятельности, в круговоротах жизнедеятельности чувственность фиксирует в качестве ритмов, подчиняется им и обретает способность к их воспроизводству и, следовательно, к их выражению. Роль ритма в формировании человека, его деятельности и его сознания обоснована многими фундаментальными исследованиями первобытной культуры. Формирующаяся речь тоже представляла собой в высокой степени ритмизированный процесс.