Социально-экономическое состояние населения как фактор формирования среднего класса в современной России

     Советское, а затем российское общество создало  свою собственную модель среднего класса. Переход от социализма к капитализму  в начале 90-х годов без гражданской  войны стал возможным благодаря мощному среднему классу. Советский рабочий класс в 80-е годы втягивался в средний класс через так называемый слой интеллигентов-рабочих, выполнявший функцию соединительного моста и служивший преддверием среднего класса либо его начальной ступенькой.

     В США средний класс - это класс, живущий в кредит. У него хорошие  дома, личные автомобили, престижная работа, но жизнь в рассрочку - это жизнь  с известной степенью риска. В  СССР средний класс жил <от зарплаты до зарплаты>, но никакого риска ни остаться безработным, ни не заплатить за жилье не существовало. Таков советский образ среднего класса.

     Американские  социологи, не склонные симпатизировать  советскому режиму, признавали, что  в 50-60-е годы самая высокая мобильность  в мире существовала только в США и СССР. А, как известно, высокая мобильность - показатель активного формирования среднего класса, его пополнения из низших слоев и интенсивного перехода из среднего класса в высший.

     К факторам, препятствующим становлению среднего класса как целостной общности, следует отнести и явную ориентацию нынешней власти на интересы преимущественно верхнего слоя общества. Если на Западе главный ресурс среднего класса – прежде всего, его профессиональные опыт и знания, его "человеческий капитал", то в России эта логика оказалась деформированной: для многих, особенно в верхнем слое среднего класса, путь к успеху лежал не через накопление знаний и опыта, не через трудолюбие, а через близость к "большим деньгам" и связям. Невозможность реализации большинством представителей среднего класса своих социальных запросов блокирует формирование устойчивой, а, главное, общественно одобряемой модели поведения. В результате образ типичного представителя среднего класса - усердного работника, хорошего семьянина, добросовестного налогоплательщика, лояльного гражданина — пока не складывается.

     К особенностям формирования современного российского среднего класса, следует отнести и достаточно широко обсуждаемую в научных кругах проблему: был ли средний класс или подобное ему социальное образование в советский период, т.е. с «нуля» или нет создается в России средний класс. Здесь также существуют различные точки зрения – от полного признания наличия среднего класса  в СССР до полного его отрицания.

     Некоторые исследователи полагают, что в Советском Союзе существовала потенциально широкая база среднего класса, т.к. в социальной структуре страны имелись профессиональные категории, сходные с образующими средний класс в западных странах: был высок престиж образования, которое позволяло достигать высоких профессиональных позиций, наличествовали иные категории отнесения к среднему классу (благоустроенное жилье, легковой автомобиль, полный набор домашней  бытовой техники на уровне, существовавшем в то время в стране) и т.д.

     Л.А.Беляева напоминает⁷, что первые упоминания о советском среднем классе появились в научной прессе во время перестройки. Так, Стариков оценивал численность среднего класса в Советском Союзе в 13,5%, Зайченко – 11,2%. В то же время Наумова оценивала численность среднего класса порядка 20-30%. Беляева справедливо подчеркивает, что такие неопределенности и разнообразия критериев подхода к оценкам количественных характеристик среднего класса были вызваны тем, что в тот период еще не было выработано достаточно устойчивого и общепризнанного критерия отнесения к среднему классу. Сейчас же этой проблеме уделяется, по крайней мере в сфере науки, значительное внимание. Издано несколько сот работ, проведено немало исследований и научных конференций. Однако до сих пор не выработано единого подхода к определению среднего класса. К тому же, как подчеркивает А.Ю.Чепуренко, подчас происходит некритический перенос на социальную структуру нынешнего, (а от себя добавим: и недавнего прошлого), российского общества подходов, заимствованных из современной западной социологии. Но ведь она имеет дело, восклицает он, с совершенно иным обществом!⁸. Все это вносит, по мнению многих  авторов, разнобой и неразбериху на результаты исследования среднего класса. А.Ю.Чепуренко также признает наличие советского среднего класса, предлагая при этом считать основным критерием отнесения как к дореформенному, так и к постсоветскому среднему классу не уровень текущего личного дохода или душевого потребления (хотя последний служит  косвенным признаком принадлежности к среднему классу) и не его динамику. Эти показатели важны, но они недостаточны. Достаточными критериями, по его мнению, могут быть, скорее, основополагающие ценности, мотивация экономической и социальной активности, жизненные стратегии, выполнение определенных функций⁹.

     А.Г.Здравомыслов тоже считает¹⁰, что современный российский класс преобразуется из советского среднего класса. Он, обращая внимание на этот процесс преобразования, подчеркивает, что несмотря на отсутствие соответствующего термина в аппарате советского марксистского обществознания, сам средний класс существовал. Он отмечает, что ни одно общество не может существовать без среднего класса, иначе оно распадается на «элиту» – экономическую и политическую и «социальное дно», что предшествует его полному распаду и самоуничтожению. Средний класс советского общества, считает А.Г.Здравомыслов, ссылаясь на работу Н.Н.Козловой¹¹, сформировался прежде всего в 30-е годы. Можно утверждать, подчеркивает он, что история советского общества была прежде всего историей среднего класса.

     На  наличие среднего класса в Советском  Союзе указывает Т.Космарская. В  своей работе¹² она говорит о советской интеллигенции как представителе среднего класса советского образца, которая в подавляющем большинстве к настоящему времени потеряла свой социальный статус.

     Т.И. Заславская к советскому «квазисреднему»  классу (в стране не было предпринимательства) относит до 30% граждан из представителей двух социальных групп: так называемой партийно-хозяйственной номенклатуры, численность которой «тщательно» вычислил диссидент 70-х годов М.С. Восленский и оценил уровнем 1,5% от всего населения СССР,¹³ и элиты интеллигенции: крупных ученых, инженеров, вузовских профессоров и академиков, обласканных властью артистов и т.п.

     Несколько иную характеристику среднего класса советского общества, ссылаясь на последние публикации, дает Н.Е.Тихонова: «Средний класс включал в себя руководство предприятий, высококвалифицированных специалистов, в том числе рабочую элиту, а также тех работников, основная деятельность которых была связана с системой распределения. Удельный вес различных составляющих их статуса у этих групп был разный, однако все они относились к среднему классу¹⁴.

     Т.Тиерайнен  и Е.Турунцев отмечают, что советский  средний класс был относительно гомогенным¹⁵.

     А.С.Орлов  пишет¹⁶, что пренебрежение социальными закономерностями со стороны экономических материалистов (т.е. правительств Гайдара – Черномырдина) спровоцировало стремительное хаотическое размывание «среднего класса» СССР, численность которого составляла по его оценке 25% населения.

     Противники  существования среднего класса в  Советском Союзе в качестве основного  приводят довод, что средний класс  формируется как важный элемент  социальной структуры современного общества в условиях и в результате более или менее длительного функционирования и развития свободной рыночной экономики (по Гайдару). Поэтому он не может ни существовать, ни даже «предшествовать» в принципиально  иной социально-экономической среде.

     В настоящее время уже сложились  определенные традиции изучения среднего класса, основные направления его  выделения, определился набор важнейших  признаков, по которым он может быть идентифицирован. Преобладавший в  начале критериальный подход, исходящий из наличия какого-либо главного признака, например, денежного дохода населения¹⁷, сменяется попытками построить идентификационное пространство¹⁸. Данное направление предусматривает создание различного рода многомерных конструкций, включающих различные варианты основных идентификационных признаков, которые затем агрегируются. В качестве таких агрегатов обычно рассматриваются: уровень материального благосостояния; профессионально-квалификационный статус; потенциал социальной мобильности; стиль жизни, политическое участие; самоидентификация.

     Как видим, разработанное в зарубежной социологии понятие среднего класса используется и в отечественных  исследованиях, но… «Почва», на которую  падают западные «семена», не совсем та, точнее, совсем не та, и она дает не те «плоды». В сегодняшней России развитию среднего класса мешают политические катаклизмы, финансовые кризисы, неразумная политика государства и многое другое.

     В связи с этим Е.Я. Виттенберг отмечает¹⁹ ряд характеристик среднего класса, которые или отсутствуют у наших соотечественников, или существенно отличаются от соответствующих характеристик представителей среднего класса развитых капиталистических стран Запада. К ним он, например, относит:

     отсутствие  экономической самостоятельности (представители среднего класса в России находятся в сильной зависимости от власти, от произвола чиновников, от законодателей и т.д.);

     несоответствие  российского среднего класса высоким  западным стандартам по уровню доходов;

     отсутствие  соответствующего стиля жизни  из-за низкого уровня доходов и нестабильности в их получении;

     отсутствие  осознания собственных интересов, своих политических партий, осмысленного тяготения к центризму;

     отсутствие  в полной мере сформированной системы  духовных ценностей, укоренившихся  идеалов прав человека, свободы, индивидуализма, частной собственности, религии;

     отсутствие  законопослушания, являющегося, важнейшей  чертой западного среднего класса (в  экономической сфере между государством и средним классом у нас  в России идет острая борьба и в этом виновато само государство, которое принуждает представителей среднего класса нарушать нормативные акты из-за их невыполнимости).

     В силу различных причин, считает Е.Я.Виттенберг, для определения среднего класса не могут быть применены в полной мере и критерии самоидентификации, широко используемой в западной социологии, прежде всего потому, что в нашей науке еще, по сути дела не определены критерии среднего класса. Поэтому сегодня, отмечает он, гражданам не с кем себя идентифицировать. Кроме того, у граждан может быть по этой причине завышенная или заниженная самооценка.

     Средние классы западного типа не являются внутренне едиными. Внутри них имеются, впрочем, как и у нас в России, профессиональные, региональные, поколенческие  и другие различия. Однако стратификационные критерии здесь увязаны друг с другом. Более высокому  уровню доходов соответствует и более высокий социальный статус, что находит предельно сфокусированное выражение в социальном самосознании, а личная самооценка обычно согласуется с объективными данными и мнением окружающих.

     В России же использование различных  критериев социальной идентификации  дает статистически значимые расхождения. И это не простая случайность, а отражение какой-то специфической  социальной закономерности (иная «почва»). Специфика российской ситуации по сравнению с обычной практикой западных стран, утверждает А.Л.Андреев²⁰, состоит в том, что «материальный»  критерий (критерий прагматичности понятого успеха – «умения жить») и «идеалистический» критерий – по стоимости человеческого капитала (критерий среднего класса «по личному достоинству», оценка того, чем является тот или иной человек «на самом деле», какова его «истинная ценность») взаимно не конвертируются, а используются независимо друг от друга. Получается не интегрированная статусная шкала (как на Западе), а как бы две раздельные оценочные шкалы и соответственно два типа социальных иерархий.

     Сопоставление данных различных исследований указывает  на то, что эти две подгруппы, выделенные в составе российского среднего класса, не образуют единой интегральной социокультурной среды. Они так сильно отличаются друг от друга по своему общему мироощущению, что социальный диалог между ними представляется трудно реализуемым, вследствие чего российский средний класс остается до конца не консолидированным.

     А.Л.Андреев  допускает даже возможность, полагаясь  на эту ценностную несовместимость  и отсутствие пригодного для взаимопонимания  социального  диалога, существования  в современном российском обществе двух различных средних классов.

     Одновременно, на то, что российский средний класс  не является единой группой, а есть совокупность разнородных социальных групп указывают Л.Григорьев и  Т.Малева²¹, при этом они ссылаются на многочисленные социологические исследования. Однако другие ученые, в частности, Е.Авраамова и Л. Овчарова²², считают, что это попытка найти выход из наметившейся методологической «ловушки» препятствует рассмотрению среднего класса как социально-экономической целостности.

     Множественность методик и значительные расхождения в оценках величины и внутренней структуры российского среднего класса обусловлены не только индивидуальными предпочтениями социологов или такими универсальными (наблюдаемыми во всех странах) особенностями среднего класса, как гетерогенность и «размытость» его границ. Сложность идентификации среднего класса в сегодняшней России во многом усугубляется явлениями, характерными для переходных обществ: незрелостью социальной структуры и значительными нарушениями связей между критериальными характеристиками социальных слоев, включая и деформацию традиционной цепочки «образование – профессиональный статус – доход – самоидентификация».