Борьба с коррупцией

Эти составы по ряду позиций  более радикальные, чем те преступления в сфере бюджетной сферы, которые следуют из Конвенции. Сразу же обращает на себя внимание отсутствие в них описания мотивов совершенного преступления. В противовес этому международное законодательство цель извлечения выгоды для себя либо иных третьих лиц рассматривает в качестве обязательного элемента состава преступления.

В то же время в Конвенции шире раскрыты предметы преступления. В  перечень включены частные средства, ценные бумаги, иные ценные вещи. Безусловно, некоторые разночтения могут также возникнуть при толковании понятий "использование" и "расходование" средств с точки зрения их соответствия конвенционным требованиям. Однако в целом можно констатировать, что наше национальное уголовное законодательство восприняло международные установки о специальной криминализации нарушений в области бюджетного процесса.

На первый взгляд принципиальные возражения может вызвать новый уголовно-правовой состав о незаконном обогащении (ст. 20 Конвенции). Причин здесь много, и  основная заключается в том, что наша правовая система не позволяет рассматривать такие правонарушения в качестве преступных в силу того, что вывод о противоправности совершенных деяний вовсе не следует из установленного факта значительного увеличения активов публичного должностного лица.

Этому препятствует также фундаментальный  принцип презумпции невиновности, возлагающий  обязанность доказывания противоправности совершенного нарушения на правоохранительные органы и исключающий возможность  принятия решения на основании противоречивых и сомнительных выводов.

Здесь правильнее будет оперировать  нормами налогового законодательства, исходя из понимания того, что полученные публичным должностным лицом  доходы составляют налогооблагаемую базу. Иными словами, суть ответственности  должна заключаться не в том, что лицо незаконно обогатилось, а в том, что оно не уплатило законно установленные налоги с полученных доходов.

Определенные неясности могут  возникнуть при определении субъекта ответственности за подкуп в частном  секторе. В качестве такового Конвенция рассматривает лицо, которое "руководит работой организации частного сектора или работает в любом качестве в такой организации". Судя по всему, обязательный признак, связанный с выполнением работы в любом качестве, не должен пониматься слишком широко. Такая конструкция неприменима ко всем лицам, находящимся в штате какой-либо коммерческой организации. Иная точка зрения приводила бы к избыточной правовой регламентации в данной сфере.

На эту мысль наводят заключения некоторых экспертов Совета Европы, специализирующихся в области международного законодательства, направленного против коррупции. Оценивая положения российского уголовного законодательства, они отмечали, что субъектами коммерческого подкупа с точки зрения международных стандартов должны признаваться не только лица, выполняющие управленческие функции, но и иные, деятельность которых имеет большое значение для таких коммерческих и иных организаций. Имея в виду, что стандарты, выработанные Советом Европы, имеют принципиальное значение в плане осуществления добросовестной коммерческой практики, нам предстоит серьезно подумать над проблемой унификации норм об уголовной ответственности за коммерческий подкуп. И в первую очередь эти меры должны коснуться описания субъектов ответственности.

Стоит обратить внимание еще на один элемент нормы о подкупе в частном секторе. Международное законодательство связывает возможность наступления уголовной ответственности с установленным фактом нарушения лицом своих обязанностей. Согласно же действующей редакции ст. 204 УК РФ ответственность может наступать в случае получения виновным имущества в связи с занимаемым служебным положением и независимо от того, нарушил ли он свои обязанности. Очевидно, что национальная норма уголовного законодательства применима к иным ситуациям, а не только к тем случаям, когда виновное лицо нарушает свои обязанности. Указанное обстоятельство будет иметь важное значение в процессе оказания международной правовой помощи, поскольку такая помощь обусловливается условием соблюдения стороной принципа "двойной криминализации".

Отличительная особенность Конвенции  ООН "Против коррупции" в части  регламентации ответственности  за отмывание преступных доходов - наличие  в ней указания о криминализации сговора на совершение преступления. Впервые подобная конструкция была использована в Конвенции ООН "О борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ". Европейское международное право, затрагивая проблему борьбы с легализацией преступных доходов, выделяет лишь организованные формы совершения преступлений этого вида и характерные для них виды соучастия. Нашему законодательству наиболее близка криминологическая модель, действующая на основе международных конвенций ООН. Безусловно, при этом нельзя сбрасывать со счетов присущие российской правовой системе некоторые специфические черты. В соответствии с ч. 1 ст. 30 УК сговор на совершение преступления признается приготовлением к совершению преступления. Одновременно презюмируется ответственность за приготовление лишь к тяжкому и особо тяжкому преступлениям.

Рассмотрим особенности конструкций  отдельных норм, квалифицируемых  как правонарушения, связанные с  отмыванием преступных доходов. В этом контексте важно помнить, что  составы преступлений, включенные в  п. "а" ч. 1 ст. 23 Конвенции, должны быть самостоятельно имплементированы в наше внутреннее законодательство даже в тех случаях, когда они не согласуются с основными принципами правовой системы.

Таким образом, в ситуациях, обусловленных  коллизией национальных норм и норм международного права, предпочтение отдается международному законодательству. Однако такое правило не может применяться в случаях, когда следующие из Конвенции дополнения затрагивают "основополагающие принципы внутреннего законодательства".

По своим криминообразующим  признакам содержащиеся в п. "а" ч. 1 ст. 23 Конвенции составы преступлений имеют много общего. Основные различия связаны с элементами мотивации преступлений и, в меньшей степени, с особенностями описания объективной стороны таких преступлений. Первая конструкция предполагает совершение виновным конкретных действий (конверсия или перевод) с имуществом, которое реально есть в его распоряжении. Причем умысел такого лица направлен на введение в заблуждение официальных структур о преступном происхождении имущества. Делаться это может по-разному, с использованием завуалированных форм с обязательной поведенческой установкой указать квазилегальный источник происхождения имущества.

Особенность другого состава преступления в том, что само имущество может  не представляться виновному либо передаваться ему на временное хранение без права в дальнейшем определять его судьбу. При заданной ситуации ответственность наступает за сокрытие бенефициарных владельцев имущества и иных важных сведений о происхождении такого имущества без совершения с ним каких-либо операций. Вместе с тем как в первом случае, так и во втором виновный должен знать, что такое имущество представляет из себя доходы от преступлений.

В соответствии с Конвенцией к преступлениям, связанным с легализацией преступных доходов, следует относить сделки по приобретению, хранению или использованию имущества, если в момент его получения лицу известно, что такое имущество представляет из себя доходы от преступлений. Аналог такого состава - ст. 175 УК РФ, предусматривающая ответственность за заранее не обещанное приобретение или сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем. Все иные операции с таким имуществом, совершенные лицом, заранее давшим обещание на их проведение, квалифицируются как соучастие в основном преступлении, связанном с легализацией преступных доходов.

Часть 2 ст. 23 Конвенции  представляет из себя руководство по разработке универсального законодательства в части, касающейся криминализации деяний, связанных с легализацией преступных доходов. В ней формулируется правило экстерриториальной юрисдикции. Согласно ему национальная юрисдикция может распространяться на предикатные (основные) преступления, совершенные за пределами территории государств-участников. Условием реализации этого правила служит принцип двойной криминализации, заключающийся в том, что основное преступление должно быть наказуемо как по законодательству государства-участника, где оно совершено, так и по законодательству другого государства-участника, рассматривающего вопросы ответственности за преступление, связанное с легализацией преступных доходов.

По своему характеру  и содержанию основных признаков  преступление, квалифицируемое как  сокрытие (ст. 24 Конвенции), является родственным по отношению к иным преступлениям, связанным с легализацией преступных доходов. От государств не требуется, чтобы они в обязательном порядке включили этот состав в свое внутреннее уголовное законодательство. Сокрытие как уголовно-правовой состав имеет отношение к преступлениям, связанным с легализацией преступно полученного имущества, по ряду признаков.

Во-первых, сокрытие или  непрерывное удержание совершается  только с таким имуществом, о котором  виновному известно, что оно получено в результате коррупционного преступления.

Во-вторых, имущество  должно быть получено в результате совершения преступлений, признанных настоящей Конвенцией. Как я уже  ранее обращал внимание, термин "признанных таковыми в соответствии с настоящей  Конвенцией" предполагает криминализацию государством-участником преступления, о котором идет речь в Конвенции, в своем внутреннем законодательстве. Если такого не происходит, то преступление для государства-участника не может рассматриваться в качестве основного применительно к иным преступлениям, связанным с легализацией преступных доходов. Таким образом, к таким преступлениям наиболее применим термин "охватываемых настоящей Конвенцией".

И последнее. По-видимому, предполагая, что предложенный состав может затронуть институт соучастия, международный законодатель заранее оговорил, что он не может применяться к случаям соучастия лица в основном коррупционном преступлении. Тем самым была снята коллизия между ст. ст. 24 и 27 Конвенции.

ИЗМЕНЕНИЯ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА О БОРЬБЕ С КОРРУПЦИЕЙ

В настоящее время очень много говорится о борьбе с коррупцией. Правовую основу противодействия коррупции составляют Конституция РФ, федеральные конституционные законы, общепринятые принципы и нормы международного права и международные договоры РФ, федеральные законы и другие нормативные правовые акты Президента РФ, а также нормативные правовые акты Правительства РФ, иных федеральных органов государственной власти, субъектов РФ и муниципальные правовые акты.

Общим является то, что  на служащих государственных органов распространяется действие Закона N 273-ФЗ. Согласно его ст. 8 гражданин, претендующий на замещение должности государственной или муниципальной службы, включенной в перечень, установленный нормативными правовыми актами РФ, а также служащий, замещающий должность государственной или муниципальной службы, обязаны предоставлять представителю нанимателя сведения о своих доходах, имуществе и обязательствах имущественного характера и о доходах, имуществе и обязательствах имущественного характера своих супруги (супруга) и несовершеннолетних детей (далее - сведения о доходах). Непредставление этим гражданином указанных сведений либо представление заведомо недостоверных или неполных сведений является основанием для отказа в приеме гражданина на государственную или муниципальную службу (п. 7 ст. 8 Закона N 273-ФЗ).

Если же гражданин  уже является государственным или  муниципальным служащим, в случае непредставления сведений о доходах  либо представления заведомо недостоверных  или ложных сведений он освобождается  от занимаемой должности государственной или муниципальной службы либо привлекается к дисциплинарной ответственности в соответствии с законодательством РФ (п. 8 ст. 8 Закона N 273-ФЗ).

Следует также отметить, что Законом N 280-ФЗ на указанные выше категории государственных служащих распространяется действие ст. ст. 17, 18 и 20 Закона N 79-ФЗ. В частности, согласно ст. 20 Закона N 79-ФЗ лицо, поступающее на гражданскую службу, а также лица, которые уже являются гражданскими служащими, обязаны ежегодно не позднее 30 апреля года, следующего за отчетным, представить нанимателю сведения о доходах. Соответственно нормы права, регулирующие порядок представления государственными служащими сведений о доходах, должны применяться с учетом указанного положения.

В настоящее время  действует Указ Президента РФ N 484, согласно п. 4 которого государственные служащие представляют сведения о доходах в форме декларации о доходах гражданина и имуществе, принадлежащем ему на праве собственности. Данная декларация представляется в Министерство Российской Федерации по налогам и сборам:

- гражданами - при назначении  на государственные должности  РФ и при поступлении на  федеральную государственную службу;

- лицами, замещающими  государственные должности РФ, и  федеральными государственными  служащими - ежегодно, не позднее 1 апреля года, следующего за отчетным;

- федеральными государственными  служащими - при решении вопроса  о назначении их на высшие  государственные должности государственной  службы.