Особенности возникновения и развития периодической печати в России

Меняется и структура  журнала. С 1842 г. основную площадь издания занимают литературно-критические статьи, постоянным становится отдел иностранной словесности, журнал меняет сам тон публикаций, вступая в полемику с официальной журналистикой и славянофилами. В отделе «Смесь» с этой целью появляется рубрика «Литературные и журнальные заметки», автором которых в основном был Белинский.

«Хочу говорить о жизни  по факту», — писал он в письме к Боткину, и это стремление было в полной мере реализовано им в годовых обозрениях «Отечественных записок». Первый из них еще носил следы его философских раздумий и напоминал научный трактат, но со второго Белинский обратился к анализу содержания журнальной периодики, поскольку именно «в журналах теперь сосредоточилась наша литература и оригинальная, и переводная».

Обзор «Русская литература в 1842 году» был этапным в творчестве Белинского: он отказался от тезиса, «у нас нет литературы» и констатировал «зрелую и мужественную силу» отечественной литературы. Основанием для этого стал выход «Мертвых душ» Гоголя. Определилось и его отношение к методу журналистского творчества. Белинский формулирует отношение к факту: «Факты ничто, — пишет он в начале обзора, — и одно знание фактов также ничто, все дело в разумении значения фактов», а познать факт значит для него «перевести факт на идею». Отсюда и его требование к литературе и журналистике — быть не только верным отголоском общественного мнения, по и его ревизором, контролером и руководителем.

Обзоры Белинского носили полемический характер, особенно в той части, которая касалась произведений славянофилов. Анализируя творчество Языкова и Хомякова, он руководствовался не эстетическими соображениями, он критиковал их отношение к жизни, «неистовую и глубокомысленную романтическую фразеологию в стихах и прозе». Его негодование вызывало их нежелание «снизойти до ознакомления с толпою, до изучения ее характера, положения, потребностей, нужд».

Большое место в обзорах 1844 и 1845 гг. занимает анализ произведений писателей «натуральной школы», существенную заслугу которых критик видел в том, что она «обратилась к так называемой "толпе", исключительно избрала ее своим героем, изучает ее с глубоким вниманием и знакомит ее с нею же самою». Это, по мысли критика, и значит «сделаться вполне национальною, русскою, оригинальною и самобытною... выражением и зеркалом русского общества».

«Вся сфера современного общественного движения, — писал  Белинский, — теперь выражается словом пресса: это живой пульс общества, по биению которого вернее, нежели по какому-нибудь другому признаку, можно судить о состоянии общества в отношениях: политическом, административном, ученом, литературном, нравственном, в отношении к народному духу, богатству, промышленности, ремеслам и пр., и пр.» Среди всех сторон жизни, отражаемых печатью, первое место Белинский отводит политическим проблемам.

В 1842 г. в статье «Литературный  разговор, подслушанный в книжной  лавке» Белинский дает точную характеристику сущности государства, лицемерно прикрывающего конституционными свободами подлинное лицо эксплуатации. Широко известны его слова о «западных Чичиковых», «но в другом платье: во Франции и в Англии они не скупают мертвые души, а покупают живые души на свободных парламентских выборах». В рецензии на роман французского писателя Э. Сю «Парижские тайны» Белинский отмечает лицемерие буржуазных законов, провозгласивших формальное равенство всех членов общества. «Хорошо равенство! — пишет Белинский. — И будто легче умирать зимою в холодном подвале или на холодном чердаке, с женою, с детьми, дрожащими от стужи, не евшими три дня, будто легче так умирать с хартиею, за которую пролито столько крови, нежели без хартии». Публицист пишет, что в буржуазном обществе «вся власть, все влияние на государство сосредоточены в руках владельцев... а народ оказался совершенно отчужден от прав хартии, за которую страдал».

Для пропаганды демократических  идей Белинский использовал любой  повод, и порой как бы случайно оброненная фраза говорила читателю больше иного трактата.

Демократическая публицистика «Отечественных записок» была полемически  направлена против идей социального  смирения, политической инертности. В  рецензии на книгу стихов А.С. Хомякова, одного из лидеров славянофильского направления, напечатанной в «Отечественных записках», содержалась прямая декларация необходимости политического действия: «Дремлющему смирению нужен толчок, необходимы будильники, вызывающие на "делание", а не блистательные гипотезы, которые убаюкивают праздных, обещая им в будущем все возможные блага, а в настоящем обрекая на стояние и застой... Притом же смирение в политике вредно, сказал Карамзин, а народы, как восточные, так и западные, не могут существовать без политики».

Подбор литературы для  рецензирования также носил определенный характер. Так, во 2-м номере журнала  за 1842 г. в разделе «Французская литература»  рецензировались книги, так или иначе касавшиеся событий революции во Франции. Это «Десять лет опытов во время революции» Ш.Лакретеля, «Воспоминания о терроре 1788-1795 гг.» Ж.Дюваля и «Воспоминания генерала М.Дюма» с обширным цитированием рассказов о революции.

Если обратиться к комплекту журнала за 1842-1845 гг. — время расцвета издания, — то трудно найти номер, где бы не было материала, в той или иной степени не затрагивавшего проблем борьбы нового и старого, революционных процессов. Так, в 3-м номере «Отечественных записок» за 1845 г. в статье «Английская литература» говорилось: «...во всей Западной видна борьба старого с новым, битва великая, битва на смерть».

Как правило, эта идея находила воплощение не в каком-то единичном  материале, а во всех основных отделах  журнала. В указанном номере «Отечественных записок» в рецензии на сочинения Константина Масальского Белинский писал: «Дух жизни, ведущий человечество, всегда на стороне нового против старого; потому что без этого исключительного и одностороннего стремления всегда к новому, всегда к будущему не было бы никакого движения, никакого хода вперед, не было бы прогресса, истории, жизни». Там же была напечатана и первая статья из цикла «Письма об изучении природы» Герцена. Таким образом, все содержание номера было выдержано в едином духе.

Аналогичную картину организации  материала наблюдаем и в 4-м  номере «Отечественных записок». В  отделе «Иностранная литература» говорилось о книгах «История английской революции» Гизо, «История французской революции» Тьера, «История коммуны» Тьерри. Сочувственно изображалось восстание Яна Гуса: «Церковь отомстила Гусу за смелое его восстание, — писал журнал, — он был сожжен, сожжены были и книги его. Но если можно сжечь людей и книги, то нельзя сжечь идеи, которые из пепла возникают еще чище, еще сильнее, еще плодотворнее». Тема революции звучит и в следующем, 5-м номере журнала. В нем читатель находит рассказ о политической жизни Германии перед революцией. В рецензии на книгу Пертеса «Политическая жизнь Германии» явственно звучала мысль о закономерности революционных изменений, о необходимости социальных преобразований. В отделе «Смесь» была напечатана статья «Нынешнее состояние торговли неграми», вызывавшая аналогии с бедственным положением крепостных в России. В следующих номерах продолжали печататься большие статьи о книге Тьера «Консульство и империя», а также «Письма об изучении природы» Герцена.

С особым вниманием «Отечественные записки» следили за политической жизнью Франции и ее литературой. В 10-м номере читателю рекомендовалось сочинение Сент-Олера «История Фронды». «Франции, — писал журнал, — принадлежит пальма первенства по части новейших исторических сочинений. Народ, живущий столь полною политическою жизнью, не мог не произвести людей, способных не только понимать, но и сочувствовать всякому социальному положению». Особо подчеркивалось в материале сочувствие социальному положению низов.

Под влиянием литературной критики Белинского изменились тон и содержание отдела «Науки». С 1842 г. в журнале стал сотрудничать А.И. Герцен. Выдающимся явлением отечественной научной публицистики стал цикл его статей «Дилетантизм в науке», напечатанный в четырех номерах журнала в 1843 г. Ключевой проблемой, поднятой Герценом в «Дилетантизме в науке», был вопрос о внедрении науки в жизнь, о соединении научного знания с практической деятельностью. Главным выводом этих статей была мысль о том, что наука должна «перейти во всеобщее сознание», «сделаться достоянием площади и живоначальным источником действования и воззрения в каждого». Наука, по мысли Герцена, должна объяснить ход развития человечества и место каждой личности в этом процессе. В статье не только раскрывалось преобразующее значение соединения науки и практики, но и подчеркивалась особая важность этой задачи в России, скованной неподвижностью официальной идеологии. «Нам понравилось загребать жар чужими руками, нам показалось, что это в порядке вещей, чтоб Европа кровью и потом вырабатывала каждую истину и открытие: ей все мучения трудной беременности, трудных родов, мучительного кормления грудью, — а дитя нам, — писал Герцен. — Мы проглядели, что ребенок будет у нас — приемыш, что органической связи между нами и им нет...»

Дилетантизм, в представлении Герцена, — понятие собирательное. Это качество вообще присуще всем врагам науки, противникам прогресса. Дилетанты — это и формалисты, «потерявшие дух за подробностями и упорно остающиеся при рассудочных теориях и аналитических трупоразъятиях», и романтики, которые «чувствуют необходимость пофилософствовать, но пофилософствовать легко и приятно, в известных границах». Всех врагов науки объединяет одно качество — нежелание включиться в конкретную жизнь общества.

Статьи Герцена были многоплановы и охватывали широкий круг вопросов, связанных с литературой, эстетикой, историей. В центре всех этих проблем находились поиски путей исторического развития, познать закономерности которого можно при помощи науки. Диалектический метод Гегеля как основа научного познания действительности был активно воспринят Герценом.

Развитие, по Герцену, — это  «нравственно благое, свободное деяние». «Ему должна предшествовать наука; без ведения, без полного сознания нет истинно свободного деяния». Там, «где начинается сознание, там начинается нравственная свобода, — писал он, — каждая личность одействотворяет по-своему призвание».

Так выстраивалась определенная логическая цепь, своего рода формула  развития, вершителем которого является отдельная личность. В контексте своего времени, в стране, где всякая заявка на личную и гражданскую свободу могла быть воспринята как политическая крамола, эти мысли звучали особенно остро. В этой устремленности к воспитанию сознательного действия каждого человека состоял революционизирующий пафос произведения Герцена. Цель познания, цель развития — «осуществление всего, что есть за душой, освобождение от естественных и искусственных пут».

Главным выводом  из статей Герцена был вывод о  необходимости «действия», «деяния». Проблема соотношения личности и  общества решалась только при условии активной преобразующей деятельности каждого человека: «В разумном, нравственно свободном и страстно энергическом деянии человек достигает действительности своей личности и увековечивает себя в мире событий». Личность, по мыслиГерцена, призвана «в мир социально-исторический, нравственно свободный и положительно-деятельный... человек не может отказаться от участия в человеческом деянии, совершающемся около него; он должен действовать в своем месте, своем времени».

В 1845 и начале 1846 г. в «Отечественных записках»  был опубликован цикл статей Герцена «Письма об изучении природы». В «Письмах» Герцен материалистически обосновал поступательный ход развития человеческого общества. «Мне хотелось одного, — писал он о цели своего произведения, — по мере возможности показать, что антагонизм между философией и естествоведением становится со всяким днем нелепее и невозможнее, он держится на взаимном непонимании, что эмпирия истинна и действительна, как идеализм».

В работе проводилась  мысль, что историческое развитие общества подчиняется тем же законам, что  и живая природа. Принципиально  важным для развития русской общественной мысли был вывод о том, что «философия без естествоведения так же невозможна, как естествоведение без философии». В подтверждение этого тезиса Герцен давал обширный экскурс в историю развития философии и естественных наук. Идеи эволюции также вели к отрицанию окружающей действительности. В одном из «писем» — «Последняя эпоха древней науки» — Герцен эзоповым языком характеризовал время, «когда мыслящие люди разглядывают обличившуюся во всем безобразии лжи несоответственность существующего порядка с сознанием». Эти слова вполне могли быть восприняты читателем как характеристика современного ему общества.

Интерес «Отечественных записок» к социально-философской  проблематике объяснялся прежде всего  стремлением прогрессивных русских  мыслителей изменить окружающую действительность. В свою очередь, это стремление определялось нараставшими в стране антикрепостническими настроениями. Отсюда постоянная проекция философских и исторических проблем на общественную жизнь.

Начиная работу в «Отечественных записках», Белинский писал: «Если дело дойдет до того, что мне скажут: независимость и самобытность убеждений или голодная смерть — у меня достанет силы скорее издохнуть, как собаке, нежели живому отдаться на позорное съедение псам. Что делать — я так создан». Независимость и самобытность суждений критика, демократическая позиция способствовали тому, что журнал «Отечественные записки» стал главным руководителем общественного мнения в 40-е годы, а его авторитет в глазах читателя возрастал с каждым номером. Тираж журнала вырос от 1200 экземпляров в год прихода Белинского до 5000 в 1846 г. Журнал распространялся и в столицах, и в провинции, а если учесть обычную для российской интеллигенции практику передачи полюбившихся изданий для чтения в другие руки, то масштабы распространения станут еще более внушительными.

С ростом тиража и авторитета журнала усилились  цензурные преследования и происки  охранительной прессы, особенно со стороны Ф. Булгарина. Уже в 1843 г. С. Уваров потребовал от цензоров «быть как можно строже» к периодике, а особенно к «Отечественным запискам». В 1846 г. в III Отделение поступает докладная записка Булгарина «Социализм, коммунизм и пантеизм в России в последнее 25-летие». Основное место в ней отведено «Отечественным запискам». Булгарин предупреждает власти, что все направление журнала «клонится к тому, чтобы возбудить жажду к переворотам и революциям». Идейный сподвижник Булгарина литератор Б.Федоров, по воспоминаниям современников, носил в III Отделение выписки из журнала «целыми корзинами».