История литературы США

                После 55-го Капоте начинает работу над одним из своим самых знаменитых произведений «Завтраком у Тиффани», после выхода, которого его назовут лучшим писателем поколения.

             В основу в чем-то печальной, никак не комедийной повести лег анекдот. – Один моряк не разбирался в модных брендах, он слышал только о Тиффани, и очень хотел там позавтракать, не подозревая, что это ювелирный магазин.

Главная героиня повести  – Холли Голайтли, еще одна странная девушка, о которых любил писать Капоте. Она приходит из ниоткуда и уходит в никуда. От нее трудно отвыкнуть и ее легко потерять.

 

Рассказчиком повести  является одинокий безымянный писатель, жизнь которого изменяется после знакомства с Холли – легкомысленной, отчаянной, и совсем потерянной девушкой, которая как нельзя лучше охарактеризовала молодежь 50-х годов.

          «Слушай, бывают у тебя дни, когда ты на стену лезешь?

- Тоска, что ли?

- Нет, - сказала она медленно. –  Тоска бывает, когда ты толстеешь  или когда слишком долго идет  дождь. Ты грустный – и все.  А когда на стенку лезешь  – это значит, что ты уже дошел. Тебе страшно, ты весь в поту от страха, а чего боишься – сам не знаешь. Боишься, что произойдет, что-то ужасное, но не знаешь, что именно».

 

 

Девушка с юных лет, ездившая по Америке в поисках того места, в котором ей будет комфортно, где она сможет задержаться надолго, чтобы «быть собой, когда в  одно прекрасное утро она проснется  и пойдет завтракать к Тиффани».

             Капоте сумел создать яркий и запоминающийся образ доброй и милой  «девушки-ребенка», влюбленной в бриллианты, любящей посещать светские рауты в поисках успешных мужчин, мечтающей о доме и семье. «Открытость» и доброта романа одно из его несомненных достоинств.

            Финал повести открыт для читателя – главная героиня покидает Нью-Йорк, и по слухам в дальнейшем ее замечают в Африке. А безымянный писатель после года дружбы с Холли Голайтли пишет роман в ее честь.  Капоте так и не дает конца истории Холли – ее судьба не определена. Возможно, писатель, одолеваемый сомнениями, сам не знал, чем может закончиться ее «поиск». «- Все-то вы знаете. Где же она сейчас?

- Умерла. Или в сумасшедшем доме. Или замужем».

               В последних строках повести  писатель надеется, что она все же «найдет» себя, и когда нибудь вернется в Нью-Йорк, чтобы ранним утром позавтракать у Тиффани.          

             В 1961 повесть Капоте, ставшая шедевром американской литературы, получила замечательную экранизацию, имевшую невероятный успех.

             В 65-м Капоте выпускает «Хладнокровное убийство», оно знаменует переход писателя к следующему этапу творчества – именно с «Убийства» он начинает писать в жанре «невымышленного» рассказа.

              16 ноября 1959 в The New York Times Капоте прочел заметку об убийстве семьи фермера-методиста в поселке Холокомб, штат Канзас. Преступление было жестоким и бессмысленным. Ни денег, ни особо ценных вещей в доме не было. Капоте захотел написать очерк о погибших, о месте трагедии, и отправился в Холокомб проинтервьюировать соседей убитых, преступников, следователей. А вскоре в Лас-Вегасе задержали самих преступников Перри Смита и Дика Хикока.

Капоте полностью погрузился в это дело, присутствовал на судах, писал отчеты, на что потратил почти  шесть лет, и коим образом создал «Хладнокровное убийство» - описание реальных событий с помощью приемов прозы. Журнал с повестью буквально выхватывали из рук. Рецензии были восторженные: книгу называли шедевром. Правда, за «Хладнокровное убийство» писатель не получил ни Пулитцеровскую, ни Национальную премию. И сразу начал готовить следующий литературный прорыв – роман «Услышанные молитвы». Но работать Капоте не спешил, и первые главы романа были опубликованы только в 75-76гг.  Рассказчик романа П.Б. Джонс – сирота, проститут и писатель. Как и Капоте он пишет роман «Услышанные молитвы», рассуждает о Прусте и любит посплетничать. В романе Капоте выставил на всеобщее обозрение скелеты из шкафов всех своих друзей. Он убрал маски. Друзья отвернулись от него, а одна из подруг покончила с собой, что вызвало скандал. На протяжении нескольких лет Капоте читал новые отрывки из романа, но существовали ли они в написанном виде – неизвестно. Он умел импровизировать на ходу. «Услышанные молитвы» с подзаголовком «Неоконченный роман» вышли в 1987 после смерти автора.

Под конец жизни Капоте много  пил и плохо писал. У него развивалась  мания преследования. Он так и  не помирился со старыми друзьями.

       Тем  не менее, 79 год оказался продуктивным. Составилась книга «Музыка для хамелеонов» - «разговорные портреты», среди которых очерк о Мэрилин Монро, с которой он в свое время был в хороших отношениях, и диалог с самим собой, документальный рассказ «Самодельные гробики».

              Капоте говорил, что у романа  нет будущего, а он – просто старается показать в каком направлении будет развиваться проза. 

             «Музыка для хамелеонов» продержалась  в списке бестселлеров 16 недель.

           Вначале 80-х у него еще были какие-то идеи, но жить без алкоголя и наркотиков он не хотел. Его преследовали галлюцинации. Фобии доходили до такой концентрации, что он больше не мог оставаться в Нью-Йорке, и решил уехать в Лос-Анджелес, где он и умер в 1984. Говорят, перед смертью он вспомнил обо всех кого обидел (друзья), кто его не любил (мама), вспомнил о той единственной, которая любила (тетя). 

     

         

 

             В «стрессовые» пятидесятые продолжает свое стремительное развитие американская поэзия. В начале десятилетия вокруг Блэк Маунтин Колледж – экспериментальной школы искусств в Эшвилле, Северная Калифорния, - формируется Школа поэтов Черной Горы. Поэтическая практика этой школы связана с теорией «проективного стиха», сформулированной У. Олсоном, который отстаивал открытую форму, вытекающую из соотнесенности спонтанных дыхательных пауз в речи и поэтической строки, набранной на странице.

           Наиболее значительным поэтом  Черной Горы был Роберт Крили,  его стиль характеризуется сжатостью  и минимализмом. В стихотворениях  он давал волю своему яркому  и жестокому воображению.

           В это время так же развивается  и имеет популярность Школа  поэтов Сан-Франциско. Как правило,  к этой школе относят всю  поэзию Западного побережья. Произведения  поэтов Сан-Франциско многим обязаны восточной философии и религии, японской и китайской поэзии, в чем нет ничего удивительного, так как влияние Востока всегда было сильным на американском Западе.

           Ландшафт Сан-Франциско – горы  Сьерра-Невада и изрезанная линия  побережья, - всегда впечатляли своей  красотой и величественностью. Многие поэты, там живущие, глубоко чувствовали природу, в их стихотворениях часто присутствуют горы, или описание пеших прогулок. Их поэзия черпала вдохновение не в литературной традиции, а в природе. Поэзия Сан-Франциско, как правило, проста, доступна и оптимистична. В ее лучших образцах, например, в произведениях Гэри Снайдера, видна картина хрупкого равновесия, устанавливаемого между человеком и космосом.

            Также в 50-е популярность и  величие имела Нью-Йоркская поэтическая  школа. Ее авторы  в отличие от других поэтов того времени мало интересовались злобневными моральными проблемами, и в целом держались в стороне от политики. В плане академического образования, Нью-Йоркская школа гораздо превосходила иные современные ей течения. Три наиболее ярких поэта этой школы – Джон Эшбери, Фрэнк О’Хара и Кеннет Кох, - познакомились во время учебы в Гарварде. Стихи их отличаются крайней урбанистичностью, холодностью, подчеркнутой не религиозностью, склонностью к парадоксальности в соединении с горькой, усталой рассудочностью. Для них характерны быстрые смены тем внутри стихотворения, соединение несоединимого, и почти физически ощутимое отторжение любых общепринятых верований.

            В силу тяготения Нью-Йоркских  поэтов к абстрактному искусству, в котором они находили вдохновение, и которому свойственно с недоверием относиться к фигуративности и прямому выражению каких-либо смыслов, произведения поэтов урбанистов трудны для восприятия. Например, поздние работы Джона Эшбери, текучая образность которых, является непосредственной фиксацией мыслей в том виде, в котором они всплывают в сознании, и тут же ускользают, не поддаваясь прямой артикуляции:

 

Корабль,

Переливаясь неведомыми цветами,

входит в гавань. Ты позволяешь

вещам посторонним

ворваться в твой день…

     

           (Из знаменитой поэмы Эшбери  «Автопортрет в выпуклом зеркале», 1975, пер. А. Нестерова)

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Под конец десятилетия долгожданное признание получает культовое бит-поколение (разбитое поколение).

         Страх перед ядерной угрозой, потеря исторического оптимизма, отчуждение личности, чувство «неправильности», «фальшивости» американской жизни эпохи «встревоженного реализма», стихийный протест литературной молодежи 50-х против мира, доставшегося ей в наследство, не всегда принимал столь  
Стириотипизированный     демонстративные формы, как в творчестве битников,

карикатурный образ            и порой это давала более весомые художественные

битника: темные очки,      результаты.

бонго, полосатый свитер с              Бит-поколение начало работу над культурным горлом, борода, берет.        сознанием еще с середины 40-х, но признание.                   получило только в поздних 50-х. Критики до сих пор рассматривают «разбитое поколение» в различных ипостасях: безнравственных личностей и романтиков, аполитичных людей, и представителей богемы. Но, чтобы наиболее точно отразить многогранный характер бит-поколения следует, рассмотреть его в качестве девиза или символа революции американских нравов. И, безусловно, лучше понять культуру и философию битников можно только с помощью близкого изучения их творчества.

  

ДЖЕРОМ  ДЭВИД  СЭЛИНДЖЕР (1919-2010гг.) – одна из самых интригующих фигур литературы США ХХ века. Он не входил в ряды бит-компании, однако свой единственный роман написал именно в их стиле, героя его произведения относят к «разбитому поколению».  «Над пропастью во ржи» (1951) стал «библией» послевоенной молодежи.

Роман написан от первого  лица. Герой-повествователь – шестнадцатилетний  нью-йоркский подросток из респектабельной семьи  Холден Колфил. Ощупью, через постоянные метания он ищет свое место в мире, о чем рассказывает своим собственным живым и образным языком молодежного жаргона. Это лирический роман с ослабленным фабульным началом, с заменой внешнего сюжета внутренним. Все события одноплановы,  сконцентрированы на герое и направлены на него, что очень характерно для американской литературы ХХ века.

          В основе романа лежит принцип «сжатого времени» - повествование начинается в тот момент, когда Холдена исключают из очередной престижной школы, он по-детски оттягивает встречу с родителями и «по-взрослому» стремится пожить самостоятельно, поэтому не спешит возвращаться домой и трое суток блуждает по холодному Нью-Йорку, полному предрождественской суеты.  Непосредственное действие укладывается в это краткий временной период, но за счет воспоминаний и размышлений героя воспроизводится вся  пока короткая жизнь Холдена.  Он не стандартный подросток, чересчур ранимый, легковозбудимый и конфликтный, он явно не вписывается в общество, его не устраивает то, что может предложить ему его обычное окружение, он не может найти свое место в мире. Его утопический жизненный план – быть «ловцом во ржи», он способен нормально контактировать только с детьми. Холден во многом сам еще ребенок, не смотря на его высокий рост и «взрослую» привычку курить. В нем уже нет детской цельности и ясности, но он подсознательно не хочет взрослеть, это своеобразный протест против действительности, которая навязывает Холдену определенные мотивы поведения, и пугает перспективой новой мировой войны.

           Сэлинджер в большей степени,  чем даже битники и другие  его сверстники в литературе, повлиял на мироощущение соотечественников,  научил их думать и чувствовать нестереотипно, нестандартно и во многом сформировал общественно-активную позицию молодежи следующего десятилетия.  

ДЖЕК  КЕРУАК (1922-1969гг.) – «Мы битники, приятель. Битник – значит блаженный, это значит, что у тебя бьется сердце, это что-нибудь, да значит. Это придумал я».  

   Сегодня он  считается одним из самых значительных  американских писателей, еще при  жизни его называли «королем битников», он пользовался читательским успехом, но не был избалован вниманием критиков.

          Большую часть жизни Керуак  провел, также как герои его  произведений, скитаясь по просторам  Америки. Сталкиваясь с меняющейся  страной, он пытался найти в ней свое место. В его творчестве проявляется разрушительное желание вырваться на свободу от социальных шаблонов, и найти в жизни смысл. Поиски приводили к экспериментированию с наркотиками, к освоению духовных учений, таких как буддизм, к путешествиям по миру.  Самые знаменитые романы Керуака – «В дороге» (1957), «Бродяги Дхармы» (1958) и «Ангелы опустошения» (1965).

         Автобиографический роман «На  дороге» стал второй «библией»  американской молодежи 50-х. Именно  этот культовый роман сделал  писателя всемирно известным. Это одна из самых великих книг ХХ века – символ целого поколения. Роман был написан всего за три недели. Тридцать шесть метров бумаги и беспрерывный поток мыслей и слов, без знаков препинания, без лишней шелухи, - именно в таком виде Керуак принес свой роман издателю. Он был сторонником спонтанной, импровизированной техники написания текста, уподобляя ее джазовой музыке, которая была предтечей «спонтанной прозы», окончательно сформировавшейся гораздо позже 50-х.

        История, рассказанная в романе реальна, все персонажи являются прототипами друзей Керуака. Начинается «дорога» с того как молодой писатель Сал Парадайз – прототип самого «короля битников», типичный искатель американской мечты, - мчит через всю Америку во Фриско (Сан-Франциско) к своим друзьям хипстерам, «похожим на того, выбирающегося из подземелья парня с его тюремным камнем и мраком – убогие хипстеры Америки, новое блаженное разбитое поколение».  Первый по значимости герой-хипстер – глубокоуважаемый друг Парадайза, восторженный любитель джаза Дин Мориарти (Нил Кэссиди) – «…Дикий положительный взрыв американского восторга», «Запад, западный ветер, ода с Равнин, нечто новое, давно предсказанное и долгожданное», «западный родственник солнца», «который попросту мчался внутри общества, страстно желая хлеба и любви». Дин, олицетворявший «послевоенную» американскую молодежь, «обладавший кипучей энергией новоявленного американского святого…». Встретившись, наконец, друзья начинают следующее, как обычно беспечное, отчаянное, до слез веселое путешествие через всю Америку. Весь роман пропитан невообразимым запахом Путешествия, которое сопровождается весельем и вечеринками, а сквозь смех пробивается некоторое отчаяние и он становится истерическим. «Все было окутано тьмой, а мы бесились и орали в своем горном приюте – безумные пьяные американцы в необъятной стране. Мы были на самой крыше Америки, и сдается мне, только и могли, что вопить, пытаясь докричаться до края ночи на востоке Равнин, откуда, быть может, уже шагал к нам седовласый старец, несущий Слово Господне, и в любую минуту он мог появиться и заставить нас умолкнуть». Жизнь хипстеров – это вечная Дорога, очищающая от всего прошлого, от всех неурядиц и бед. «Попал в мрачную старую гостиницу «Равнины» рядом с паровозным депо – настоящий постоялый двор – и весь долгий день проспал на просторной кровати с белоснежными крахмальными простынями. На стене у изголовья были вырезаны похабные надписи, а видавшие виды желтые шторы заслоняли от меня дымную сортировочную станцию. Проснулся я, когда багровое солнце уже клонилось к закату. И в это совершенно особое, самое удивительное мгновение моей жизни я вдруг забыл кто я такой: я находился далеко от дома <…>, был возбужден и утомлен путешествием, <…> я не был напуган. Просто я был кем-то другим, неким незнакомцем, и вся моя жизнь была жизнью неприкаянной, жизнью призрака». Дорога битников – это Пути, в которых они всегда находятся в процессе некоего детского мечтания, поиска несуществующего города-призрака, миража, где им будет хорошо.   « - …Не вечно же все это будет продолжаться – все это безумие и вся эта суета. Мы должны куда-то ехать, что-то найти.