Философия Гегеля

В течение этих одиннадцати  лет личного королевского правления  оппозиция организовывалась и росла. Центром ее была группа аристократических  семейств, тесно связанных между  собой торговлей и браками  и отлично представленных в обеих  палатах парламента. Она хотела такого государства, которое нельзя было организовать, не свергнув режима Лода - Страффорда. Республиканцев в этой группе было еще мало.

Первым сигналом к восстанию  был отказ Джона Гемпдена в 1637 г. платить корабельные деньги. Суд  над ним и его осуждение (привлекли  к себе такое общественное внимание, какого не возбудило в 1629 г. более  суровое заключение в тюрьму Элиота и других парламентских лидеров. (Элиот умер в тюрьме; такую участь уготовило ему правительство. Однажды  комендант Тауэра, допустивший, чтобы  его опасный пленник дышал  свежим воздухом из открытого окна, получил строгий выговор.)

Буржуазия поняла, что  ее экономические притязания могут  быть удовлетворены лишь путем политических выступлений. Королевскую экономическую  политику, нарушавшую интересы коммерческого  класса в целом, нельзя было исправить  приобретением мелких привилегий для  отдельных членов этого класса. Требование создания делового правительства, выдвигавшееся  еще со времени кризиса 1621 г., становилось  все настойчивее. В 1639-1640 гг. последовал общий отказ платить налоги —  по примеру Гемпдена. Буржуазия забастовала.

Тем временем система Карла  сломилась в самом своем слабом звене — в Шотландии.

В экономическом отношении  Шотландия была гораздо более  отсталой страной, чем Англия, но в  политическом отношении ее дворянство уже избавилось от власти церкви, короны и крупной аристократии. Карл I хотел  уничтожить эти завоевания. Его попытки  распространить королевскую власть на шотландскую церковь и угроза вернуть церкви ее земли в Шотландии  вызвали национальное восстание, которому в Англии очень многие сочувствовали. Когда в 1639 г. шотландская армия  вторглась в Англию, отсутствие всякой народной поддержки, да и просто недостаток средств, вынудили Карла пойти на соглашение.

Во время экономического кризиса 1640 г. Карл совершенно обанкротился. Он возмутил коммерческие круги, захватив хранившиеся в Тауэре золотые  слитки и предложив понизить ценность монеты. Государственная машина, которая  зависела от поддержки принадлежавших к среднему классу мировых судей, перестала действовать. Шотландцы  отказались покинуть Англию без соответствующего вознаграждения. Посланная против них  английская армия была настроена  мятежно, и ей тоже нужно было платить. Избежать созыва парламента было уже  нельзя, но даже в этих условиях Карл распустил парламент через три  недели после созыва (Короткий парламент), но в ноябре 1640 г. собрался Долгий парламент, которому правительство должно было уступить - Пим, Гемпден и другие лидеры оппозиции провели успешную избирательную кампанию по всей стране. Их поддержали бунты против огораживаний в деревне и массовые демонстрации в Сити. В последний раз в Англии пустили в ход дыбу — на ней пытали юношу, который руководил процессией, отправившейся в Лэмбет на охоту за «лисой-Вильямом» (архиепископом Лодом).

Долгий парламент отличался  от своих предшественников лишь продолжительностью работы. Он представлял те же классы, главным образом джентри и  богатых купцов. Вследствие этого  в нем отразилось разделение в  среде английского дворянства, приблизительно соответствовавшее экономическому разделению между феодальным северо-западом  и торговым юго-востоком страны.

Но в 1640 г. все классы объединились против короны. Суть их главных  требований заключалась в следующем: а) слом бюрократической машины, посредством  которой правительство имело  возможность править вопреки  желаниям огромного большинства  своих политически влиятельных  подданных (в результате Страффорд  был казнен, Лод заключен в тюрьму, другие видные министры бежали за границу; Звездная палата, Высокая комиссия и другие, суды, основанные на прерогативе, были уничтожены); б) недопущение создания постоянной армии, подвластной королю; в) отмена последних финансовых мероприятий, цель которых заключалась в том, чтобы избавить короля от осуществляемого  буржуазией через парламент контроля, и следствием которых было всеобщее экономическое расстройство; г) контроль парламента (т. е. буржуазии) над церковью, с тем чтобы ее нельзя было более  использовать как орудие реакционной  пропаганды.

Кризис был ускорен  восстанием в Ирландии в 1641 г. После  отзыва Страффорда власть английского  правительства в Ирландия ослабла, и ирландцы воспользовались случаем  для попытки свергнуть английское иго. Парламент был единодушен в  решимости покорить первую британскую колонию, но. буржуазия наотрез отказалась доверить Карлу армию, необходимую  для нового ее завоевания (уже были разоблачены роялистские заговоры в армии). Таким образом, парламент  был вынужден принять власть над  армией.

Единодушию внутри парламента пришел конец. Старой аристократии и  непрогрессивному дворянству казалось, что политика руководителей палаты общин и особенно их готовность обращаться к общественному мнению за пределами  парламента ведет к разрушению того общественного строя, в котором  им было обеспечено господствующее положение, - и они постепенно вернулись к  поддержке короля. В стране в целом  деление проходило по главным  границам между классами, но дворянство само разделялось еще на отдельные  группы. Значительная часть его была напугана мятежами против огораживаний и угрозой крестьянского восстания  вроде того, которое в 1607 г. потрясло центральные графства. Прогрессивное  дворянство и буржуазия были уверены, что справятся с бурей. Лондонские бедняки активно поддерживали передовую  партию в парламенте и упорно толкали  ее дальше по революционному пути. Великий  лидер палаты общин Пим приветствовал  эту поддержку. В Великой ремонстрации революционные лидеры предъявили правительству  Карла ряд обвинений и опубликовали их с целью пропаганды. Это был  новый способ обращения к народу.

Но Великая ремонстрация послужила поводом к жестокой схватке в палате общин и прошла только одиннадцатью голосами, после  чего раскол стал непоправимым. Будущие  роялисты ушли из парламента — под  предлогом нежелания отменить епископат, а в действительности (как сказал один из членов парламента в прениях) потому, что «если мы установим  равенство в церкви, то придем к  равенству в государстве». Если можно  конфисковать имущество церковных  землевладельцев, то чья очередь  будет следующей? Сама крупная буржуазия  испугалась и ощутила необходимость  в каком-то соглашении с монархией (с монархией, реформированной и  отвечающей ее интересам), чтобы задержать  подъем народного возбуждения. Она  отчаянно пыталась запрудить выпущенный ею на волю революционный поток. «Богачи, — иронически заметил позже один памфлетист, — не принадлежат к числу величайших врагов монархии» [21], Но эти колебания лишь придали королю смелость отвергнуть все предложения, а летом 1642 г. началась война.

Во время войны нужно  выбирать либо одну, либо другую сторону. Но даже когда начались настоящие  бои, для современников (и для  многих историков) спорные вопросы  были завуалированы тем фактом, что  многие ненавистные государственные  чиновники были одновременно официальными представителями национальной церкви. А церковь имела еще большую  традиционную популярность. Кроме того, многие парламентеры высказывались  в таком духе, как будто бы самым  важным в своей деятельности они  считали идеологическую борьбу пуританизма  с англиканством, которое едва можно  было отличить от католицизма. Но из их действий ясно, что они-то знали, в  чем суть дела.

Речь шла о политической власти. Буржуазия отвергла правительство  Карла I не потому, что Карл I был плохим человеком, а потому, что он представлял  устаревшую социальную систему. Его  правительство старалось сохранить  феодальный общественный строй, когда  налицо были уже условия для свободного капиталистического развития, когда  только свободное капиталистическое  развитие могло способствовать росту  национального богатства.

Вся политика Карла обусловливалась  классовой основой его власти и тех, кто оказывал ему поддержку. Он пытался регулировать торговлю и  промышленность, отчасти, чтобы замедлить  слишком быстрое капиталистическое  развитие, отчасти, чтобы захватить  часть капиталистических прибылей. Во внешней политике он стремился  к союзу с самыми реакционными державами, Испанией и Австрией, и  поэтому отвергал передовую национальную политику, которой требовали торговые интересы страны. Впав в немилость  у денежных классов, он был вынужден взимать незаконные налоги, стремиться к роспуску парламента и к управлению насильственными средствами. Неудача  в Шотландии обнаружил шаткость построенного им здания, а его призывы  к национальному единству против общего врага не встретили отклика. Подлинный враг был внутри страны. Как показало наступление в парламенте, оппозиция сознавала, что она  борется не только с несколькими  дурными советниками (она долго  думала или притворялась, что думает так) и даже не только с самим королем. Она боролась с системой. Для того чтобы упрочить нужный ей социальный строй, она должна была сломить старую бюрократическую машину и разбить  феодалов в бою. Нужно было, чтобы  головы короля и многих пэров скатились  с их плеч, и лишь тогда признание  господства нового класса со стороны  будущих королей и пэров было обеспечено. В течение многих лет  во время гражданской войны и  после нее денежные классы, желая  разрушить старый порядок, охотно соглашались  платить налоги, в три или четыре раза превышавшие те, которые они  отказались платить Карлу I. Ибо они  возражали не против налогов как  таковых, а против всей политики, для  осуществления которой собирались эти налоги. Буржуазия не верила Карлу и не хотела доверить ему  денег, так как знала, что основу его правления составляет вражда к ее развитию. Но своему правительству  она немедленно открывала кошелек.

Война не была лишь войной богатых. Все слои общества южной  и восточной Англии внесли свой вклад  в дело свержения феодального  общественного строя, ибо люди видели в этом свержении необходимое  предварительное условие социального  и духовного прогресса. Многие из тех, кто сражался за парламент, впоследствии разочаровались в завоеваниях революции, так как почувствовали, что их обманули. Но сражаясь, они поступали  правильно. Победа Карла I и его клики  повлекла бы за собой лишь экономическое  загнивание Англии, стабилизацию отсталого  феодализма в век торговли и неизбежно  привела бы в дальнейшем к еще  более кровопролитной борьбе за освобождение. Сторонники парламента думали, что  сражаются за бога. Но освобождаясь от невыносимого кошмара, тяготевшего  над дальнейшим развитием страны, они, конечно, сражались за потомство. То обстоятельство, что революция  могла бы пойти и дальше, не должно заставить нас позабыть тот героизм, ту веру и дисциплинированную энергию, с которыми рядовые честные люди откликались на свободные и откровенные призывы лидеров парламента поддержать его дело ради уничтожения старого строя.

4. Революция

Как только началась война  против короля, в парламенте и вне  его возникли разногласия о способе  ее ведения. Кавалеры, как стали называться войска роялистского дворянства, имели  некоторые военные преимущества. Круглоголовые (насмешливое прозвище, но имеющее социальный смысл) были сильнее  всего в городах, а горожане, хотя и жертвовали на борьбу свои богатства, не были вначале опытными бойцами. Кавалеры же опирались главным образом  на экономически отсталые и плохо  управляемые северные и западные области Англии. Зато сами они, их держатели  и вассалы привыкли к вооруженной  борьбе.

Все же долгое время парламент  пытался бороться с кавалерами их собственным оружием. Он собирал  в верных ему графствах феодальную милицию и опирался в ведении  войны на старый финансовый и административный аппарат графств. Но главными ресурсами  парламента были огромные богатства  Лондона, административные способности  буржуазии и, особенно, инициатива и  находчивость масс простых людей, которые  стойко поддерживали дело революции, но встречали помехи в кастовой офицерской системе милиции и в ее местных  связях. Лишь упорное сопротивление  трех крупных портов, Гулля, Плимута  и Глостера, а также доблестная оборона лондонских граждан у  Тэрнхэм Грин в 1643 г. и их смелый поход  на помощь Глостеру остановили наступление  роялистов на Лондон. Но эти стихийные  усилия не были достаточно согласованы.

Оливер Кромвель прежде всего  проявил свой гений, преодолев эти  трудности и доказав, что революционная  война должна быть организована по-революционному. В его войске — в восточных  графствах — людей выдвигали  не по рождению, а по заслугам. «Я предпочитаю  простого капитана в одежде из домотканного сукна, — говорил Кромвель, —  который знает, за что он сражается, и любит то, что знает, чем такого, которого называют «джентльменом» и  который больше ничего собой не представляет»[22]. Кромвель требовал, чтобы его бойцы проникали в «суть дела». По второстепенным вопросам он поощрял свободное обсуждение различных точек зрения. Кромвелю пришлось бороться с теми из своих военных начальников, кто не желал принять демократический способ вербовки и организации войск, преимущества которого он доказал. (Конфликт этот обычно описывается в английских учебниках истории как конфликт между «пресвитерианами» и «индепендентами». Эти термины полезно будет сохранить, но религия имела мало отношения к делу, разве только постольку, поскольку Кромвель защищал свободу собраний и выступлений на них, т.e. стоял за «религиозную терпимость». Действительные разногласия имели место между партией, стремившейся выиграть войну, и сторонниками компромисса. Это был, по сути дела, классовый раскол между крупной, торговой буржуазией и той частью аристократии и крупных землевладельцев, чьи интересы были связаны с ней, - «пресвитерианами»; и «прогрессивным» мелким дворянством, йоменами, буржуазией, сторонницей свободной торговли, которых поддерживали массы мелких крестьян и ремесленников - «индепендентами» и «сектантами».) Многие из крупных «пресвитерианских» командиров не желали полного разгрома короля. «Если мы девяносто девять раз разобьем короля, он все же останется королем», — заявил один из генералов Кромвеля граф Манчестер. «Милорд, — ответил Кромвель, — если так, то зачем мы с самого начала взялись за оружие?» [23]

«Пресвитериане» боялись  радикальной демократии, которая  могла бы обрушить на них прямой призыв к народу против короля. Самому Кромвелю приписывали следующие  слова: «Англия никогда не будет  жить хорошо, пока мы не справимся с  лордами». Безусловно, в его войсках  многие думали так. Индепендентские  и сектантские конгрегации были в те дни средством, при мощи которого простые люди организовывались с  целью избавиться от пропаганды государственной  церкви и обсуждать по-своему то, что их интересовало. Пресвитерианин Эдвардс считал одной из сектантских «ересей» тот взгляд, что «по естественному рождению все люди обладают одинаковым правом на собственность, вольности и свободу». [24] Сектанты были простые люди, умственный кругозор не был ограничен тревогой за их собственное имущество.