Современные формы и технологии регионального лоббизма

Существует также и нормативная модель взаимодействия бизнеса и власти, которая складывается из установленных в данной стране формальных норм, правил и практик их применения.

Среди универсальных моделей взаимодействия государства и бизнеса принято выделять модель плюрализма и модель корпоративизма (неокорпоративизма).

Плюралистическая модель предполагает наличие большого разнообразия групп интересов, отношения которых построены на основе конкурентной модели. Государство в данных взаимоотношениях в основном играет роль независимого арбитра,  который гарантирует социальную справедливость и соблюдение законов.

Взаимоотношение бизнеса и государства в плюралистической модели в основном приобретают форму сделок между властью (политиками и чиновниками) и частным бизнесом. Несмотря на то, что модель плюрализма не исключает существование организаций, представляющих коллективные интересы различных групп бизнеса, членство в данных организациях является решением самих корпораций. Власть бизнес-ассоциаций в плюралистической модели строго ограничена ее членами, которые могут в любой момент покинуть данную ассоциацию (если они не согласны с принимаемым ею решением), тем самым, сократив ее доходы и снизив доверие представлять интересы бизнеса в целом.  Таким образом, ассоциации бизнеса практически не обладают властью совершать действия, которые способны ограничивать их членов.  Поэтому зачастую между бизнес-ассоциациями возникает конкуренция за право представлять интересы частного бизнеса.

В плюралистической модели господствует позитивное отношение к лоббистской деятельности. В ней группы интересов рассматриваются как посредники между управляемыми и управляющими. Решения принимаются в рамках сложного процесса торга и взаимодействия свободных от взаимных обязательств заинтересованных групп и государства, что обеспечивает учет мнений и интересов значительного числа лоббистских групп.

Современные демократические общества, использующие плюралистическую модель, открыты для борьбы за влияние разных интересов. Политический процесс в США учитывает интересы самых разных групп – от корпораций и союзов до ассоциаций и соседских клубов. Количество групп превышает 40 тысяч, они могут прогрессировать, деградировать, объединяться, раскалываться, но никогда не исчезнут с поля американской политики. Напротив, последние десятилетия отмечены настоящим бумом лоббизма в Вашингтоне. Большинство из самых активных ныне групп — военных, экологистов, защитников гражданских прав и др. — сформировались на рубеже 1960—1970-х годов. Изменились методы и технологии влияния, развивающиеся преимущественно в направлении предоставления органам власти все более полной и точной информации. Меняется и структура лоббистских групп в сторону экспансии неэкономических группировок.

В России модель плюрализма практически не реализуется, а является своеобразным идеалом, к которому стоит стремиться.

В отличие от плюралистической модели взаимодействия государства и групп интересов, для корпоративистской характерны следующие черты:

• наличие ограниченного числа групп давления, обладающих правом представительства интересов тех или иных отраслей, секторов;
• иерархичность структуры данных групп;
• наличие институционально и формально закрепленных отношений этих групп с государством посредством договора той или иной формы;
• взаимоотношения групп давления между собой происходят  на основе сотрудничества;
• наличие значительной степени ответственности этих групп за внедрение принятых с их участием решений.

Таким образом, в корпоративистской модели государственная политика вырабатывается в результате взаимодействия между государством и небольшим числом привилегированных лоббистских групп, с которыми государство имеет дело. То есть процесс государственного управления как бы выходит за рамки чисто государственных институтов и вовлекает в свою сферу некоторые наиболее влиятельные группы интересов. Эти группы обычно включают ассоциации предпринимателей и профсоюзы. Лидеры этих групп, хотя формально и отчитываются перед членами группы, однако свободны в контактах с государственными структурами.

После войны понятие «корпоративизм» было дискредитировано фашизмом, и в научной литературе стали широко использовать понятие «неокорпоративизм». Классическое понимание неокорпоративизма было предложено Ф. Шмиттером (1974 г.). По его мнению, неокорпоративизм «есть система представительства интересов, составные части которой организованы в несколько особых, принудительных, неконкурентных, иерархически упорядоченных, функционально различных разрядов, официально признанных или разрешенных (а то и просто созданных) государством, наделяющим их монополией на представительство в своей области в обмен на известный контроль за подбором лидеров и артикуляцией требований и приверженностей».4

Возможны различные варианты корпоративизма – от сугубо негативного, когда эгоистические интересы финансовых и государственных олигархических групп навязываются обществу, до относительно позитивного, при котором корпоративизм выступает как форма достижения политического согласия в обществе, вписывающаяся в более широкий демократический дискурс многообразных интересов и взглядов и, во всяком случае, ему не препятствующая.

Классификация корпоративизма включает следующие его проявления:

• Негативный (бюрократический) корпоративизм — это форма навязывания другим (сообществу, обществу) сугубо эгоистических интересов какой-либо социальной группы, организации под видом общих или общенациональных.
• Позитивный корпоративизм — это форма достижения согласия и социального партнерства участников социального взаимодействия на взаимовыгодных условиях, когда «баланс интересов» вписывается в более широкий демократический спектр интересов.
• Тоталитарный корпоративизм — это форма принудительного (монопольного) представительства интересов какой-либо социальной группы или установления порядков авторитарного толка.
• Демократический корпоративизм — это форма плюралистического представительства интересов, основанного на компромиссе групп интересов, когда в обществе отсутствуют доминирующие социальные группы как основы различных форм диктатуры.
• Олигархический корпоративизм (квазикорпоративизм) — это форма навязывания другим (сообществу, обществу) эгоистических клановых интересов соперничающих политико-финансово-промышленно-медийных групп с использованием закулисного (нелегитимного) лоббирования и прямого подкупа чиновников, политических лидеров.
• Административный корпоративизм — это форма функционального представительства бизнеса, профсоюзов, общественных движений, системы консультативных учреждений на уровне исполнительной власти (министерства, ведомства, комитеты, советы и т. п.), которые инициируют и разрабатывают идеи, проекты, ложащиеся затем в основу законопроектов, решений правительств (федеральный, региональный уровни), вырабатываемых вместе с потенциальными исполнителями.

Советник президента России по экономическим вопросам в 2000-2005 гг. Андрей Илларионов считает, что наше государство на сегодняшний день является исключительно корпоративистским, так как «собственность на российское государство перешла в руки корпорации, неподконтрольной его номинальным собственникам — гражданам России». 5

Государственные компании, по мнению Илларионова, превратились в  «ударные орудия корпоративистского государства», «перешли к «массированным интервенциям в частный сектор». Жертвами этой «экспансии» стали «Юганскнефтегаз», «Сибнефть», «Силовые машины», «Камов», ОМЗ, АвтоВАЗ, «Ист-Лайн». Компании, еще остающиеся в частных руках, вынуждены выполнять все требования «корпорации».

Весьма заметна избирательность российского государства по отношению к бизнесу. Одной компании предъявляются максимально возможные налоговые претензии, другая получает исключительные льготы. В одном случае продажа акций иностранцам запрещается, в другом находит всеобъемлющую государственную поддержку (а заодно и финансирование за пределами, установленными отечественным законодательством). В одних случаях иностранные граждане не могут работать в российских компаниях «по соображениям национальной безопасности», в других они торжественно приглашаются туда. Одним покупателям цены устанавливают на одном уровне, другим — гораздо выше.

Корпоративистские тенденции развития России явно прослеживались в высказываниях В.В. Путина. Например, в конце декабря 2005 года бывший президент призывал власть и бизнес «работать как единая корпорация». Приверженность корпорации как в некотором роде идеальной форме существования видна и в его заявлениях о роли международных корпораций в мировой экономике. В отличие от Илларионова, Путин выделял положительные стороны корпоративисткой модели, связанные с повышением дееспособности России на мировой арене и модернизацией экономики.

Таким образом, российская модель государственного корпоративизма, с одной стороны, повышает управляемость всех процессов (в т.ч. общественных), позволяет мобилизовать внутренние ресурсы. Но с другой стороны,  данная модель способна снизить уровень демократичности и плюрализма, что может провести к увеличению коррупции в стране и становлению авторитаризма.

К универсальным моделям взаимодействия государства и бизнеса можно также отнести сетевую модель. Политическая сеть представляет собой сообщество индивидуальных или групповых государственных и негосударственных акторов, вовлеченных в процесс разработки и/или реализации государственной политики. Политические сети зачастую называют «недоорганизациями».

Предшественницей современной теории политико-управленческих сетей можно назвать концепцию «железных треугольников», которая была разработана в 1960-е годы. На тот момент «железными треугольниками» назывались стабильные политические образования, состоящие из членов профильных парламентских комитетов или подкомитетов, отраслевых административных ведомств и лоббирующих групп интересов, действующих в одной политико-управленческой сфере (например, в энергетике, обороне или здравоохранении). Такие образования характеризовались ограничением на допуск новых членов, корпоративной солидарностью, а также распределением ключевых ресурсов между «своими». Но современное понимание политических сетей немного отличается.

По мнению Л.Сморгунова, под политической сетью следует понимать «систему государственных и негосударственных образований в определенной сфере политики, которые взаимодействуют между собой на базе ресурсной зависимости в целях достижения согласия по интересующему всех политическому вопросу, используя при этом формальные и неформальные нормы»6.

Британские политологи К.Хэй и Д.Ричардс разработали так называемую «стратегическую реляционную теорию сетевой динамики», которая говорит о том, что функционирование политических сетей происходит в виде циклического процесса. Данный процесс включает в себя семь основных стадий: 7

1. предсетевая (предварительная) стадия;
2. складывание или модификация сети;
3. работа сети;
4. стадия трансформации;
5. упадок;
6. окончание деятельности;
7. перестройка сети

На предсетевой стадии политики и чиновники проводят консультации с различными акторами (группами интересов, партийной оппозицией, аналитическими и экспертными центрами). Вторая стадия заключается в изменении старой или создание новой политической сети. На третьей стадии осуществляются переговоры и торг между участниками сети, заключаются формальные и неформальные соглашения. Вследствие изменения функций данной структуры или корректировки ее целей и задач происходит трансформация сети или четвертая стадия. Развитие сети в дальнейшем может пойти по нескольким сценариям. Если связи между участниками сети ослабеют и пропадет интерес к сотрудничеству, то произойдет пятая стадия (упадок сети) или же сеть вовсе перестанет существовать, и наступит шестая стадия. Но также может произойти смена стратегических ориентиров, и сеть, таким образом, начнет перестраиваться (седьмая стадия), тем самым участники сети вернутся в исходное состояние (проведение консультаций для создания других альянсов).

Одну из самых распространенных на сегодняшний день типологий политических сетей предложили английские ученые Д. Марш и Р. Роудз.8 Они выделяли следующие критерии типологизации:

1. Численность сети: количество участников, проницаемость сети для других;
2. Устойчивость сети: частота взаимодействия между участниками (чем выше частота, тем стабильнее будет сеть);
3. Сплоченность сети: единство понимания целей, ценностей и правил поведения внутри сети;
4. Характер ресурсной зависимости между участниками: какой ресурсный потенциал имеет каждый актор, и что он может получить взамен своего ресурса;
5. Наличие или отсутствие баланса распределения власти в сети: если есть вероятность того, что определенный участник выигрывает больше от присутствия в данной сети, он будет еще больше участвовать в данном взаимодействии.