Особенности возникновения и развития периодической печати в России

«Трутень» выступил публикацией письма от некоего Правдулюбова. В письме изложенные в «ВВ» правила подвергались критике. Здесь впервые открыто изложено мнение, противоположное точке зрения «ВВ». Автором письма вероятно был Новиков. Екатерина II  называет критику Правдулюбова ругательствами, оворит, что он желает истребить милосердие.

Новиков помещает второе письмо Правдулюбова. Он остроумно  прощает «ВВ», объясняя ее нападки недостаточно хорошим владением русским языком. Учитывая немецкое происхождение императрицы, намек был язвительным. Союзником «Трутня» в отстаивании права сатириков не обличать абстрактные пороки, а выводить перед читателем их конкретных носителей, выступил журнал «Адская почта» Эмина.

13.Основные  вопросы полемики «Всякой всячины»  Екатерины II с «Трутнем» Новикова. 

Полемика между "Всякой всячиной" и "Трутнем" велась по двум тесно связанным между  собой вопросам. В первом из них речь шла о предмете сатиры. Журнал Новикова утверждал, что сатира должна метить непосредственно в носителей зла. "ВВ", напротив, взяла за правило осуждать только пороки, а не их конкретных представителей.

Второй вопрос касался характера сатиры, т.е. той позиции, которую займет сатирик по отношению к носителям зла. Особую остроту придавало этому спору то обстоятельство, что объектом сатиры фактически были дворяне и весь бюрократический аппарат. Что касается крестьян, то они по своему зависимому и бесправному положению могли быть лишь объектом сочувствия и сострадания. Поэтому вопрос о характере сатиры подразумевал степень критического отношения к дворянству и бюрократии. Екатерина II не собиралась подвергать помещиков и чиновников суровому осуждению.

Повод для полемики дала сама «Всякая всячина». В майском листе, отвечая одному из корреспондентов, издатели журнала поставили вопрос о возможности исправления природы человека средствами сатиры. «Снисхождение и человеколюбие» — вот что объявлялось истинным проявлением «любви к ближнему». Действия же тех, кто стремится исправлять пороки, осмеивая и критикуя их носителей, рассматривались как проявление злобы и нетерпимости, несовместимых с законами любви. И в помещенном вслед за этим ответом письме Афиногена Перочинова (явно мистифицированном) предлагались правила, которыми следовало бы руководствоваться тем, кто желает критиковать людские недостатки: 1) Никогда не называть слабости пороком. 2) Хранить во всех случаях человеколюбие. 3) Не думать, чтоб людей совершенных найти можно было. 4) Просить Бога, чтоб дал нам дух кротости и снисхождения. Допустимость критики социальных пороков практически сводилась на нет. «ВВ» сочла нужным сопроводить письмо Перочинова постскриптумом: пятое правило -  чтоб впредь никому не рассуждать о том, что он не понимает; и шестое - чтоб никому не думать, что он один весь свет может исправить.

«Трутень» публикует  письмо некоего Правдулюбова (автор  скорее всего Новиков), где критиковалась Екатериненская точка зрения на сатиру.  Впервые было открыто изложено мнение, противоположное «ВВ». Называя критические замечания Правдулюбова «ругательствами», Екатерина  приписывала Правдолюбову желание «истребить милосердие» и «за все да про все кнутом сечь».

Новиков помещает второе письмо Правдулюбова, из которого можно сделать вывод, что высокое положение издателей «ВВ» не было для него секретом. Он остроумно прощает «ВВ», объясняя ее нападки на «Трутень» недостаточно хорошим владением русским языком. Учитывая немецкое происхождение императрицы, намек был язвительным. Но Новиков не ограничился замечаниями по поводу стиля автора материалов «Всякой всячины». В его рассуждениях он усмотрел черты «самовластья».

Оба журнала  по поводу возникшего между ними спора  обращаются к "публике". Выразителями общественного мнения стали другие сатирические журналы - "Адская почта" и "Смесь", которые встали на сторону "Трутня". Вдохновленный поддержкой, Новиков продолжает свои критические выступления. Он высмеивает увлечение русских помещиков иностранными модами, их непомерное чванство и высокомерие, раскрывает взяточничество и произвол "подьячих". Наибольшей остротой и смелостью отличались статьи, адресованные дворянам-крепостникам - Змеяну, Безрассуду и т.п. Но вершиной обличительной литературы в "Трутне" стали "копии с отписок", т.е. копии с переписки между барином и крестьянами.

Потерпев поражение  в полемике с "Трутнем", Екатерина  решила воспользоваться правом сильного. В следующем 1770 г. большая часть сатирических журналов была закрыта.

Альманахи декабристов 
 
В 1821 году последняя из ранних декабристских организаций - Союз Благоденствия - была распущена, и наиболее решительные ее члены приступили к организации Северного и Южного обществ, программы которых постепенно приобретали революционно-республиканские черты. Среди членов Северного общества были выдающиеся литераторы-декабристы К.Ф.Рылеев, А.А.Бестужев-Марлинский, В.К.Кюхельбекер. Именно в годы деятельности Северного общества они создали свои лучшие произведения, каждое из которых - и в этом особенность декабристской литературы и критики - было насыщено политическими мотивами, каждое из которых несло публицистический заряд большой взрывчатой силы. 
 
Период высшего подъема движения декабристов, связанный с деятельностью Северного общества (1823-1825), ознаменовался новыми чертами их журнально-публицистического творчества. Декабристов, продолжавших участвовать в «Сыне отечества» и «Соревнователе», давно уже не удовлетворяли значительно сузившиеся возможности использования этих журналов в пропагандистских целях. «Сын отечества» Греча в начале 20-х годов отошел от постановки политических проблем, и декабристы могли выступать там только с литературно-критическими материалами. Здесь была опубликована известная статья К.Ф.Рылеева «Несколько мыслей о поэзии». «Соревнователь» в 20-х годах, позиция которого оставалась просветительской, также не давал возможности  широко поставить легальную  пропаганду. 
 
«Недостаток благородного, честного журнала с каждым годом становится ощутительнее», - писал в это время К.Ф.Рылеев П.А.Вяземскому. Но в силу цензурных условий декабристы не имели возможности создать собственный журнал. Поэтому с 1823 года они приступили к изданию альманахов, для организации которых не надо было испрашивать разрешения цензуры (хотя каждая книжка контролировалась    обычным    порядком).                                                           
 
Альманахи А.А.Бестужева и К.Ф.Рылеева «Полярная звезда» и «Мнемозина» В.К.Кюхельбекера и В.Ф.Одоевского стали ведущими декабристскими легальными изданиями, которые в художественных и литературно-критических произведениях пропагандировали политические  идеи. В этих альманахах, особенно в «Полярной звезде», нашла наиболее полное воплощение литературно-публицистическая программа декабристов, которая была сформулирована еще в уставе Союза Благоденствия — «Зеленой книге». Наряду с участием во всех сферах общественной жизни члены Союза Благоденствия, как указывалось в «Зеленой книге», достигают своих целей «изданием повременных   сочинений..., сочинением  и  переводом    книг, касающихся особенно до обязанностей человека». Для литератора-декабриста «истинно изящное есть все то, что возбуждает в нас высокие и к добру увлекающие чувства». С другой стороны, «описание предмета или изложение чувства, не возбуждающего, но ослабляющего высокие помышления, как бы прелестно оно ни было, всегда недостойно дара поэзии». 
 
Свое понимание этой программы Н.И.Гнедич выразил так: «Перо пишет, что начертается на сердцах современников и потомства. Им писатель сражается с невежеством наглым, с пороком могучим, и сильных земли призывает из безмолвных гробов на суд потомства». И литературная программа Союза Благоденствия, и слова Гнедича свидетельствуют о неразрывном единстве, о взаимопроникновении художественного и публицистического начал в произведениях декабристов. В любом своем произведении декабристы были публицистами, поэтому-то Н.А.Бестужев видел основную особенность художественного творчества Рылеева в том, что он преследует политические цели: «...постоянная его идея была пробудить в душах своих соотечественников чувствования любви к отечеству, зажечь желание свободы». 
 
Имя Рылеева сделалось широко известным после опубликования им в 1820 г. на страницах «Невского зрителя» послания «К временщику». Поэт-декабрист, метивший во всесильного Аракчеева, всегда в своем творчестве был художником и публицистом:  
 
О, как на лире я потщусь того прославить, 
 
 Отечество мое кто от тебя избавит! 
Твои дела тебя  изобличат народу: 
 
 Познает он,  что ты стеснил его свободу, 
 
 Налогом тягостным довел  до  нищеты,  
 
Селения лишил их прежней  красоты...  
 
Тогда  вострепещи,  о временщик  надменный! 
 
 Народ тиранствами  ужасен  разъяренный! 
 
В том же 1820 году единство поэзии и публицистики продемонстрировал в своем программном стихотворении  «Поэты»  Кюхельбекер: 
 
В  руке суровой  Ювенала 
 
Злодеям грозный бич свистит  
 
И краску гонит с их ланит,  
 
И   власть  тиранов  задрожала. 
 
«Я не поэт, а гражданин», - сказал о себе Рылеев, и к этому могли присоединиться все литераторы-декабристы. Любое их произведение было проникнуто политическими идеями, художественное произведение становилось пропагандистским выступлением, орудием общественной борьбы. 
 
«Полярная звезда», лучший альманах декабристов, выходил в Петербурге по одной книжке в год в 1823-1825 гг. Идея издания была выдвинута на собрании декабристов, происходившем у Рылеева.  
 
Вокруг «Полярной звезды» сосредоточились не только декабристы-литераторы, но и все выдающиеся писатели 20-х годов. Кроме самих декабристов, в нем печатали свои произведения Пушкин, Грибоедов, Вяземский, Баратынский, Д.Давыдов, Дельвиг, Крылов, Жуковский и др. Бестужев и Рылеев так подбирали произведения для альманаха, чтобы читатель получил книжку не только лучших произведений литературного года, но и почерпнул бы в них передовые идеи времени. Каждое стихотворение или очерк, повесть или статья так или иначе помогали воспитанию читателя в декабристском духе, и в этом заключается значение «Полярной звезды». Декабристы считали альманах своим органом и всячески способствовали его распространению. Тираж его был огромным для того времени - он достигал полутора тысяч. 
 
 «Полярная звезда» отличалась строгостью отбора материала. Каждое произведение так или иначе «работало» на декабристов, даже если оно принадлежало перу писателей недекабристского круга. Издатели альманаха выработали строгие принципы составления книжек. Роль передовой отводилась литературно-критическим обзорам А.А.Бестужева.  
 
Основа обозрений Бестужева - краткие, но выразительные характеристики этапов истории русской литературы, общественно-политических условий ее развития, оценки творчества писателей и их важнейших произведений. Буквально в нескольких словах Бестужев умел показать отличительные особенности творчества писателя.  
 
Рассматривая литературные явления с декабристских позиций, Бестужев неизменно пропагандирует творчество тех литераторов, произведения которых созвучны декабристским идеям. 
 
«Гром отдаленных сражений одушевляет слог авторов, - писал о характере современной литературы А.А.Бестужев, - и пробуждает праздное внимание читателей… и под политической печатью словесность кружится в обществе». Уделяя огромное внимание произведениям на исторические темы, переносясь в эпохи борьбы за свободу, декабристы заявляли, что цель этих исторических произведений «обнаруживается в приноровлении, которое может сделать сам читатель». 
 
Определяя направленность творчества Рылеева, А.А.Бестужев писал, что его цель - «возбуждать доблести сограждан подвигами предков». 
 
Особенно явственно «политической печатью» отмечены речи и монологи героев, которые были характерны для декабристской литературы и несли главный  публицистический заряд. 
 
Такие речи-монологи были почти всегда важнейшей составной частью рылеевских дум. Вот монолог Рогнеды из одноименной думы, напечатанной в «Полярной звезде»: 
 
Впервые днесь  ропщу...  Увы! 
 
Почто  губителя   отчизны 
 
Сразить не допустили вы 
 
И  совершить  достойной  тризны! 
 
С какою б жадностию я 
 
На  брызжущую  кровь  глядела,  
 
С  каким  восторгом   бы  тебя,  
 
Тиран,  угасшего  узрела. 
 
Обширную речь героя вводит А.А.Бестужев-Марлинский в свою повесть «Роман и Ольга», повествующую о борьбе вольного Новгорода за свою независимость от московского князя: 
 
«Вольные местичи вольного Новагорода!.. Вам предлагают купить мир - временною уступкою прав своих и вечным стыдом родины. Граждане! разве не испытали вы, что уступки становятся чужим правом? разве серебряным лезвием отразили предки булат Андрея Боголюбского? - Наш колокол не дает спать в Кремле Василию: заснем ли мы под грозою?., или нет в Новегороде сердец новогородских, или не стало мечей, или мы разучились владеть ими?» 
 
О каких бы событиях истории ни шла речь в произведениях декабристов, под прозрачной маской историзма читатель угадывал, что это - обращение к сегодняшнему дню, что устами исторических героев говорят с читателем декабристы, проповедуя свои идеи. Призыв к восстанию, к решительной борьбе с угнетением и несправедливостью - вот пафос творчества декабристов-литераторов и публицистов. 
 
К «Полярной звезде» в 1824 году присоединилась «Мнемозина» В.К.Кюхельбекера и В.Ф.Одоевского. Этот альманах издавался в Москве четыре раза в год объемистыми книжками большого формата. Уже внешний вид альманаха и его периодичность говорили о журнальном характере «Мнемозины».  
 
Здесь печатались произведения А.С.Грибоедова, А.С.Пушкина, Д.В.Давыдова, П.А.Вяземского.  Грибоедов опубликовал в «Мнемозине» своего «Давида», в котором воспевается победа  над Голиафом - победа свободы. Борьбе двух братьев - республиканца и тирана - посвящен отрывок из трагедии Кюхельбекера «Аргивяне». Кюхельбекер в «Мнемозине» активно поддержал критику дворянского общества, раздавшуюся со страниц «Полярной звезды».  Дополняя характеристики, данные Бестужевым, Кюхельбекер в своем фельетоне «Земля безглавцев» создал сатирическую картину дворянского общества. Характеризуя жителей фантастической страны Акефалии (Земли безглавцев), Кюхельбекер показывает, что «нормальное» воспитание там состоит в отпиливании головы и вытравливании сердца. Но люди, над которыми проделали эти «воспитательные операции», вовсе не теряют светских качеств. При таком воспитании сохраняется остроумие и красноречие, «быстрота и легкость в разговорах», - а что еще надо для светской беседы, в которой «они все твердят одно и то же». Важен для этого общества и еще один результат такого воспитания: «Избавившись от голов и сердец, акефалийцы получают ненасытную страсть к палочным ударам, которые составляют их текущую монету». Таков дворянин - акефалиец, безголовое остроумие которого сочетается с приверженностью к палочному правлению. Саркастический смех над светским обществом завершается в фельетоне резким обличением: «Безглавцы омерзели мне по своему нелепому притворству: они беспрестанно твердят о головах, которых не имеют, о доброте своих сердец, которыми гнушаются. Получающие самые жестокие побои, ищущие их везде, где только могут, утверждают, что их ненавидят». 
 
Декабристы создали литературу высокого гражданского пафоса, в которой постоянно звучала проповедь подвига во имя освобождения отечества от рабства и угнетения. Их творчество было публицистично,   тенденциозно   в лучшем   смысле   слова. 
Заключение 
 
Публицистическая деятельность декабристов оборвалась выстрелами на Сенатской площади. Реакция торжествовала: «Первые два выстрела рассеяли безумцев с «Полярною звездою», Бестужевым, Рылеевым и достойными их клевретами», - писал Н.М.Карамзин. 
 
Мечта декабристов не сбылась, но я считаю, что их деятельность составляет важный период истории русской передовой публицистики. Продолжая традиции журналистов — просветителей XVIII века, наследуя публицистическую направленность произведений Радищева, декабристы внесли свой заметный вклад в сокровищницу публицистического мастерства. Прав был Кюхельбекер, утверждая, что декабристы научились «облекать полемику в остроумную одежду разговоров». На мой взгляд, работы, с которыми я познакомилась, - это достойный пример для подражания многим современным публицистам. Мне, как будущему журналисту, есть чему поучиться, ведь публицистика декабристов – это классика. 

Собеседник  любителей российского слова

Особое место  среди периодических изданий  последней четверти XVIII в. занимал журнал «Собеседник любителей российского слова, содержащий разные сочинения в прозе и стихах некоторых российских писателей». Этот журнал являлся печатным органом созданной в 1783 г. Российской Академии, которую возглавила княгиня Е.Р. Дашкова, руководившая одновременно и Академией наук. Дашкова стала и официальным редактором «Собеседника...», пользуясь при этом постоянной поддержкой Екатерины II, активно участвовавшей в выпуске номеров журнала и поставлявшей туда свои материалы.

С внешней стороны  конечной целью задуманного издания  было всемерно способствовать выполнению главной задачи Российской Академии — созданию Академического словаря русского языка. Об этом можно судить исходя из письма издателей, опубликованного в конце I части журнала, где читателям предлагалось присылать свою критику «на какое-либо сочинение, находящееся в сем собрании», прямо в журнал с обещанием ее обязательно напечатать. По мнению издателей, такое сотрудничество читателей с журналом должно было способствовать тому, «чтоб Российское слово вычищалось, процветало и сколь возможно служило к удовольствию и пользе всей публики...» Но за стилистическим аспектом интересов издателей скрывалась и другая цель: держать под контролем мнения читателей журнала, поскольку в нем публиковались, хотя и анонимно, материалы, принадлежавшие императрице. Это придавало «Собеседнику...» характер официального издания.

Журнал выходил  в Петербурге с июня 1783 по сентябрь 1784 г. очень регулярно. Всего было выпущено 16 частей при тираже около 1800 экземпляров ежемесячно. Для Екатерины II журнал был важен, поскольку с его помощью она вновь попыталась установить контакт с общественным мнением, как это было в 1769 г., когда она издавала «Всякую всячину». Теперь она прибегла к публицистике и истории. Практически в каждой части журнала печатались ее сочинения. Активно участвовала в журнале и княгиня Е.Р. Дашкова. Ее правой рукой в редактировании материалов и в налаживании контактов с потенциальными участниками издания был О.Козодавлев, также помещавший на страницах «Собеседника...» свои стихотворения. Почти все крупнейшие авторы тех лет были представлены в журнале: Г.Р. Державин (его одой «Фелица» открывалась I часть издания), Д.И. Фонвизин, Я.Б. Княжнин, В.В. Капнист, И.Ф. Богданович, М.М. Херасков, М.Н. Муравьев, Ю. Нелединский-Мелецкий, И.И. Дмитриев, Ф. Козельский, Е.И. Костров и др. Кроме того, в полемике, развернувшейся на страницах «Собеседника...», приняли участие историк граф С.П. Румянцев, П.С. Батурин и еще многие авторы, имена которых до сих пор не установлены.

Помимо «Фелицы» Г.Р. Державин поместил на страницах «Собеседника...» свое знаменитое послание С.В. Перфильеву «На смерть князя А.И. Мещерского», «Стихи на рождение в Севере порфирородного отрока», «Благодарность Фелице», «Оду Великому Боярину и Воеводе Решемыслу», оду «Бог» и другие стихотворения. В V части журнала была перепечатана в измененном виде нашумевшая «Сатира» В.В. Капниста, а в XI части издатели поместили «Стихи, сочиненные по дороге в Петергоф» покойного М.В. Ломоносова (1751). Вообще стихотворный состав материалов, опубликованных в «Собеседнике...», был представлен очень разнообразно, как в жанровом отношении, так и по подбору имен поэтов, поставлявших свои сочинения на суд читателей.

Примечательной  особенностью содержания «Собеседника...»  было то, что в нем не было опубликовано ни одного иностранного сочинения, ни одного перевода. Это было принципиальной установкой издателей, о чем было прямо заявлено, исходя из главных целей издания.

Самое большое  место в журнале занимали сочинения  Екатерины II. Почти в каждом номере она помещала свои нравоучительные, полусатирические заметки «Были и небылицы», плоды каждодневных наблюдений, исполненные скрытых намеков и неясных подшучиваний. Все это напоминало повествовательную манеру английского писателя Л. Стерна, произведением которого «Жизнь и мнения Тристрама Шенди» императрица как раз увлекалась. Но это не была безобидная болтовня. За пересудами о светских сплетнях и старческим ворчанием по поводу непостоянства и умничанья придворных скрывалась вполне определенная тенденция — показать, что ее не устраивало в поведении ближайшего окружения, в чем она видела угрозу для общественного порядка и стабильности в государстве.

Политически тенденциозными были и ее «Записки касательно российской истории», также печатавшиеся в каждом номере журнала. Для занятия этим трудом Екатерина II привлекла целый штат сотрудников. Решение заняться историей императрица приняла после того, как она ознакомилась с вышедшими во Франции в начале 1780-х годов капитальными трудами по истории России, принадлежавшими Н. Левеку и П.-Щ. Леклерку. Книги изобиловали серьезными ошибками и явной предвзятостью по отношению к русской истории. Однако за полемикой с французскими историками скрывалась и определенная политическая подоплека труда. Историческая концепция, заключенная в «Записках...» Екатерины II, призвана была подтверждать идею благодетельности для России самодержавной формы государственной власти, исконность ее на Руси. Под этим углом зрения трактовались нравы и образ мышления далеких предков россиян, а отношения правителей и народа изображались в идеальном, приукрашенном виде.

Заметно было участие  в журнале Д.И. Фонвизина, который опубликовал в «Собеседнике...» ряд своих сатирических произведений, в частности, «Повествование мнимого глухого и немого» и великолепное по стилистической выдержанности «Поучение, говоренное в Духов день иереем Василием в селе П***». В нескольких номерах журнала, начиная с первого, Фонвизин печатает оригинальный по замыслу «Опыт российского сословника». Принцип толкового словаря в нем сочетается с искусно замаскированной сатирой. Внешне Фонвизин ориентировался на традиции французских толковых словарей, но именно внутренний смысл, остро обличительный подтекст предлагаемых толкований придавал этому произведению особую, чисто фонвизинскую неподражаемость. Вот как, например, иллюстрирует сатирик определения значений слов синонимического ряда запамятовать, забыть, предать забвению: «можно запамятовать имя судьи, который грабит, но трудно забыть, что он грабитель, и само правосудие обязано преступление не предавать забвению».

Но особенно острыми были материалы, принадлежащие Фонвизину и помещенные в III части «Собеседника...», где они были напечатаны под названием «Несколько вопросов, могущих возбудить в умных и честных людях особливое внимание». Вопросы были посланы в журнал анонимно. Обращенные к правительству, а в ряде случаев непосредственно к императрице, вопросы затрагивали коренные проблемы положения русского дворянства, отношения его к государственной службе, проблему соотносительности ценностей европейской культуры с отечественными традициями. Екатерине II пришлось лично отвечать на все эти вопросы. В некоторых случаях она уходила от ответов по существу, отделываясь отговорками. Иногда ее ответы содержали в себе угрозу в адрес слишком смелого автора. Так, в ответ на вопрос: «Отчего в прежние времена шуты, шпыни и балагуры чинов не имели, а ныне имеют и весьма большие?» — императрица ответила уклончиво: «Предки наши не все грамоте умели». Но тут же реплика сопровождалась угрожающим примечанием: «N.B. Сей вопрос родился от свободоязычия, которого предки наши не имели; буде же бы имели, то начли бы на нынешнего одного десять прежде бывших». Фонвизину стало известно о раздражении Екатерины II, и в одном из следующих номеров журнала он помещает письмо «К г. сочинителю "Былей и небылиц" от сочинителя вопросов», где попытался объяснить свою позицию. Императрица, однако, не простила писателю его дерзости, наложив полуофициальный запрет на публикацию его сочинений.

В VIII части «Собеседника...» были опубликованы заключительные разделы «Былей и небылиц», в X части — окончание «Опыта российского сословника», завершавшегося толкованием слов «Мир», «Тишина», «Покой». Начиная с XI части основное содержание журнала будет занимать публикация «Записок касательно российской истории» и утопических нравоописательных зарисовок В. Левшина «Новейшее путешествие».

Почта духов

Первым журналом, который начал единолично издавать Крылов, был «Почта духов. Ежемесячное издание, или Ученая, нравственная и критическая переписка арабского философа Маликульмулька с водяными, воздушными и подземными духами».

Это был чисто  литературный журнал, выходивший в  Петербурге с января по август 1789 г. и печатавшийся в типографии И.Г. Рахманинова. Хотя журнал выходил ежемесячно отдельными книжками, в композиционном отношении это было многоплановое, связанное единым фантастическим сюжетом произведение. Следуя традициям сатирической журналистики 1769 г. (в частности, журналу Ф.А. Эмина «Адская почта»), издание Крылова более тяготело к романной форме беллетристического повествования. Материалом журнала служит «переписка» волшебника Маликульмулька со своими фантастическими корреспондентами, выполняющими строго определенные функции. В письмах подземных духов, гномов Зора, Буристона, Вестодава едко и остроумно осмеиваются царящие на Земле разврат и коррупция, захватившие, подобно заразе, и размеренную жизнь подземного царства. Плутон посылает гнома Буристона на Землю с поручением найти там честных и беспристрастных судей для подземного царства. Но, столкнувшись с судебными порядками на Земле, гном отчаивается выполнить поручение Плутона. Параллельно благодаря письмам гнома Зора мы знакомимся с петиметром Припрыжкиным, женящимся на престарелой кокетке, присутствуем на обеде богача Плутореза, узнаем о француженке, хозяйке модной лавки, приютившей своего брата, во Франции бежавшего из Бастилии, но здесь намеревающегося стать воспитателем российского юношества.