Линда Уинстед Джонс. Лунная ведьма. Проклятие Файн

 Тот послушно и добродушно  кивнул и последовал за Лианой  к лифту, но когда она передвинула  рычаг на самый нижний уровень, запротестовал:

 — Я не могу позволить  вам покинуть дворец.

 — Я не собираюсь  его покидать.

 — Тогда зачем…

 — Ты проводишь меня  на тринадцатый уровень.

 Страж побледнел и  попятился.

 — Прекрати, — одёрнула  Лиана. — Я не собираюсь бросать  тебя туда. — Ей понадобится  его помощь, поэтому он должен  знать, зачем она отправляется  к дворцовой яме. — Мне кажется, я слышала там внизу ребёнка, — приглушённо добавила она. —  Помнишь, когда мы отвели на  тринадцатый уровень императрицу  Рикку? — это случилось несколько  месяцев назад, перед тем как  приехала Софи Файн, и жизнь  изменилась.

 — Да, миледи, — тихо  ответил он.

 — Вы с Тэнэли  ждали у лестницы, но я стояла  рядом с Себастьеном возле  открытого люка. Вот тогда-то и  услышала детский плач. Во всяком  случае, мне так показалось. Я  пыталась убедить себя, что воображение  сыграло со мной злую шутку, но вдруг нет?

 — Конечно это была  игра воображения, миледи. Даже император  Себастьен… — Лиана бросила  на Фергуса по-королевски яростный  взгляд, и тот оборвал себя  на полуслове. — Уверен, император  не настолько жесток.

 — Я должна убедиться.

 Они добрались до  десятого уровня, ниже которого  лифт не спускался. Отсюда вниз  вела винтовая лестница, сначала  к шумному одиннадцатому уровню, потом в холодную тюрьму двенадцатого.

 Под ним располагалась  яма, куда Себастьен скидывал  своих врагов и отвергнутых  императриц. Уровень тринадцать. Ужасное  место, более страшное, чем смерть.

 В холе стояли четверо  охранников, достаточно близко от  люка в полу, чтобы услышать  все, что будет там происходить. Лиана приглушённо спросила:

 — Кому из них  ты можешь доверять?

 Фергус ответил так  же тихо.

 — Только Ганту, стражу  с темной бородой. Мы с ним  из одной деревни.

 Лиана легонько кивнула. Мужчины заметили, что их посетили  особенные гости, и тотчас вытянулись  по стойке смирно. Императрица  вздёрнула подбородок.

 — Оставьте нас все, кроме Ганта. Немедленно. Я позову  вас, когда придёт время.

 — Но, миледи… —  начал один из старших охранников.

 — Ждите возле лестницы, — приказала она.

 Мгновение помявшись, они послушались. Бедный Гант. У  юного стража дрожали губы.

 — Не бойся, — тихо  подбодрила Лиана, — сегодня я  не собираюсь никого сбрасывать  на тринадцатый уровень.

 Чтобы поднять люк, потребовалась сила обоих мужчин. Чтобы вытащить оттуда ребёнка, если он там есть, также понадобятся  оба стража.

 Фергус с Гантом  перевернули тяжёлый люк в  вертикальное положение. Трое или  четверо мужчин справились бы  быстрее, но двоих для этой  работы было достаточно. Откинув  люк, Гант поднёс факел к отверстию  и все трое заглянули вниз. Света от факела не хватало, но Лиана разглядела измождённые  лица собравшихся под люком  людей.

 — Поскольку к ним  всё ещё никто не присоединился, узники решили, что их собираются  покормить, — тихо пояснил Гант.

 Все эти несчастные  души увлекались препаратом пэнвир. Большинство из них ужасно  оголодали, бредили и внимательно, с отчаяньем в глазах всматривались  наверх. Свет факела слишком хорошо  показал Лиане те глаза. Приглушенное  бормотание узников заглушало  все остальные звуки снизу.

 — Тихо, — приказала  она.

 Её команду выполнили  лишь некоторые из стонущих  заключённых. Несколько человек  принялись закрывать себе рот  ладонью в попытке подчиниться. Один поднял голову и завыл.

 — Если замолчите, я  брошу дополнительную порцию  еды, когда закончу, — крикнула  Лиана, чтобы её услышали не  смотря на шум. Большинство мужчин  замолчали, но не все. — И пэнвира, — добавила она.

 Предложение пищи и  препарата заставило затихнуть  всех, и Лиана напряжённо прислушалась. В яме висела глубокая, влажная  и какая-то ненормальная тишина. Зловещая. Злая. Лиана не многого  в жизни боялась, но мысль окончить  свои дни в этом месте приводила  её в ужас. Оно источало мощные  звуки, запахи и ощущения смерти  и страданий.

 Тишину не нарушило  никаких звуков, и Лиана почти  вздохнула от облегчения. Похоже, ей все-таки померещился детский  плач. Если только ребёнок не  умер, что, конечно, было благословением. Однако она предпочитала верить, что вообще ничего не слышала. Наверняка, это выл или плакал  один из несчастных мужчин  внизу, а её фантазия с готовностью  дорисовала остальное.

 Лиана уже собиралась  приказать закрытый люк, когда  её остановил слабый звук. Плач, тихий, едва слышный и очень, очень  реальный. Фергус тоже его услышал, она поняла это по его приглушенному  проклятию.

 Лиана наклонилась  ближе к отверстию в полу.

 — Принеси мне ребёнка, — крикнула она, надеясь, что тот, кто заботился о нем, ещё достаточно  нормальный и тоже захочет  спасти младенца. Мужчины внизу  разбежались в стороны, будто  ожидали, что вместе с ребёнком  появится монстр. — Я не сделаю  ему больно, — добавила она. —  Ребёнку здесь не место. Я хочу  помочь.

 Лиана немного подождала, потом ещё немного. В расстройстве  встала на колени, взяла у Ганта  факел и запихала в отверстие  так глубоко, насколько смогла. От  увиденного её едва не стошнило  прямо в яму. В грязи лежало  несколько тел, просто отодвинутых  к стене, чтобы не мешать остальным. От запаха привычно замутило, но она справилась с реакцией  желудка и удержала завтрак  в животе. Люди, которые отошли  от света, выглядели не лучше  мертвецов. Тощие, бледные и оборванные  они едва держались на ногах. Там не должно было оказаться  ребёнка.

 

Откуда-то из тьмы раздался мягкий женский голос:

 — Ты пришла, чтобы  убить её? Клянусь всем святым, я не дам убить мою дочь.

 Голос показался Лиане  смутно знакомым, но она не  смогла вспомнить кому он принадлежит.

 — Выйди на свет.

 — Я не позволю  тебе…

 — Я пришла, чтобы  спасти твоего ребёнка, а не  навредить ему.

 — Почему? — поинтересовался  тихий голос.

 — Потому что ребёнку  здесь не место. Я не могу  спасти тебя, но могу унести  отсюда твою дочь.

 К краю света, отбрасываемого  факелом Лианы, ступила женщина  в рваных остатках некогда  белого платья. Её лицо скрывали  грязные светлые волосы. В руках  она держала завёрнутого в  тряпки ребёнка. Когда мать младенца  подняла лицо, сердце Лианы пропустило  удар.

 — Риона?

 Риона едва ли могла  называться женщиной. Она сама  была ещё почти дитём. Девчушка  провела несколько месяцев на  третьем уровне в качестве  служанки, которую со временем, когда  достаточно подрастёт, собирались  отправить на обучение в любовницы. После её исчезновения, одна из  старух сказала Лиане, что девушку  отослали домой к отцу, поскольку  тот передумал продавать дочь.

 Лиана посмотрела на  Фергуса.

 — Мы вытащим их  обоих.

 Он помотал головой.

 — Я не могу…

 — Ты это сделаешь, — рявкнула она. Ещё ни одни  заключённый никогда не покидал  тринадцатого уровня живым, но  в глубине души Лиана знала, что Риона там быть не должна. — Я приказываю.

 Он тяжело сглотнул  и посмотрел на друга.

 — Как их поднять?

 — Думаю, можно использовать  корзину, в которую мы собираем  трупы.

 Лиана перевела внимание  на Ганта.

 — Действуй.

 Он принёс корзину  из хранилища в конце коридора. Некоторые из оголодавших мужчин, столпившихся под люком, начали  хватать бедняжку Риону за  рваные юбки, и девушка не без  причины испугалась.

 — Не смейте её  трогать, — приказала Лиана. —  Или я не брошу еду и пэнвир, которые пообещала. — Люди отступили, одни бросали в её сторону  отчаянные, полные ненависти взгляды, другие вообще не проявляли  никаких эмоций и просто слушались  указаний, словно напуганные животные.

 Корзину прицепили  к прикреплённому к стене ремню  со шкивом, и, повернув рычаг, опустили  вниз.

 — Поспеши, — велела  Лиана, когда корзина опустилась  на дно ямы. Прижимая ребёнка  к груди, Риона забралась внутрь. Ей пришлось оттолкнуть нескольких  костлявых мужчин, пожелавших спастись  вместе с ней. Они были недостаточно  сильны, чтобы преодолеть сопротивление  девушки, и как только та очутилась  в корзине, Фергус с Гантом  повернули рычаг.

 Едва подняли корзину, стало очевидно, что свет режет  Рионе глаза, но она выглядела  на удивление хорошо. Несмотря  на грязь, страх и плачевное  состояние одежды, превратившейся  в лохмотья, девушка была не  такой измождённой как другие, и в её глазах всё ещё  светилась жизнь.

 Когда девочка с  ребёнком встала на пол, Лиана  обратилась Ганту:

 — Как только мы  уйдём, скинешь им еду и пэнвир.

 — Да, миледи.

 — И ради Бога, когда  вернутся остальные стражи, соберите  там трупы.

 — Ещё рано… —  начал он.

 — Они мертвы, —  оборвала его Лиана. — Если  вы вытащите тела, это ни в  коей мере не смягчит наказания  заключённых!

 — Да, миледи.

 Риона дрожала. Она  исхудала, нервничала и, возможно, навсегда  пристрастилась к пэнвиру, который  вводили всем заключённым, прежде  чем сбросить на тринадцатый  уровень. Однако маленький и грязный  ребёнок казался вполне здоровым.

 Они оставили Ганта  выполнять указания. Фергус помогал  девочке идти вдоль коридора, обнимая, когда та нуждалась в  поддержке. Лиана хотела взять  ребёнка, но Риона отказалась  его отдать. Открыв дверь к  лестничной клетке, они встретили  там трёх стражей, удивлённо уставившихся  на всю компанию.

 — Если вы об этом  кому-нибудь скажете, я узнаю, —  пообещала императрица. — И это  станет вашей последней разболтанной  тайной.

 Мужчины испуганно  закивали. Интересно, они боялись  её из-за статуса императрицы  или до них дошли слухи, что  она когда-то служила ассасином  Себастьена? В любом случае, их  страх гарантирует молчание.

 Подняться по лестнице  с обессилевшей женщиной и  ребёнком оказалось непросто, но  вскоре они снова вошли в  лифт, на сей раз с Рионой  и ребёнком, которому на вид  было не больше шести месяцев.

 Опустив руку на  рычаг, Фергус спросил:

 — Куда мы её отвезём, миледи?

 — На третий уровень.

 Риона вздрогнула и  крепче обняла ребёнка.

 — Там ты будешь  в безопасности, — пообещала Лиана.

 Когда лифт начал  подниматься, Лиана повернулась  к заметно потрясённому Фергусу.

 — Я хочу тебя  кое о чём попросить, — тихо  сказала она. — Если Себастьен  когда-нибудь решит бросить меня  на тринадцатый уровень, убей  меня.

 — Миледи, — воскликнул  ошеломлённый страж. — Я бы  никогда не смог этого сделать!

 Фергус был совершенно  взрослым мужчиной, лет двадцати  пяти или тридцати. Не намного  младше неё, но гораздо, гораздо  наивнее.

 Лиана перевела взгляд  на дрожащую Риону. Неужели это  дитя Себастьена? Поэтому девушку  бросили на тринадцатый уровень? Нет. Император многие годы отчаянно  нуждался в наследнике. Если бы  Риона забеременела, то вполне  вероятно, сейчас была бы императрицей. Лиана много лет верила, что  не считая императриц, она единственная  женщина, которую Себастьен призывал  в свою постель. Но с другой  стороны, недавно ей довелось  убедиться в обратном, поэтому  всё было возможно.

 Неопытную девочку  бросили в яму за какую-то  мелкую провинность, и ребёнок, которого  она прижимала груди, был зачат  в том ужасном месте? Страшно  даже представить подобное.

 — Ты заглядывал  в яму?

 — Да, миледи.

 — И допустишь, чтобы  я там страдала?

 Фергус тяжело сглотнул.

 — Нет, миледи.

 — Тогда пообещай, —  тихо велела она.

 Прежде, чем они добрались  до третьего уровня, страж очень  тихо и неуверенно пробормотал:

 — Я клянусь, миледи.

  Обычно они просыпались  с восходом солнца и почти  сразу отправлялись в путь, но  не сегодня. Сегодняшнее утро  отличалось от остальных. Жульетт  знала, что запомнит его навечно.

 Из трёх сестёр Файн  она легче всех смирялась с  неизбежным. И спустя много дней  и ночей борьбы с судьбой, наконец  признала правоту Рина. До некоторой  степени, поскольку всё ещё не  могла представить себя живущей  среди энвинцев в качестве  добровольной рабыни и жены  человека, который стремился завладеть  её телом и душой.

 Но их страсть и  объятия приносили море удовольствия. Если бы не Рин, она никогда  не испытала бы такого чувства, потому что вряд ли легла  бы с каким-либо другим мужчиной.

 Прошлой ночью, прежде  чем заснуть на ложе из медвежьей  шкуры, они так и не удосужились  одеться. Тело Рина и костёр  оберегали её от холода. Жульетт  по-прежнему не чувствовала психической  связи с ним, поскольку соединявшая  их нить оставалась разорванной. Как ни странно, ей не хватало  той связи, она скучала по ней. Но не хотела рисковать сливаться  с ним одновременно телом и  разумом.

 Рин всё ещё спал, хотя солнце давно встало. Жульетт  не спешила отправиться в неизвестный  город к незнакомым людям и  судьбе, которую пока не приняла  и, возможно, никогда не примет. Но  утро было восхитительным. Тёплым, бодрящим и особенным.

 Она положила ладонь  на грудь Рина. Его прекрасное, твёрдое тело было не настолько  горячим, как ей поначалу казалось. Жульетт провела большим пальцем  вдоль мышцы. Да, он являл собой  замечательный образчик мужественности  и в настоящий момент принадлежал  ей. Она пробежалась рукой вверх, тыльной стороной коснулась его  горла. Веки Рина, затрепетав, медленно  приоткрылись. Жульетт чуть передвинула  руку и провела пальцами по  линии скул. Ей не пришлось  колоться об утреннюю щетину, поскольку на его щеках и  челюсти волосы не росли. Мужественные  черты оставались гладкими и  чётко очерченными. В утреннем  свете он выглядел великолепно.

 — Мы долго спали, — просто сказал Рин.