Социальный порядок в России

Конституция - нормативна, если ее нормы  действуют в качестве эффективного контроля субъектов власти и эффективной защиты объектов власти от произвола. Нормативная конституция обладает культурной значимостью; она уважительно воспринимается и с заинтересованностью исполняется. В целерациональной деятельности граждане ориентируются на конституцию как нормативный стандарт оценки выбора способа действия потому, что они привержены ценностным предпосылкам конституции и убеждены в соответствии этим предпосылкам норм основного закона.

Для номинальной конституции характерно не отсутствие культурной значимости, а недостаток ее экзистенциальной реальности (что характерно для новых федераций или национальных государств) или, по крайней мере, отдельных положений. Они, хотя и остаются формально значимыми, не реализуются в актуальной практике. В этих случаях реальная ситуация не проводит к превращению конституционных норм в политическую реальность.

Наконец, семантическая конституция означает всего лишь внешнюю формализацию в конституционных терминах существующей политической конфигурации. В массовом сознании распространена негативная установка относительно принципов конституционализма и даже демократического конституционализма. Политический процесс прерывается в интересах тех, кто актуально присваивает власть не зависимо от средств ее применения

Необходимо отметать подвижность  пограничных линий этих трех видов  конституций. Со временем номинальная  конституция может стать нормативной - то есть полностью действующей.

Со стороны признания социетальной общностью значимости конституции  культурная легитимация означает массовую ориентацию гражданской общественности на конституцию в ситуации выборов способа действия. Поэтому эмпирическим индикатором превращения номинальной конституции в нормативную может служить рост внимания общественного мнения к теме конституции.

В этом аспекте общественное мнение должно рассматриваться не оппозиционной силой, критикой и контролем официальных структур власти, но механизмом политической системы, который регулирует процесс политической коммуникации посредством проявления внимания к обсуждению.

Можно указать несколько эмпирических индикаторов повышения внимания гражданской общественности к теме конституции: а) приоритет ценности конституции, угроза или ущерб которой вызывает тревогу в массовом сознании; б) превращение в центральную политическую тему проектов конституционных поправок или попыток тотальной ревизии конституции; в) внимание к поправочным процедурам, их возможным нарушениям, например, подмене принципа квалифицированного большинства принципом относительного большинства; г) внимание к фактам отклонения от конституции, оспариваемых  в судах.

Таким образом, по степени легитимности конституция может быть нормативной, номинальной и семантической. Эмпирическим индикатором легитимности служит внимание общественного мнения к теме конституции.

Отличительные черты формирующегося правового порядка в нынешней России определяет Конституция Российской Федерации, принятая в 1993 году. Она означала переход от советского конституционного строя к демократическому конституционному порядку. Этот переход был подготовлен демократическим движением конца 80-начала 90-х годов и, с учетом международного опыта, получил институциональное воплощение в принятии новой Конституции.   

Сущность конституционной  демократии заключается в защите индивидуальных прав и гражданских свобод от их нарушения государственными властями. Советские конституции содержали критику индивидуальной свободы, они допускали ограничения и даже полный запрет этих свобод, если они были несовместимыми с социалистическими принципами. В частности, и некоторые современные западные конституции, например, Конституция ФРГ, запрещают использование гарантированных свобод, если они направлены против конституционной демократии. За краткий период политической модернизации понимание характера политических свобод в России изменилось. Сегодня свободы в либеральном (экономические свободы), демократическом (участие в государственных делах) и социальном (свобода от нищеты) смыслах являются высшей конституционной ценностью. В России стали возможными демократические по процедуре выборы в местные и центральные органы власти. В соответствии с Конституцией началась реформа правовой системы общества.²⁴⁸

Конституция означала переход  к реформам политической системы  общества. Легальные процедуры конституционной демократии содержат систему сдержек и противовесов в отношениях между исполнительной, законодательной и судебной властями (двухпалатный парламент, право вето на законопроекты, принятие Думой бюджета, утверждение кандидатур высших правительственных чиновников, предлагаемых Президентом, многопартийная система. Конституционный Суд, импичмент). Эти и другие механизмы внешнего и взаимного контроля препятствуют образованию властной монополии. Хотя сегодня в России наблюдается тенденция к аккумуляции все большей власти у президентской администрации и местной бюрократии.²⁴⁹

Модернизация политической системы России связана с переходом от формального федерализма к реальному. Стержнем советского федерализма было «государство-партия» с централизованной командно-административной системой управления. Сегодня федерализм в России с его реальными правами субъектов Федерации - объективная действительность, хотя многие его принципы, зафиксированные в Конституции, остаются на бумаге.

Модернизация политической системы России связана с отказом от однопартийной системы. Нынешний конституционализм основан на принципе конкурентной многопартийности, строгой формализации поведения политических партий, их взаимодействия. Актуальной стала проблема легализации политического лоббирования и усиления контроля за финансовыми пожертвованиями парламентским партиям.²⁵⁰

Политическая модернизация России означала отмену цензуры и информационных привилегий (образовательные, контакты с зарубежными странами, эксклюзивная информация, закрытые фонды библиотек), что привело к плюрализации общественного мнения. Однако информатизация общества и концентрация СМИ привели к появлению в России информационных центров власти под олигархическим контролем.

Демократический конституционализм  является рамками плюралистического общества, где политический процесс ориентирован на компромиссы между различными силами. Однако в России между политическими партиями редко возникают коалиции. Нерешенность проблемы легализации влияния групповых интересов увеличивает коррупцию бюрократии и противоправные действия групп давления. Противоречия законодательной и исполнительной власти редко перерастают в компромиссные решения, что приводит к политическим кризисам.

Таким образом, формирование нового правового порядка в России имеет своей основой демократический  конституционализм, главным принципом  которого является приоритет индивидуальных прав и гражданских свобод. Свободы в либеральном, демократическом и социальном смыслах – высшая конституционная ценность. Конституция стала постепенно воплощаться в новый правовой порядок в различных сферах жизни общества.

С момента принятия Конституции Российской Федерации 1993 года и в течение 90-х годов в российском обществе не сформировалась базового согласия с принципами нового порядка. По данным всероссийского мониторинга 1992-1997 годов Как живешь Россия?» (Аналитический центр СПИ РАН) общество было расколото в своем отношении к политической системе. Для 40-45% населения конституция оставалась номинально значимой, не реализуемой в практике реформ. Для этой части населения характерна следующая установка: «в политической системе нашего общества много недостатков, но их можно устранить путем постепенных реформ». Другая часть общества (38-42%) продолжала негативно относится к конституции и полагала, что «ее необходимо радикально изменить». В общественном мнении середины 90-х годов сложилась устойчивая установка, что государство не гарантирует соблюдение гражданских прав (84%) и особенно социальных прав (91% - личную безопасность и свободу от нищеты).²⁵¹

Гражданский конформизм поддерживается ценностной приверженностью новой конституции, о чем свидетельствуют результаты президентских выборов в России 1996-2000 годов. Прагматический компонент гражданского конформизма подменен неприятием воспринимаемого беспорядка в сфере социальных прав, что объединяет людей независимо от возраста, образования, места жительства, рода занятий и даже получаемых доходов. Это неприятие затеняет политические разногласия и различия в жизненных установках. Политическая нейтральность идеи «наведения порядка» (то есть гарантированности социальной защищенности и безопасности) исчезает, как только речь заходит о реальных конторах желаемого порядка. Солидарность по данному вопросу уступает место привычному размежеванию.²⁵²

Отсутствие прагматической составляющей гражданского конформизма  приводит к тому, что представления о конституционном воплощении желаемых порядков в экономике, политике, социальной и других сферах общества фрагментарны и недостаточно конкретны.

Легитимность конституции  уменьшается по мере роста недоверия  гражданской общественности к действующим органам власти. По данным всероссийского мониторинга «Как живешь, Россия?» недоверия к центральным институтам власти в 1994-1997 годах повышалась: К президенту РФ на 17%, правительству РФ на 18%, Совету Федераций и Государственной Думе – соответственно на 16% и 21%. Повышение гражданского недоверия было вызвано неспособностью власти решить главную адаптационную проблему – перейти к рыночной экономике, которая обеспечивает устойчивый экономический рост. В результате произошло падение уровня жизни 92% населения.²⁵³

«Реализация основного социального аспекта реформ – открытие новых каналов социального продвижения, - полагают Л.Б.Косова и Т.Кларк, - не оправдало надежды многих людей. Устранение институтов тоталитарного государства, воспринимавшихся как помеха социальному движению, не привело к повышению статуса для большинства граждан. Реформы, в той форме, в которой они имели место, сделали возможной реализацию достижительных установок лишь для ограниченного круга граждан в немногих точках социального пространства – там, где разблокированность индивидуальной инициативы оказалась максимальной, прежде всего в крупных городах».²⁵⁴ 

Утрата правящей группой  доверия у гражданской общественности привела к расколу элиты. В этих условиях элита не могла консолидировать гражданскую общественность для поддержки продолжения реформ. «Неразвитость гражданского общества и отсутствие зрелых и эффективных механизмов его взаимодействия с политическими институтами обусловили неспособность элит сделать факт собственной консолидации основой для консолидации всего социума».²⁵⁵ По мнению В.В. Лапкина и В.И. Пантина ярким примером бессилия политической элиты служит провал затеи сформировать новую российскую идеологию («общенациональную идею»). Неразвитость гражданского общества в России становится одним из решающих препятствий на пути создания политических и корпоративных механизмах диалога между элитой и обществом. В результате элиты малоспособны повести за собой общественность на решающих направлениях реформ.

Даже в случае неуспеха реформ устойчивость конституционного строя возможна, если созданы согласительные механизмы интересов и регулирования внутренних конфликтов, которые могут вызвать распад общественной системы. К достижениям правительства РФ 90-х годов следует отнести институционализацию коллективных трудовых споров, которые по мере обнищания населения, грозили перерасти в насильственную политическую конфронтацию.

Еще до августовского  экономического кризиса 1998 года межгрупповой конфликт рабочих и администрации  был поставлен под контроль связующих правил. Они определялись законом «О порядке разрешения коллективных трудовых споров» (1995 год) в соответствии с конституционным правом на забастовку (ст. 37, п. 4 Конституции РФ). В соответствии с законом решение об объявлении забастовки принимается собранием наемных работников или профсоюзной организацией. О начале забастовки администрация предупреждается заранее. Участники забастовки в период конфликта не могут быть уволены по инициативы работодателя. Забастовщики обязаны соблюдать общественный порядок и не причинять ущерб имуществу фирмы. Если требования государственного закона не соблюдаются, забастовка признается судебными органами противоправной.²⁵⁶ 

Институционализация межгруппового  конфликта в экономике России выполняет несколько задач. Во-первых, ограничение деструктивных последствий конфликта, вызываемой насильственной борьбой. Применение насилия рабочими или администрацией запрещено государственным законом. Во-вторых, подтверждение легитимности забастовки. Легитимность означает признание действий группы, стремящейся к одобряемым целям и избирающей социально допустимые средства борьбы. В-третьих, институционализация формализует и упорядочивает борьбу, делает ее понятной и предсказуемой. В-четвертых, практика институционализации предполагает некоторую гарантию, что общественно признаваемый и ограниченный конфликт приведет к успеху. Участники конфликта могут ожидать частичного или полного достижения своих целей, а представительные органы общества могут надеяться на сохранение системы от нелегитимной борьбы.

В условиях раскола российской элиты возросло значение лоббирования в согласовании межгрупповых интересов. Слово «лобби» первоначально подразумевало лицо или группу лиц, пытающихся воздействовать на членов британского парламента. В ХХ веке лоббирование получило распространение во всех западных демократиях и в России. Оно означает политическое давление заинтересованных групп на парламентское законодательство. Заинтересованные группы способны использовать разнообразные методы влияния: дружественные связи, авторитет, убеждение, подкуп, обман и принуждение. Наиболее влиятельными методами считаются личные контакты и убеждения. В сравнении с ними коррупция и подкуп применяются в меньшей мере. В периоды кризисов государственной власти широко используются политические забастовки, слеты, митинги протеста, информационные компании, которые сопровождаются запугиванием депутатов и общественности. В демократических государствах средства принуждения, применяемые лоббистами, имеют вторичное значение. Они становятся главными в период смены общественных систем.