Особенности возникновения и развития периодической печати в России

Информация об исключительном сотрудничестве была помещена в объявлении об издании «Современника» на 1857 г. и вызвала болезненную реакцию со стороны «Отечественных записок», «Московских ведомостей», «Библиотеки для чтения» и других изданий, увидевших в этом соглашении не только угрозу для их подписной кампании, но и посягательство на свободу выбора писателей. «Отечественные записки» заявили, что обязательное соглашение «несовместимо с понятием о литературе», «Библиотека для чтения» писала, что оно наносит ущерб единству литературных сил, и высказывала сожаление, что теперь «силы раздроблены».

Как показало время, опасения оказались напрасными. Пять книжек журнала из двенадцати не имели ни одного произведения участников «обязательного соглашения»: «обязательность» подействовала на всех в обратном смысле. Никто из «обязанных» литераторов договора не выполнил, и все они, как отмечал позднее Некрасов, дали «Современнику» после заключения соглашения меньше материала, чем давали до него. Заинтересованности с их стороны не могло быть и потому, что они все более убеждались в том, что «Современник» становится чуждым для них органом, направление которого определяется Чернышевским. В феврале 1858 г. «обязательное соглашение» было расторгнуто.

Насколько быстро рос авторитет  Чернышевского в редакции, видно  из того, что, уезжая в августе 1856 г. почти на год за границу, Некрасов именно Чернышевскому передал свои редакторские функции, что не могло вызвать одобрения части старых его сотрудников. Тем не менее до окончательного разрыва было еще далеко. В условиях ожидания реформ важнейшим вопросом, объединившим редакцию, была поддержка правительственных начинаний. В 1856-1858 гг. «Современник» по своему направлению еще мало чем отличался от других либеральных изданий, приветствовавших царские рескрипты.

Позиции Чернышевского укрепились с приходом в редакцию Николая  Александровича Добролюбова, начавшего  сотрудничество в журнале еще  в 1856 г., а с 1857 г. возглавившего критико-библиографический отдел. Приход Добролюбова в «Современник» был большой удачей для Чернышевского, которому, несмотря на поддержку Некрасова, было одиноко в редакции журнала. В лице Добролюбова он приобрел не только единомышленника, но и близкого человека. Их встреча положила начало дружбе, очень много значившей для обоих. Чернышевский полностью полагался на Добролюбова, дорожил его мнением, несмотря на его молодость (тот начал сотрудничество в «Современнике» двадцатилетним юношей).

Как и Чернышевский, Добролюбов пришел в «Современник» с определившимися  взглядами. Уже первая напечатанная в «Современнике» статья «Собеседник любителей российского слова» привлекла внимание читателей самостоятельностью суждений, страстным обличением эмпирического («библиографического») направления в истории литературы и критики. С первых публикаций в журнале Добролюбов заявил о своей верности традиции Белинского, выступив за реализм и народность литературы, против эстетической критики.

Наиболее развернуто его  взгляды были представлены в статье «О степени участия народности в развитии русской литературы». С позиций народности и реализма («приближения к настоящей, действительной жизни») он подходит к оценке русской литературы, подвергает критике древнерусскую литературу, литературу XVIII в., творчество Карамзина и Жуковского, приветствует Пушкина, Гоголя,Кольцова, Лермонтова, но отмечает в их произведениях и недостатки, которые, по его мнению, заключаются в слабости критического начала у Пушкина, в безжизненности положительных идеалов Гоголя, в ограниченности социального взгляда у Кольцова. В борьбе за социальную тенденцию в литературе Добролюбов порой допускал односторонние оценки или неоправданно резкие суждения о произведениях того или иного автора. Как литературный критик он представлял «партию народа» в русской литературе.

Работа Добролюбова в  «Современнике» отличалась большой интенсивностью. Только в 1858 г. он опубликовал 75 статей и рецензий. Творчество Добролюбова отмечено определенностью и цельностью: его философские убеждения и социальная программа, этика и эстетика, взгляд на литературу и на задачи критики отличаются редким единством чувства и мысли. Исходным в системе его взглядов является отрицание социального строя современной ему России, что обнаруживается в бескомпромиссности его критики, направленной против самодержавия и крепостничества, против их развращающего воздействия на все слои общества («Деревенская жизнь помещика в старые годы», «Что такое обломовщина?»).

Идея глубокого социального  переворота, смысл которого Добролюбов видел в социалистическом идеале (еще в начале 1857 г. он называл себя «отчаянным социалистом»), раскрывается им в статьях «Роберт Оуэн и его попытки общественных реформ», «Непостижимая странность» и др. Приход Добролюбова в «Современник» способствовал самоопределению журнала как органа демократии, его отношение к либералам, вполне удовлетворенным правительственным курсом, было крайне скептическим. Критик непримирим в характеристике либеральной интеллигенции, видя все новые свидетельства «наших маниловых», доказывает необходимость политического размежевания сил в оппозиционной среде, возлагает надежды на «молодое поколение».

Взгляд Добролюбова на литературу сформировался под глубоким влиянием Белинского. Однако, принадлежа к эпохе резкой поляризации общественно-политических сил, Добролюбов, в отличие от Белинского, для которого ценность искусства представала во всей полноте явлений, делал акцент прежде всего на социально-преобразующей роли литературы. Критика Добролюбова перерастала в социологическое и публицистическое исследование русской жизни, что обнаруживало ее слабость — опасность утилитарного подхода к литературе как к средству, подчиненному публицистической задаче.

Высказывания Добролюбова  о том, что «литература представляет собою силу служебную, которой значение состоит в пропаганде, а достоинство определяется тем, что и как она пропагандирует», а также интерпретации им ряда конкретных литературных явлений вызвали резкую оценку его современников (Герцена, Достоевского, А.Григорьева, Д.Писарева). Однако исторически обусловленные особенности критики Добролюбова не умаляют ее содержательности, популярности, ее значения для формирования демократического сознания широких слоев русской интеллигенции того времени. Его литературная критика ярко публицистична. Выражение в критической статье своих взглядов входило в замысел Добролюбова, определяя и названия статей, и подбор эпиграфов, и развернутые параллели между литературой и жизнью, и обращения к читателю — как прямые, так и иносказательные, «эзоповские».

Особое внимание он проявил  к проблеме личности и к вопросам воспитания. В статьях «Всероссийские иллюзии, разрушаемые розгами», «От  дождя да в воду» он отстаивал свободу личности, уважение к ней, выступал против педагогического произвола, осуждал любые формы насилия — от телесных наказаний до авторитарности школьного преподавания. Признавая законным стремление каждого человека к благополучию и счастью, Добролюбов в то же время призывал к действию, к борьбе с «враждебными обстоятельствами»: «Почувствуйте только как следует права вашей собственной личности на правду и на счастье, и вы самым неприметным и естественным образом придете к кровной вражде с общественной неправдой» («Новый кодекс русской практической мудрости»).

Возглавляя отдел критики  и библиографии, Добролюбов, согласно заключенному с ним условию, с начала 1858 г. осуществлял чтение второй корректуры каждого номера журнала, а с середины 1858 г. вместе с Чернышевским, Некрасовым и Панаевым становится членом редакции «Современника». После прихода Добролюбова журнал постепенно покинули критики и писатели либерально-дворянской ориентации: В.П.Боткин, П.В.Анненков, Л.Н.Толстой, А.Н.Майков, А.А.Фет, И.С.Тургенев, Д.В.Григорович, уступив место единомышленникам его руководителей: М.Л.Михайлову, Н.В. Шелгунову, М.А.Антоновичу, Г.3.Елисееву и др., преимущественно разночинцам но происхождению. Некрасов, оказавшись перед сложным выбором между старыми сотрудниками, которые были ему ближе и понятнее и с которыми он был связан долгие годы, и новыми, утверждавшими революционно-демократическое направление «Современника», делает выбор в пользу будущего журнала. Как деловой и опытный редактор, он хорошо чувствовал социально-политическую конъюнктуру, которая сложилась в России в ту пору и которая способствовала усилению демократических тенденций в кругах разночинной интеллигенции. Статьи Чернышевского и Добролюбова читались с таким интересом и имели такое сильное влияние, что в сравнении с ними утрачивал уже свое былое значение беллетристический отдел журнала. В условиях быстрого общественного подъема читательские интересы изменились, и популярность журнала зависела уже не столько от романов, повестей или стихов, сколько от критики и публицистики, которые поднимали актуальные проблемы жизни общества.

Что касается художественной литературы, то читатели проявляли все больший интерес к произведениям с острым социально-политическим содержанием, с критикой действительности, с ярко и определенно выраженными демократическими и радикальными тенденциями. Редакция привлекла к сотрудничеству М.Е.Салтыкова-Щедрина, Н.В.Успенского. В соответствующем духе подбиралась и переводная литература. В качестве бесплатной премии с первой книжкой «Современника» за 1858 г. подписчикам рассылался переведенный на русский язык знаменитый роман Г. Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома», в котором обличалось рабовладение.

Обсуждать актуальные проблемы, связанные с освобождением  крестьян, лучше всего было в публицистических статьях. Не случайно «Современник» как журнал общественно-политический складывается в середине 1858 г., когда стало возможным открытое обсуждение крестьянского вопроса.

Отношение «Современника» к  правительственным мероприятиям менялось по мере того, как прояснялась суть реформы. Начиная с 1857 г. Чернышевский регулярно освещал экономические и политические аспекты темы, доказывая необходимость освобождения крестьян с землей, без выкупа или с минимальным выкупом, сохранения общины, установления крестьянского местного самоуправления. Во «Внутреннем обозрении» за 1857 г. Чернышевский писал о распространении грамотности в народе, о семейных отношениях в деревне, о других вопросах, касающихся положения русского крестьянства. Очень резко он высказывался по поводу развернувшихся в журналистике споров о телесных наказаниях крестьян: «И о таких вещах надобно еще спорить! Говорите же о прогрессе! Если эти споры прогресс, то прогресс, достойный монгольских степей, а не Европейской России». Весьма скептически он отзывался о восторгах либералов по поводу прогресса, на путь которого Россия якобы вступила в царствование Александра II.

В 1858 г. Чернышевский поместил в журнале целый ряд статей экономического и политического характера. В статье «О новых условиях сельского быта» он доказывал, что результатом крепостнической системы являются отсталость сельского хозяйства, промышленности, торговли, транспорта, что «организация войска, администрация, судопроизводство, просвещение, финансовая система, чувство уважения к закону, народное трудолюбие и бережливость — все это сильнейшим образом страдает от крепостного права», что «с уничтожением этого основного зла нашей жизни каждое другое зло ее потеряет девять десятых своей силы».

Этой статьей «Современник»  начал обсуждение вопроса о крепостном нраве. В 4-м номере за 1858 г. редакция извещала, что будет постоянно помещать статьи на эту тему под общим заглавием «Отменение крепостного права». Руководители «Современника» предполагали добиться открытого общественного обсуждения крестьянского вопроса. В том же номере была опубликована ходившая по рукам «Записка об освобождении крестьян в России» К.Д.Кавелина, в которой содержалась критика крепостничества, предлагалось за выкуп освободить крестьян с землей и всем принадлежавшим им имуществом. Публикация «Записки» Кавелина вызвала неудовольствие Александра II, и Кавелин был отстранен от преподавания государственного права наследнику престола. Цензор, пропустивший статью, получил выговор, а редакция сочла нужным заглавие отдела «Отменение крепостного права» заменить более нейтральным «Устройство быта помещичьих крестьян».

В последней книжке «Современника» за 1858 г. Чернышевский поместил одну из важнейших своих статей по крестьянскому вопросу — «Критика философских предубеждений против общинного землевладения», в которой разоблачал характер будущей крестьянской реформы.

Более открыто позиции  по крестьянской реформе сотрудники «Современника» высказали в бесцензурной печати. К ним относятся прокламация Чернышевского «Барским крестьянам от их доброжелателей поклон», его статья «Письма без адреса», брошюра Серно-Соловьевича «Окончательное решение крестьянского вопроса». В прокламации «Барским крестьянам...» Чернышевский подчеркнул крепостнический характер проводимых преобразований, в результате которых крестьяне попадут «в такую кабалу, которая гораздо и гораздо хуже нонешней». Воззвание «Барским крестьянам...» заканчивалось призывом к свержению самодержавия. «Письма без адреса» готовились к публикации в «Современнике» в 1862 г., но не были пропущены цензурой и впервые вышли в свет в 1874 г. на страницах журнала П.Л.Лаврова «Вперед!» в эмиграции. В иносказательной форме, предназначенной для подцензурной печати, в них говорится о единственно возможном пути ликвидации крепостничества — о народной революции: «все общество начинает высказывать потребность одеться с ног до головы в новое; штопать оно не хочет».

В нелегальной печати ведущие  сотрудники «Современника» достаточно определенно высказались по поводу вышедшего царского Манифеста 19 февраля. В самом же журнале не было напечатано никаких материалов, непосредственно связанных с Манифестом и «Положениями». Лишь в 3-м и 4-м номерах были помещены официальные документы и упоминание о дне объявления Манифеста в Петербурге в фельетоне Панаева «Заметки Нового поэта». Демонстративное молчание «Современника» на фоне славословий либеральных изданий было особенно красноречивым. Читатель «Современника», воспитанный на языке иносказаний, понимал, что означает это молчание. Комментарии на знакомом читателю эзоповом языке последовали в мартовском номере за 1861 г. Объясняя причину молчания журнала, Елисеев писал во «Внутреннем обозрении»: «Вы, читатель, вероятно, ожидаете, что я поведу с вами речь о том, о чем трезвонят, поют, говорят теперь все журналы, журнальцы и газеты, т. е. о дарованной крестьянам свободе. Напрасно. Вы ошибаетесь в ваших ожиданиях. Мне даже обидно, что вы так обо мне думаете».

Чернышевский в политическом обозрении мартовского номера намекал читателю о своем отношении к объявленным реформам, вспоминая австрийские «организационные законы 26 февраля». Читателю было известно, что обращение к Австрии — для «Современника» возможность поговорить о делах в России. Поэтому Чернышевский, указав, что в Австрии готовятся реформы «для успокоения недовольства, которое высказывалось все громче и громче после военных неудач», делает вывод, что перечислять реформы бесполезно, «потому что ни одна из них не удалась».