История русской общественной мысли второй четверти XIX века

175. Франк С.Л. Философские  предпосылки деспотизма // Вопросы  философии. 1992. № 3.

176. Фуко М. Слова и  вещи. Археология гуманитарных наук. М., 1977.

177. Фрейденберг О.М. Утопия// Вопросы философии. 1990. № 5.

178. ХобсбаумЭ. Век революции. Европа 1789-1848. Ростов-на-Дону, 1999.

179. Холодный В.И. А.С.  Хомяков дилетант и провидец  постхристианского «завета» // Вопросы  философии. 2001. № 8.

180. Хорос В. Русская идея на историческом перекрестке // Свободная мысль. 1992. № 6.

181. Хоружий С. С. Философский процесс в России как встреча философии и православия // Вопросы философии. 1991. № 5.

182. Хоружий С. Хомяков и принцип соборности // Здесь и теперь. М., 1992. № 2.

183. Цимбаев Н.И. Славянофильство. М., 1986.

184. Чадов М.Д. Славянофилы и народное представительство (Политические учения в прошлом и настоящем). Харьков, 1906.

185. Чаликова В. Настоящее и будущее сквозь призму утопии / Современные буржуазные теории общественного развития. М., 1984.

186. Чаликова В.А. Утопия и свобода. Эссе разных лет. М., 1994.

187. Чернышевский Н.Г. Очерки  гоголевского периода русской  литературы. М., 1953.

188. Черткова Е.Л. Метаморфозы  утопического сознания (от утопии  к утопизму) // Вопросы философии. 2001. № 7.

189. Чесноков Д.И. Общественно-политические  и философские взгляды А.И.  Герцена. М., 1952.

190. Чуковский К.И. Панаева  и ее воспоминания / Панаева А.Я. (Головачева). Воспоминания. М., 1986.

191. Шацкий Е. Утопия и традиция. М., 1990.202

192. Ш<аховской> Н.В. Н.П. Гиляров-Платонов и А.С. Хомяков // Русское обозрение. 1895. №11.

193. Шаховской Н.В. Н.П.  Гиляров-Платонов и К.С. Аксаков  // Русское обозрение. 1895. №12.

194. Щукин В.Г. На заре  русского западничества // Вопросы  философии. 1994. № 7/8.

195. Янковский Ю.З. Из  истории русской общественно-литературной  мысли 40-50-х гг. XIX столетия. Киев, 1972.

196. Янковский Ю.З. Патриархально-дворянская  утопия. М., 1981.

197. Янов А. Загадка Фаддея Булгарина // Вопросы литературы. 1991. № 5.

198. Янов А. Загадка славянофильской  критики // Вопросы литературы. 1969. № 5.

199. Янов A.JI. Россия против  России. Очерки истории русского  национализма. 1825-1921. Новосибирск, 1999.

200. Berlin I. Russian Thought and the Slavophile Controversy // The Slavonic and East European Review. 1981. Vol. 59. № 4.

201. Christoff P. An introduction to nineteenth-century Russian Slavophilism: a study in ideas. Vol. 1. A.S.Khomiakov. Mouton, 1970; Vol. 2. K. S. Aksakov. 1982.

202. Huntington S. P. Conservatism as an Ideology // The American Political Science Review. 1957. Vol. LI.

203. Preece R, The Anglo-Saxon Conservative Tradition // Canadian Journal of Political Science/ 1980, march. Vol. 13. № 1.

204. Riasanovsky N. Nicholas I and Official Nationality in Russia. 1825-1855. Berkeley and Los Angeles, 1959.

205. Riasanovsky N. Russia and the West in the Teaching of the Slavophiles. Gloucester, mass, 1965.

 

 

Научная библиотека диссертаций  и авторефератов disserCat http://www.dissercat.com/content/ideya-osobogo-puti-v-russkoi-obshchestvennoi-mysli-vtoroi-chetverti-xix-veka#ixzz2iMNTXFBN

 

1.2 Дискуссии о самобытности  российской цивилизации

 

 

«Русская идея» — понятие, с помощью которого можно объединить целую группу тем и проблем, идейных  течений и направлений, дискуссий, которые в немалой степени  определяли картину исторического  развития России. Сегодня мы могли  бы сказать о себе и нашем времени  то, что писал поэт и философ  России В.Иванов в статье «О русской идее», опубликованной в 1909 г. в журнале «Золотое руно»: «Наблюдая последние настроения нашей умственной жизни, нельзя не заметить, что вновь ожили и вошли в наш мыслительный обиход некоторые старые слова-лозунги, а следовательно, и вновь предстали общественному сознанию связанные с этими словами-лозунгами старые проблемы». О каких же проблемах говорили и идет речь сегодня, когда употребляется объединяющее их понятие «русская идея»? Суммируя дискуссии, можно условно выделить следующие основные группы проблем и линий спора:

 

Любовь к России, к Родине — характер русского, точнее, российского  патриотизма. Патриотизм как пробуждение  национального самосознания, его  исторические фазы и роль в «национальной  идентификации» россиян.

 

Историческая миссия России и ее народа. Утверждение о русском  народе-мессии, возрождение идеи о  России как «третьем Риме».

 

Исторический путь России, его своеобразие и пересечение  с путями других народов, стран, регионов: а) Россия и Запад, б) Россия и Восток, в) Россия как Евразия.

 

Русская душа, или специфика  национального характера русского народа.

 

Своеобразие российской национальной культуры и философии.

 

Российская государственность. Специфика решения проблем свободы, права, демократии, реформ и революции  в России.

 

В дискуссиях XIX века, в ответах  на очерченную совокупность сложнейших философско-исторических, политических, социологических, социально-психологических, культурологических, историко-философских, этических и эстетических проблем  сформировались три основных подхода  к «русской идее».

 

Сторонники первого подхода  не просто ратовали за своеобразие  «русского пути», но резко противопоставляли  его траекториям исторического  движения других народов. Предпочтительным историческим состоянием для России они считали изоляционизм. Вместе с тем именно они были склонны  говорить не просто о миссии русского народа, сопоставимой с миссиями других народов: они считали его народом-мессией, народом-богоносцем — исходя из того, что православие объявлялось  единственно истинным христианством.

 

Сторонники второго подхода, ни в коей мере не отрицая специфической  миссии России и россиян в истории, специфики и даже уникальности «русского  пути», «русской души» и культуры России, считали русский путь неотделимым  от исторического развития, пути других народов, от развития цивилизации, от опыта  всего человечества.

 

Сторонники третьего подхода, считая первый подход скорее воскрешением славянофильства, а второй — западничества XIX в., призывали подняться над  этими ушедшими в прошлое идейными крайностями, учесть уже приобретенный  исторический опыт, а также характер новой эпохи, принесшей с собой  и новые линии дифференциации, и еще более мощные объединяющие, интеграционные тенденции.

 

Этот спор возобновился, когда  на рубеже XIX-XX вв. некоторых интеллектуалов России — а они-то ведь и спорили  о русской идее — испугал стремительный  рост российского капитализма, приведший  к пересмотру укоренившихся идей, традиций, всего уклада медленно развивавшейся  «патриархальной» России. Об этих умонастроениях хорошо написал Ф.Степун, видный российский мыслитель, публицист, историк культуры: «На рубеже двух столетий Россию, как отмечает Вячеслав Иванов, охватила страшная тревога. ...Все эти тревоги оказались отнюдь не беспредметны». Под этим Степун имел в виду возможное «наступление» Азии на Европу. Но тогда, на рубеже веков, тревоги российской интеллектуальной элиты были вызваны не только и даже не столько опасностями, исходившими от воинственно настроенных «желтых детей». «Небеспредметные тревоги» продолжали нарастать, когда глубокие умы анализировали ту ситуацию в Европе, которая привела к первой мировой войне, а потом и к революциям в России и других европейских странах.

 

В статье «Душа России»  Н.А. Бердяев писал: «Мировая война  остро ставит вопрос о русском  национальном самосознании. Русская  национальная мысль чувствует потребность  и долг разгадать загадку России, понять идею России, определить ее задачу и место в мире. Все чувствуют  в нынешний мировой день, что Россия стоит перед великими мировыми задачами. Но это глубокое чувство сопровождается сознанием неопределенности, почти  неопределимости этих задач. С давних времен было предчувствие, что Россия — особенная страна, не похожая  ни на какую страну мира. Русская  национальная мысль питалась чувством богоизбранности и богоносности России. Идет это от старой идеи Москвы как третьего Рима, через славянофильство — к Достоевскому, Соловьеву и к современным неославянофилам. К идеям этого порядка налипло много фальши и лжи, но отразилось в них и что-то подлинно народное, подлинно русское».

 

Особый интерес и всплеск  научных исследований по данной тематике в нашей стране относится к 90-м  годам XX столетия, что связано, прежде всего, со сменой парадигмы общественного  развития, произошедшей вслед за социально-политическими  событиями начала 90-х годов. Но было бы неверно утверждать, что до этого  времени данная тема полностью игнорировалась. Представления о России как многонациональном  и поликонфессиональном цивилизационном образовании способствовали тому, что в рамках современной концепции евразийства разработаны модели, рассчитанные на создание социокультурного и государственного единства европейской и азиатской части России.

 

Каково же место России в мировом сообществе цивилизаций? К какому типу цивилизаций ее можно  отнести? В какой мере самобытна  цивилизация России? В переломный период, который переживает общество, споры по этим вопросам как никогда  горячи. Ответы на эти вопросы давались историками, публицистами, общественными  деятелями с высоты своего времени, с учетом всего предшествующего  развития России, а также в соответствии со своими идейно-политическими установками. В историографии и публицистике середины XIX– начала XX вв. полярное решение этих вопросов нашло свое отражение в позиции западников и славянофилов. Рассмотрим основные направления этой дискуссии.

 

Западники или «европеисты» предложили рассматривать Россию как  составную часть Европы и, следовательно, в качестве неотъемлемого составного элемента западной цивилизации. В пользу такой точки зрения говорят многие характеристики Российской истории. Абсолютное большинство населения России исповедует христианство и, таким образом, привержено тем ценностям и социально-психологическим установкам, которые лежат в основе западной цивилизации. Реформаторская деятельность многих государственных деятелей князя Владимира, Петра I, Екатерины II, Александра II направлена на включение России в западную цивилизацию. Таким образом, европеисты идеализировали Запад, видели дорогу России к ее совершенству в подражании, в дорастании до Запада.

 

Другим важнейшим направлением, отстаивающим идею самобытности России, является евразийство. Годом рождения евразийства принято считать 1921-й, когда четверо молодых русских интеллигентов: Н.С. Трубецкой, П.Н. Савицкий, П.П. Сувчинский и Г.В. Флоровский – выпустили в Софии коллективный труд под названием «Исход к Востоку». В 20–30-е гг. евразийство стало заметным интеллектуальным явлением и привлекло много сторонников из числа русских эмигрантов в Европе. Евразийцы, в отличие от славянофилов, настаивали на исключительности России и русского этноса. Эта исключительность, по их мнению, определялась синтетическим характером русского этноса. Россия представляет собой особый тип цивилизации, который отличается как от Запада, так и Востока. Этот особый тип цивилизации они назвали евразийским. В их концепции отчетливо выражена мысль, что Россия представляет собой особый природно-культурный мир, определяемый, прежде всего, своеобразием географического положения. Он соединен в единое целое природно-ландшафтными особенностями территории, а также этнокультурными особенностями народов, издавна населяющих эту территорию. Россия ни в каком смысле не является ни только Европой, ни только Азией. Россия есть Евразия.

 

Одной из коренных идей евразийского учения является идея о «сокровенном сродстве душ» народов, населяющих Евразийский  материк, то есть Россию. Из этой идеи прямо  следовал вывод, что все российские народы обречены самой судьбой навеки жить вместе в рамках единого государства. Заслуга этой концепции и в  том, что в ее рамках азиатские  элементы российской культуры и Азии в целом решительным образом  перестают рассматриваться в  качестве того, что выступает синонимом  отсталости и варварства. Отождествление прогресса и цивилизованности с  Европой (Западом), а отсталости и  варварства – с Азией было свойственно  большинству направлений русской  дореволюционной мысли.

 

При всех достоинствах евразийской  концепции следует отметить, что  вызывает большие сомнения само определение  России как Евразии. Термин «Евразия», с присущей ему двусмысленной  «гибридностью», способен не только прояснить, но и затемнить суть российской цивилизации. Европейские и азиатские начала, конечно, присутствуют в составе российской цивилизации. Но вся суть в том, что европейское и азиатское внутри России далеко не то же самое, что вне ее. Внутри России они приобретают иной вид, специфическую российскую окраску. Важно не только то, что Россия является частью Европы и Азии, но и то, что она не является ни Европой, ни Азией, взятыми в их чистом виде. Россия есть нечто третье.

 

Цивилизационная парадигма  развития этого сложного огромного  сообщества на разных этапах истории  менялась. Россия геополитически расположена  между двумя мощными центрами цивилизационного влияния – Востоком и Западом, включает в свой состав народы, развивающиеся как по западному, так и по восточному варианту. Это  неизбежно сказывалось при выборе путей развития. При крутых поворотах  исторические вихри «сдвигали» страну то ближе к Западу, то ближе к  Востоку. Россия представляла собой  как бы «дрейфующее общество»  на перекрестке цивилизационных  магнитных полей. В связи с  этим для нашей страны, как никакой  другой, на протяжении всей истории  крайне остро стояла проблема выбора альтернатив.

 

Наиболее крупным течением в исторической и общественной мысли  России является идейно-теоретическое  течение, отстаивающее идею самобытности России. Сторонниками этой идеи являются славянофилы, евразийцы и многие другие представители так называемой «патриотической идеологии». Славянофилы  идею самобытности российской истории  связывали с исключительно своеобразным путем развития России, и, следовательно, с исключительным своеобразием русской  культуры. Исходный тезис славянофилов состоит в утверждении решающей роли православия для становления  и развития русской цивилизации. Воспитание ею в народе глубокой религиозности, духа любви и сострадания (вместо царящих на Западе культа собственности  и наживы), освещение союза самодержавного монарха со своими подданными создавало  гарантию славного будущего нашего отечества. Русской цивилизации присуща  высокая духовность, базирующаяся на аскетическом мировоззрении и коллективистское, общинное устройство социальной жизни. В борьбе против интеллектуальной и  духовной экспансии Запада славянофилы  искали естественных союзников в  других славянских народах (в первую очередь исповедующих православие), что питало их идеи объединения всех славян, создания конфедерации славянских государств.