История русской общественной мысли второй четверти XIX века

И славянофилы, и западники  признавали отличие России от Запада, но славянофилы в отличие от западников не считали Запад высшим достижением  мировой истории. Но проблема состояла не в том, был или не был Запад  идеалом, а в том, как, насколько, в каком направлении он воздействовал  на Россию. Простое признание России ветвью Запада западниками было также  неверно, как и огульно критическое  отношение славянофилов к достижениям  Запада, что неизменно приводило  их к проигрышу с западниками. Если западники могли назвать  имена, изобретения, указать на книги, то славянофилы в качестве аргумента  выдвигали утверждение о превосходстве  российской специфичности: религиозной  духовности, народности и соборности, но не всегда могли убедительно указать  на конкретные проявления этих свойств.

Однако была и точка  соприкосновения обоих идейных  лагерей. Так, для западников Россия была «лишь на круг ниже Европы в  движении по той же эволюционной лестнице». Славянофилы же соглашались с  тем, что «Россия является тем, чем  Европа раньше была».

Образ жизни и мыслей в  России никогда не был и в обозримом  будущем не будет ни чисто европейским, ни чисто азиатским, ни простой суммой двух начал. Психологическая структура  россиянина, независимо от его этнической и иной принадлежности, никогда полностью  не совпадет с психологической структурой европейца или представителя какого-либо из азиатских регионов, например, Ближнего Востока, Китая, Индии или Японии. Политическая и экономическая система России никогда не была и не будет целиком идентична ни одной из политических и экономических систем Европы или Азии. А что говорить о природно-географических и климатических условиях, об очертании территории, местоположении и многом другом, что присуще России и не присуще в данном сочетании никакой другой стране.

Не подвергают сомнению понимание  России как самостоятельной цивилизации  зарубежные авторы независимо от своего отношения к России – положительного или отрицательного. Ей отводят роль значительного и самостоятельного фактора мировой жизни. Известный  исследователь М. Лернер подчеркивает основные заслуги Шпенглера и Тойнби. Он пишет: «… они упорно отстаивали тезис о том, что великие цивилизации мировой истории – Западная Европа, Россия, исламский регион, Индия, Китай или Америка… – каждая из них имеет свою личную судьбу, свою собственную жизнь и смерть, у каждой есть свое сердце, своя воля и свой характер».

И многие современные отечественные  исследователи также считают  Россию самостоятельной цивилизацией. Например, А.С.Панарин отмечает: «Россия – не этническое «государство русских», а особая цивилизация, обладающая своими суперэтническим потенциалом и соответствующим набором геополитических идей».

Другой известный российский ученый Ю.В. Яковец относит Россию с Украиной и Белоруссией к самостоятельной локальной цивилизации со своей самобытной исторической судьбой, экономическим и культурным пространством, менталитетом. По месту проживания основной части населения, историческим корням, православно-христианской религии, культуре эта локальная цивилизация принадлежит к Европе, ближе к западническому типу.

Иной точки зрения придерживается Л.И. Семенникова, которая полагает, что Россия не является самостоятельной цивилизацией и не относится ни к одному из типов цивилизаций в чистом виде. Один из ее аргументов состоит в том, что «множество народов с разной цивилизационной ориентацией, входящих в состав государства… превращало Россию в неоднородное, сегментарное общество». Народы России «исповедуют ценности, которые не способны к сращиванию, синтезу, интеграции… Татаро-мусульманские, монголо-ламаистские, православные, католические, протестантские, языческие и другие ценности нельзя свести воедино… Россия не имеет социокультурного единства, целостности».

Однако подобные аргументы  не выдерживают критики со стороны  современной теории цивилизаций, согласно которой локальная цивилизация  в большинстве случаев не является «монолитом»: в ее состав входят народы и индивиды с различными ценностными  ориентациями, возникшими на основе множества  религиозных направлений. Этот тезис  особенно ярко подтверждается на примере  цивилизаций современности. Ни одна из современных цивилизаций не является моноконфессионной и моноэтнической.

Простое перенесение на русскую  почву западного или восточного опыта с надеждой воспроизвести  его максимально точно мало кому представлялось реальным. Трудно, если вообще возможно было оспаривать и  прямо противоположный, на первый взгляд, но столь же верный тезис — о  том, что Россия не может не взаимодействовать  с другими странами, не быть включенной в совокупное развитие европейских  и азиатских стран, в мировую  цивилизацию. Таковое взаимодействие России, населяющих ее народов —  и с Европой, и с Азией, и  с Америкой, и с народами других континентов — издревле имело  место и никак не могло, в силу коренных законов человеческой истории, в какой-либо момент исчезнуть. Против такого рода исторических фактов никто  из русских мыслителей и не возражал. Спор состоял, как правило, в другом и касался целого ряда трудных  и чрезвычайно важных философско-исторических, социально-психологических, политических, философско-правовых, культурологических и общеметафизических проблем.

А они, в свою очередь, объединялись в следующий основной вопрос:

Что плодотворнее для России — попытки изоляционизма или  активного взаимодействия с Западом, с Европой?

Плодотворными ли для истории  России были те этапы, когда она, не переставая (в силу ранее очерченных законов) идти по своему уникальному  пути, обращала свои взоры на Запад  и пыталась, учась у более цивилизованных западных стран, что-то заимствовать из их опыта?

Или более благоприятными, отвечающими судьбе и чаяниям  народа оказались как раз те эпохи, когда Россия (в силу внешних причин или следуя специально разработанной  политике) была (относительно) изолирована  от западного опыта и активного  взаимодействия с Западом?

Легко видеть, что по сравнению  со спором славянофилов и западников в постановку проблемы вносилось  мало нового — это было, скорее, продолжение  и развитие на новом уровне старой дискуссии. Сегодня, строя новую  Россию, жизненно важно не потерять уважения, любви к Отечеству, которое  имеет тысячелетнюю историю. За 500 лет  деятельных контактов России с Западом  проявили себя схемы сближения с  Европой, идеи сближения с Востоком – евразийство, принципы общеатлантического объединения. Выбор России будет зависеть от типа избранной ею модернизации, от степени активности и позиции интеллигенции, от позиции внешнего мира, но, прежде всего, от национального самосознания.

Таким образом, в наши дни  полемика вокруг русской идеи, обретают особую актуальность. Некоторые слова  и тезисы звучат так, как будто  они высказаны сегодня. Так, еще  в 1952 г. критик евразийства Г.П. Федотов говоря, в частности, о «сепаратистском характере украинофильства», писал: «На наших глазах рождалась на свет новая нация, но мы закрывали на это глаза». И нам, как и прежде, нужна та уверенность в будущем единой России, которую в начале 50-х годов выразил Федотов: «Конец России или новая страница ее истории? Разумеется, последнее. Россия не умрет, пока жив русский народ, пока он живет на своей земле, говорит своим языком».