Государство как субъект глобализации: Статус, тенденции развития, перспективы

Требует новаторских  подходов азиатская стратегия России. Назрела необходимость долгосрочного  и крупномасштабного сотрудничества России с ведущими азиатскими государствами с целью хозяйственного освоения под её эгидой территории Сибири и Дальнего Востока.

Наряду с развитием  взаимовыгодных партнёрских отношений  с Китаем, возможно,  окажется целесообразным более ускоренными темпами налаживать стратегический диалог и экономическое сотрудничество с Японией и Южной Кореей, с государствами АСЕАН. Такая политика позволит России выгодно диверсифицировать сотрудничество в регионе, избежать вероятной односторонней зависимости от Китая. Она может найти позитивный отклик в этих странах, обеспокоенных стремлением Китая проводить более «напористую» внешнюю политику.

Весьма  актуальна  корректировка российской политики на постсоветском пространстве, которое  является одновременно важнейшим ее приоритетом и сферой обостряющейся конкуренции России с ведущими мировыми державами, а по некоторым направлениям – и с азиатскими странами.

Проблема формирования Россией внешнеполитического курса  на постсоветском пространстве осложняется тем, что в результате процессов становления национальной государственности бывшие советские республики заметно отличаются по характеру своих систем, уровню экономического развития, а главное – по своим стратегическим целям и ориентациям. Нередко за общенациональные интересы выдаются узкоэгоистические корпоративные, клановые и территориальные интересы, носители которых не стремятся к их гармонизации. Ради получения конъюнктурных выгод элиты готовы пренебрегать принятыми на себя обязательствами.

Необходимо учитывать, что в новых независимых государствах выросло поколение людей, воспринимающих Россию как нечто внешнее и, возможно, даже чуждое в культурном и языковом отношениях. Предстоящая смена элит приведет к руководству людей, не имеющих корней в советском прошлом.

Складывающиеся под  воздействием этих факторов международные  реалии ставят перед российской внешней  политикой неотложные задачи гибкого, дифференцированного подхода к  новым суверенным государствам, выбора конкретных целей и методов их достижения, как в двустороннем, так и многостороннем форматах.

Уверенность части нашей  элиты в некоей «запрограммированности»  бывших республик СССР на сотрудничество с РФ и ставка на эксплуатацию остаточного  влияния для обеспечения своих  позиций заведомо непродуктивны и проигрышны. Для эффективного позиционирования на постсоветском пространстве следует: во-первых, четко определиться в том, чего мы хотим от различных стран СНГ и к чему намерены стремиться в отношениях с ними,  во-вторых, параллельно с наращиванием собственной привлекательности максимально задействовать инструментарий «мягкой силы» для укрепления влияния на эти страны, в-третьих,  научиться  работать с конструктивной оппозицией,  независимо от текущего состояния отношений с тем или иным государством; в-четвертых, шире использовать возможности российского бизнеса для продвижения интересов РФ, пресекая проявления корпоративного эгоизма по отношению как собственному государству, так и местным бизнес-структурам. Изыскание способов усиления позиций России на постсоветском пространстве должно стать одним из важнейших направлений модернизации внешней политики.

Определённые возможности  для решения этой задачи открываются  перед Россией в рамках создания Таможенного Союза (ТС) с Белоруссией  и Казахстаном и Единого экономического пространства (ЕЭП). Хотя реализация этих проектов не предполагает возрождения СССР в том или ином варианте, она может способствовать  консолидации постсоветского пространства на экономической основе, формированию нового центра экономической интеграции, а, следовательно, и политического влияния. Участие в этих  проектах Украины улучшило бы перспективы образования рынка с большой ёмкостью, который мог бы обеспечить более стабильное экономическое развитие.

В контексте исторических связей России, Украины и Белоруссии прагматические соображения элит могли бы явиться мощным стимулом к установлению прочных, нацеленных на перспективу межгосударственных отношений. Объективно эти интеграционные процессы вписывались бы в трансконтинентальный проект создания Большой Европы как потенциального третьего центра силы наряду с США и Китаем, который стал бы одной из опор формирующегося миропорядка.

Если создание Таможенного  союза и формирование Единого  экономического пространства может  оцениваться как перспективный проект, имеющий (в случае максимальной экономизации) реальные шансы на успех, то широко обсуждаемая идея Евразийского союза - проект преимущественно политический, способный если не подорвать объединительные усилия,  то существенно ослабить интеграционный импульс. Расширение Таможенного союза за счёт, скажем, Киргизии и Таджикистана едва ли укрепит экономическую основу интеграции, поскольку увеличит нагрузку на государства «ядра» (Россия, Белоруссия, Казахстан) и будет сопровождаться импортом нестабильности.

Стремление ряда постсоветских  государств и прежде всего Украины  к интеграции в политико-экономическое  пространство ЕС, с нашей точки  зрения,   может быть наиболее полно реализовано через укрепление связей с ведущим государством СНГ  – Россией, по существу принадлежащей Европе и не имеющей конструктивных вариантов  модернизационного развития вне  стратегического  партнёрства с Западом. В свою очередь экономический союз России со странами СНГ, обладающими гигантскими природными ресурсами и транзитными возможностями,  способен ускорить российскую интеграцию в мировое сообщество.

Важную  роль в новом  сближении постсоветских республик  может  сыграть не только взаимодополняемость  ресурсов, но и всё ещё сохранившаяся  «сцепка» экономических структур и  элементы культурных связей. Кроме существующей – по крайней мере потенциально- геоэкономической базы мощным фактором усиления центростремительных тенденций способен стать русский язык,  долго и успешно служивший средством общения на территории России – СССР и ныне привлекающий к себе всемирный интерес.

Поэтому необходима система  мер, направленных на всестороннюю поддержку  русского языка в странах ближнего зарубежья, включая содействие деятельности российских и местных русскоязычных  СМИ, образовательных учреждений разного уровня, формирование слоя образованных людей, ориентированных на Россию и занимающих значимое место в политической, экономической и культурной жизни своих стран.

Для интеграции на пространстве СНГ значим опыт ЕС и прежде всего  превалирование экономики и права над политикой как сферой, где наиболее велика вероятность конфликтов, особенно при принятии наднациональных решений. Продуктивны конкретные формы взаимопроникновения и переплетения пространств внутренней и внешней политики. Заслуживают внимания процессы формирования транснациональных сетей между акторами из разных стран (государственными и негосударственными), обменивающимися ресурсами, в том числе и властными для достижения общих целей. Объективно эти характерные для глобализации процессы ведут к ослаблению привязки власти к «внутренней» территории и способствуют формированию единого пространства для интегрирующихся государств.

Представляются явно завышенными ожидания части российского  политического класса в отношении  шансов на укрепление международного статуса России благодаря ее принадлежности к группе БРИК. Отражаемая этой аббревиатурой группа крупных стран (Бразилия, Россия, Индия, Китай), занимающих близкие или совпадающие позиции по ряду проблем (многополярность, укрепление роли ООН и международного права, отказ от  практики гуманитарных интервенций, сбалансированность в международной торговле, внедрение элементов социальной справедливости во внутренней политике) нередко даже рассматривается как некая альтернатива Западу и потенциально – как некий союз, способный содействовать России в укреплении ее международного статуса ¹.

Позиционирование на поле БРИК ( после присоединения  ЮАР – БРИКС) при определенных обстоятельствах может дать России дополнительные возможности для  отстаивания своих интересов на некоторых направлениях мировой политики,  получения внешних инвестиций благодаря огромным валютным резервам Китая. Целесообразно использование этого неформального института для выдвижения новых международных инициатив по ключевым вопросам экономического развития и решения проблем модернизации.

Вместе с тем между  странами этой группировки нет ничего принципиально общего. Они слишком  разные по своей истории, традициям, политическому развитию и имеют  свои, во многом не совпадающие интересы. Кроме того, все страны этой группы в той или иной мере действуют с оглядкой на Соединенные Штаты, которые, несмотря на ослабление своих позиций, продолжают оставаться наиболее могущественным  государством мира. «Модный» формат БРИКС едва ли кажется перспективным Китаю, для которого приоритетно партнерство с наиболее развитыми странами. С учетом предполагаемого расширения группы БРИК за счет новых международных акторов (например,  Мексики, Индонезии,) «четверка», имеющая во многом виртуальный характер, скорее всего превратиться в фантом. К распаду БРИКС может привести и военная конфронтация между Индией и Китаем.

Постиндустриальное развитие России в решающей степени зависит  от партнерства с высокоразвитыми  демократическими государствами, а  не странами догоняющего развития. Без широчайших научно-технического контактов с  Западом и прежде всего с США как лидером в сфере инноваций, «сама по себе», Россия не сможет стать высокотехнологичной державой. Для достижения нового качества во внутреннем развитии предстоит освоить опыт функционирования социально-ориентированной западноевропейской модели, вобравшей позитивные аспекты преобразований в СССР.

Должны учитываться  растущая мощь и потенциальная  угроза безопасности  России со стороны  Китая. Естественная логика становления великой державы и прежде всего потребности экономического развития могут стать причиной экспансии по отношению к России на востоке. Едва ли следует рассчитывать на соблюдение Китаем в кризисных ситуациях существующих международных договоров или на эффективный контроль над миграцией со стороны центральных и местных властей.

Уже в настоящее время  нет ясности в содержании заявленного  Китаем и Россией «стратегического партнёрства». Лишены конкретности выдвигаемые  Китаем идеи «гармоничного мира»  и «негегемонистского» возвышения страны, рассчитанные главным образом на то, чтобы убедить мировое сообщество в миролюбивых устремлениях, но не представляющих собой конкретную программу миростроительства. В России существует обеспокоенность по поводу того, не приведёт ли «гармоничный мир» к ущемлению её глобальных позиций.

В работах ряда западных экспертов констатируется прагматический характер отношений между Россией  и Китаем, проявляющийся в их преимущественной направленности на противодействие  нежелательному для обоих государств развитию событий, а не на обеспечение международной стабильности.

Формула «стратегическое  партнёрство» между Китаем и Россией, утверждает известный эксперт Бобо Ло,  скрывает отношения совсем иной природы – не «согласия» или «дружбы», а «удобства»¹. Стратегическое партнёрство этих государств, рассуждает он, не что иное, как состояние, в котором обе стороны движимы не общностью взглядов, а расчётом, постоянно меняющимися векторам национальных интересов, формируемыми правящими элитами под воздействием внутренних и внешних обстоятельств. По его мнению, если  оба государства захотят, чтобы нынешние отношения приобрели длительную значимость, им придётся создавать более конструктивную базу для сотрудничества, что потребует видения перспективы и проявления политической воли для её достижения².

В прогнозе долгосрочного  развития взаимоотношений Китая  и России Бобо Ло наиболее вероятным  считает состояние стратегической напряжённости, но допускает и постепенное  расширение политики сдерживания, осуществляемой в контролируемых параметрах. Разговоры о «стратегическом партнёрстве», полагает он, со временем потеряют смысл, хотя отношения в некоторых областях будут деловыми и даже эффективными. Для Бобо Ло остается неясным, сможет ли такое партнёрство адаптироваться и укрепиться в глобализирующемся мире.

С нашей точки зрения, прав бывший помощник президента США  по вопросам национальной безопасности Б.Скоукрофт в своей достаточно категоричной оценке перспектив российско-китайских  отношений: «Я не могу представить себе, чтобы в отдаленном будущем эти две страны остались партнерами. На мой взгляд, если у России и есть опасный геополитический противник, то это Китай. Сибирь – один из самых вероятных поводов для конфликта между великими державами»¹.

Суммируя вышеизложенное, можно утверждать, что в меняющейся глобальной конфигурации геополитических сил необходимым условием обеспечения интересов России является ориентация на стратегический союз с Западом в сочетании с укреплением партнерских связей с Китаем, которые способствовали бы достижению баланса в отношениях с США и Европой. Растущие финансовые возможности Китая должны быть использованы для создания транспортно-энергетической инфраструктуры Сибири и Дальнего Востока.

Представляется, что в  долгосрочной перспективе Россия скорее всего окажется перед альтернативой: либо в той или иной форме интегрироваться с цивилизационно близкой Европой, сохранив при этом мультикультурное своеобразие, либо стать объектом экспансии, а, возможно, и поглощения восточными цивилизациями (прежде всего китайской).  Можно согласиться с Зб.Бжезинским, который полагает, что в условиях возвышения Китая и нарастающей враждебности со стороны мусульман, переживаемого демографического кризиса России для сохранения  в неприкосновенности своей территории не останется иного выбора кроме интеграции с экономическими и военной-политическими структурами Запада, что позволило бы заложить фундамент для создания трансевропейской системы безопасности².

Весьма продуктивной, а, возможно, и прорывной является предложенная отечественным ученым В.Л.Иноземцевым идея создания при участии России «нового Запада» в противовес формирующемуся «новому Востоку» и прежде всего возвышению Китая. Международное сообщество, которое кроме Соединенных Штатов и Европейского Союза включало бы государства, сформировавшиеся на западной культуре, - прежде всего Россию и наиболее крупные страны Латинской Америки, стало бы самым мощным в истории субъектом мировой политики и экономики, способным существенно снизить угрозы кризисов в Азии как потенциально наиболее конфликтном регионе мира. Такая ассоциация могла бы стать притягательным фактором для правительств и народов, в той или иной степени обращенных к Западу, и для всего человечества. Выгода для России от расширения границ западного мира  состояла бы в том, что был бы задан четкий вектор ее развития, существенно расширились бы возможности модернизации страны. Образование «расширенного Запада» не означало бы создания глобального антикитайского альянса уже потому, что ни один из его участников не был бы заинтересован в военном противостоянии с Китаем¹.