Философия Гегеля

«Другие объясняют антиклерикализм  тесной политической связью духовенства  с землевладельческим классом и  тем, что сама церковь владеет  большим количеством плохо обрабатываемой земли». [9]

Времена для этих паразитов  и рантье были тяжелые. Повышение цен - лишало их возможности сохранять старый уровень жизни, не говоря уж о том, чтобы соревноваться в роскоши с магнатами торговли. Они постоянно были в долгу, обычно у какого-нибудь ловкого городского дельца, который требовал закладную на поместье и вступал во владение им, когда истекал срок платежа. Бедствующий придворный, гордый, но не имеющий ни гроша младший сын знатной семьи были обычным предметом всеобщих насмешек и презрения в рядах среднего класса. Однако феодальный класс был еще социальной и политической силой. Государство было организовано для охраны его интересов. А вследствие его неспособности реорганизовать свои поместья большое количество капитала лежало без движения. Многие плодороднейшие земли Англии не использовались в полную меру технических возможностей того времени. [10]

Все классы вели между собой  острую борьбу, стремясь воспользоваться  происходившими в сельском хозяйстве  изменениями. В общем эти перемены обусловили большую производительность сельского хозяйства и дали некоторым  зажиточным крестьянам и мелким землевладельцам  возможность улучшить свое общественное положение. Но для многих мелких землевладельцев  они означали разорение, повышение  рент и различных платежей, огораживание общинных полей, на которых деревенские  жители веками пасли свой скот и  гусей. Многие землепашцы, чьи мелкие участки мешали лендлорду создать  на едином земельном массиве крупную  овцеводческую ферму, безжалостно  сгонялись с земли.

«Ваши овцы, — писал Томас  Мор в начале XVI в., — обычно такие  кроткие, довольные очень немногим, теперь, говорят, стали такими прожорливыми и неукротимыми, что поедают даже людей, разоряют и опустошают поля, дома и города». [11]

«Психология владения землей была революционизирована, — заключает  профессор Тоуни, - и в течение  двух поколении умный лендлорд вместо использования своего сеньориального права, для того чтобы штрафовать или задерживать беглецов из крестьянских гнезд, выискивал ошибки в документах на право владения землей, взвинчивал платежи за передачу участка из одних  рук в другие, искажал манориальные обычаи, а когда осмеливался - обращал  копигольды в арендуемые участки». [12]

Или, как выразил это  Филипп Стэббс, — «лендлорды торгуют  своими бедными держателями».

В течение всего рассматриваемого периода в стране тлели искры  возмущения против этого гнета. Они  вспыхнули, разразившись открытым мятежом  в 1549 и 1607 гг., но каждый раз крестьянство терпело поражение и бывало вынуждено  подчиняться. Государство всегда является орудием угнетения в руках  господствующего класса, а Англией XVI в. правили лендлорды. Некоторые  из бедных держателей стали бродягами, скитавшимися по дорогам в поисках  куска хлеба. На этот случай 'были приняты  законы, предписывавшие клеймить бродяг или же «бить кнутом, пока его  или ее плечи не покроются кровью».

«Отцы теперешнего рабочего класса, - как пишет Маркс в  «Капитале», - были прежде всего подвергнуты  наказанию за то, что их насильственно  превратили в бродяг и пауперов». [13]

Другие крестьяне стали  сельскохозяйственными рабочими и  работали в крупных поместьях. Иные же служили для развивающейся  текстильной промышленности резервом дешевой рабочей силы. Обе эти  группы не имели земли, которая обеспечивала бы им самостоятельность в плохой год или же в тех случаях, когда  их наниматели терпели банкротство. Они были на пути к превращению  в пролетариев, не имеющих ничего для предложения на рынке, кроме  своей рабочей силы, подвластных  всем колебаниям, всей неустойчивости капитализма. «Деревенское население, — цитируем опять Маркса, - насильственно  лишенное земли, изгнанное, в широких  размерах превращенное в бродяг, старались, опираясь на эти чудовищно террористические законы, приучить к дисциплине наемного труда плетьми, клеймами, пытками». [14] Однако следует быть осторожным, не относить этих явлений к слишком раннему времени и не преувеличивать их масштаба,— они представляют интерес лишь как господствующая тенденция. Точно так же новые прогрессивные землевладельцы - этот растущий и развивающийся класс - привлекают к себе внимание, пожалуй, в большей мере, чем они того заслуживают, судя по данным статистики. До 1660 г. лендлорд, улучшающий свое хозяйство, не был типичным явлением.

Не следует также забывать, какой характер имели изменения  в сельском хозяйстве дореволюционной  Англии. Они происходили в рамках старой техники ведения хозяйства. До XVIII в. крупного переворота в сельскохозяйственной технике не совершилось, хотя зачатки  его можно проследить в революционные  годы XVII в. Изменения, которые произошли  до 1640 г. и в огромной степени умножились между 1640 и 1660 гг., коснулись скорее владения землей и объема продукции, чем производственной техники. Следовательно, они не имели революционизирующего действия на общество в целом. Существовал  новый класс прогрессивных землевладельцев. Он пробивал себе путь, натыкаясь на феодальные пережитки, без уничтожения  которых не мог свободно развиваться. Во время революции он овладел  государством, создав этим условия, в  которых стало возможным его  дальнейшее развитие.

С другой стороны, на севере и западе новые перемены даже не коснулись целых больших районов, — и даже там, где такие перемены происходили, еще к 1640 г. значительная часть крестьян сохраняла характер полусамостоятельных земледельцев. В борьбе против королевской власти эта важная группа оказалась временной  союзницей главных сил буржуазии, но очень мало получила от этого  союза. Поэтому, когда, после 1647 г., она  обнаружила, каковы действительные цели буржуазии, то стала бороться совместно  с другими радикальными элементами за развертывание революции влево. Однако, поскольку ее стремления и  социальные цели были в некоторой  степени докапиталистическими, обращенными  назад, к идеалам устойчивой крестьянской общины, она была обречена на поражение. Этим течением нельзя пренебрегать, так  как оно объясняет, почему в социальных идеях пуритан и социальных целях  левеллеров [15] имеется «средневековая» и даже реакционная струя.

6) Промышленность  и торговля

Хотя большинство англичан работало до 1640 г. на земле, в промышленности и торговле происходили не менее  важные перемены, чем те, которые  мы уже описали, — перемены, которые, в сущности, дали толчок развитию сельского  хозяйства. В столетие, предшествовавшее 1640 г., произошла промышленная революция, которую ускорили превращение в  капитал сокровищ, отобранных при  закрытии монастырей, и богатства, приобретенные  торговлей, пиратством и грабежом Нового Света или работорговлей. Англия всегда была крупной производительницей шерсти и вывозила сырье в Нидерланды, где его перерабатывали в сукно. Теперь очень быстро развилась английская суконная промышленность, и английские купцы стали в гораздо большем  масштабе вывозить готовые сукна  или полуфабрикаты. В то же время  сильно поднялась добыча угля —  к 1640 г. Англия давала больше 4/5 всего  добываемого в Европе угля. А уголь  играл видную роль в развитии очень  многих других отраслей - промышленности — в производстве железа, слова, стекла, мыла, в судостроении.

Этот бурный промышленный подъем привел к большому увеличению объема английской торговли. В этом же направлении действовал и переход  от вывоза сырья к вывозу готовых  изделий. Англия перестала быть лишь поставщиком сырья для западноевропейских стран, она стала конкурировать  с их производством и, в поисках  рынков и сырья, проникать в далекие  страны — в Россию, Турцию, Ост- и  Вест-Индию. Отсюда берет, свое начало английская колониальная экспансия, имевшая  целью развить торговлю Англии и  добиться монопольного политического  контроля над теми частями мира, которые Англия намеревалась эксплуатировать  в экономическом отношении. Это  требовало укрепления государственной  машины привело, к росту английской, морской мощи, бросившей вызов, великой  колониальной державе — Испании.

Поражение испанской Армады в 1588 г. дало возможность английской заморской торговле свободно развиваться. А это заставило коммерческие классы Англии острее почувствовать ограничения, задерживавшие их развитие внутри страны. С того момента когда поражение Армады создало в Англии ощущение политической безопасности, парламент стал нападать на монархию и на ее попытки регулировать экономическую жизнь государства. (Не следует преувеличивать размеры этих изменений в политике торговых классов до 1640 г., потому что, как мы увидим, их сдерживало множество препятствий, но тенденция ясна.)

Эти новые экономические  события породили новые классовые  конфликты. Людьми, которые оказались  в состоянии снабдить промышленное развитие капиталами, были купцы, работорговцы и пираты, собравшие богатства  за морями, а также часть дворянства, разбогатевшая на грабеже монастырей и в новом сельском хозяйстве.

Вначале контроль над экспортом, как и в средние века, находился  в руках купцов, организованных в  компании. Во внутренней торговле господствовали купцы-посредники. Фабричная система  еще не развилась. «Система раздачи», при которой купец снабжает работника  шерстью или пряжей, а работник и его семья прядут или ткут ее у себя на дому (называемая еще  «домашней системой»), означала, что  если даже производитель и владеет  иногда орудиями производства - прялкой  или ткацким станком,— снабжение  его сырьем и, следовательно, доход  полностью зависят от работодателя. В плохие времена он всегда оказывался в долгу — обычно у нанимавшего  его купца-капиталиста. Таким путем  купцы-ростовщики нажили огромные состояния  за счет мелких собственников.

Иногда случайно мелкому  мастеру удавалось, удачно заняв  необходимый для успеха капитал, «подняться», но значительно большему числу мастеров не везло. Вот почему мелкие производители присоединились к хору феодалов-лендлордов, вопивших против «ростовщичества». Они не могли  обойтись без займов, но высокие  проценты, которые можно было требовать  в докапиталистическом обществе, разоряли их. Ростовщический процент  был для простых людей тем, чем является для их современных  потомков наемный труд. При домашней системе скупщик больше эксплуатировал рабочего тем, что навязывал ему  высокие цены на сырье и устанавливал высокие проценты, чем выплатой ему  низкой заработной платы. Таким образом  на сцену выходил класс мелкой буржуазии со своими особыми экономическими интересами. Состав его менялся по мере того, как наиболее предприимчивые и удачливые члены его превращались в капиталистов, а неудачники опускались до уровня наемных рабочих. Оплотом  этого класса были восточная Англия и южная часть центральных  графств, которые позднее стали  центрами самого решительного сопротивления  Карлу I.

В торговле и промышленности развитие капитализма встречало  не меньше препятствий, чем в сельском хозяйстве, и препятствия эти  были не менее серьезны. В средние  века торговля и промышленность были сосредоточены в городах, где  цехи строго контролировали их. Цехи были товариществами производителей, установившими  монополию на местном рынке и  поддерживавшими ее путем ограничения  продукции и конкуренции, регулирования  цен и качества изделий, контроля над учениками и подмастерьями (при системе ученичества ремесленник  должен был обучаться 7 лет и лишь после этого получал право  устроить собственную мастерскую). Эта система предполагала наличие  устойчивого и закрытого местного рынка, а феодальная экономическая  теория была основана на идее относительно устойчивого общества.

Но теперь рынок расширялся: вся нация стала единым экономическим  целым. Капитал искал прибылей путем  участия в любой экономической  деятельности, и капиталисту было все равно, где продаются его  продукты, лишь бы они продавались  выгодно. Местные преграды для торговли рухнули. Каждый отдельный город  с его рынком уже не мог господствовать над торговлей окрестных деревень, потому что ему пришлось столкнуться  с конкуренцией лондонских купцов, продававших свои товары вразнос  и скупавших изделия местных  ремесленников. Конкуренция сломила  монополию. Что касается заморской  торговли, то купцы находили еще  выгодным объединяться в компании для  самозащиты в далеких странах  и неохраняемых морях: в те дни  каждый купец в свободное время был пиратом. Государство Тюдоров имело возможность до некоторой степени контролировать эти компании, продавая им свое покровительство и хартии со значительными привилегиями.