Понятие и основные элементы политической системы Российской Федерации

Позднее, в процессе философско-правового  осмысления работ по системным исследованиям, Д. А. Керимов пришел к выводу, что «применение категории системы, системный подход к познанию, в частности, правовых явлений имеют исключительно важное теоретическое значение, поскольку позволяют вскрыть внутреннее единство права, органическую взаимосвязь и гармоническое взаимодействие частей, его составляющих. Отсюда вытекает и практический смысл разработки этой категории, этого подхода для правотворческой и правореализующей деятельности государства, эффективность которой может иметь место лишь на основе глубокого единства правового регулирования общественных отношений».¹⁷

На примере отраслей, институтов и норм права Д. А. Керимов охарактеризовал признаки правовой системы, к числу которых он отнес объективность правового целого, соединенность частей правового целого по содержательным признакам, единство и структурную упорядоченность правовой системы, относительную самостоятельность последней и ее функционирование.

Затем в ходе исследования системности в политико-правовой сфере Д. А. Керимов проанализировал политическую и правовую системы. Понятие правовой системы он охарактеризовал как интеграцию однотипных по своей природе правовых установлений и процессов в структурно упорядоченное целостное единство, которое обладает относительной самостоятельностью, стабильностью, автономностью функционирования в целях урегулирования разнообразных общественных отношений. В связи с исследованием политико-правовых явлений им были рассмотрены такие свойства правовой системы, как целостность, целенаправленность, взаимосвязь с другими системами, коммуникативность, функциональная направленность и др.¹⁸

В свое время В. Н. Кудрявцев подчеркивал, что с точки зрения перспективного развития юридической науки «серьезного внимания заслуживает... системный подход к анализу правовых явлений, основывающийся на положениях теории больших систем».¹⁹ Исходя из современных представлений о системных исследованиях, он выделил функциональные системы в области права как соответствующие социальные системы, сложившиеся объективно и существующие в связи с выполнением возложенных на них функций. С точки зрения теории оптимизации В. Н. Кудрявцев рассмотрел отдельные части правовой системы общества: правовую надстройку, деятельность государственных органов, ведущих борьбу с преступностью, (система уголовной юстиции), правовые регулирование и правосознание. Он охарактеризовал ряд признаков функциональных правовых систем: наличие подсистем и элементов в функциональной правовой системе, потоков информации в ней, действие прямых и обратных связей, взаимодействие систем в области права и внешней среды и др.²⁰

Позднее В. Н. Кудрявцев, А. М. Васильев и В. П. Казимирчук, исходя из широкого определения права и генезиса понятия «правовая система», обосновали важность исследования правовой системы во взаимодействии с экономической, политической, идеологической, нравственной, культурной и другими системами. В свете изложенного в понятие данной социальной системы они включили «как правовые доктрины, нормы и институты, так и процессы правообразования и правореализации, направленные на развитие общественных отношений», осуществили разграничение между категорией «правовая система» и другими смежными понятиями, представили правовую систему в статике и динамике и осветили такие ее основные черты, как системность, целенаправленность, эффективность, коммуникативность, связь с деятельностью правовых учреждений, людей, социальными противоречиями.²¹

Анализируя имеющиеся  системные исследования в области  права, Н. В. Витрук пришел к заключению, что в настоящее время, «по существу, все государственные и правовые явления можно рассматривать как системы, которые между собой связаны и которые опять-таки составляют системы».²² Базируясь на кибернетическом толковании сложной динамической системы, он рассмотрел понятие системы в социально-правовой сфере как совокупность или комплекс взаимосвязанных и взаимодействующих в направлении поставленных целей частей и элементов целого. С точки зрения оптимизации Н. В. Витрук описал такие сложные целостные системы в области права, как «право - общественные отношения» и «механизм правового регулирования». При этом он рассмотрел ряд признаков этих правовых системных образований: наличие в них структуры, целей, информационных потоков, прямых и обратных связей, программ регулирования.

В процессе философско-правового  обобщения функционирования правовой системы Н. И. Матузов дал интересное с позиций теории права определение данной саморегулирующейся системы, т.е. рассмотрел ее через призму таких категорий, как правовая деятельность, правовое воздействие, результат правового регулирования, где правовой системе общества приписывались структурные и функциональные признаки и черты социальной системы.²³

В литературе предлагаются и другие понятия правовой системы, исходящие в основном из определений  системы норм права, правовых норм и  правоотношений, соотношения правотворческой и правоприменительной деятельности, функций судебных органов. В процессе исследования содержательных признаков систем вообще и правовой системы общества, ее подсистем в частности обращает на себя внимание тот факт, что многие авторы, говоря о целостных системных образованиях, выделяют, прежде всего, совокупность (комплекс, множество и др.) взаимосвязанных и взаимодействующих подсистем, элементов, объединение по определенным признакам частей в единое целое и т.д. В результате становится очевидным существование в области права объективно организованных социальных формирований, представляющих собой разнопорядковые (нормативные, государственно-правовые и др.) системы; последние можно расчленить на отдельные взаимосвязанные подсистемы и элементы, которые, будучи определенно расположенными и упорядоченными, выполняют соответствующие задачи, реализуют этапы и функции управления и движутся в направлении поставленных целей. Это и есть в известной мере характеристика сущности правовой системы общества и ее подсистем как самостоятельных систем.

Однако приведенные  выше определения правовой системы  нельзя признать бесспорными. Например, весьма интересные определения правовой системы, данные Д. А. Керимовым, касаются в основном содержания признаков конкретных правовых частей (норм права, единого упорядоченного правового целого, которому присущи интегрированность, автономность, самостоятельность функционирования и другие черты). Автор мало, например, здесь говорит о самоуправляемости правовых систем, их целеполагании, информационной направленности.

Важное определение  правовой системы, которое предлагается В. Н. Кудрявцевым, касается только сложившихся объективно и существующих в связи с выполнением социальных задач функциональных систем в области права. В этом определении преобладает функциональный анализ правовых образований (система уголовной юстиции), мало говорится об их автономности, целостности, качественной определенности, коммуникативности и т.д.

Правовая система, по определению В. Н. Кудрявцева, А. М. Васильева и В. П. Казимирчука, рассматривается как подсистема всей общественной системы, которая включает в себя нормативную сторону (нормы, институты), организационные структуры (юридические учреждения), идеологические структуры (правовые доктрины, идеи и др.) и социальные процессы, которые приводят систему в движение (правообразование, реализация права, правовое мышление). В этом определении недостаточно отражены управленческие, информационные аспекты и компоненты функционирования правовой системы в целом и ее подсистем, многие из которых выступают в качестве самостоятельных системных образований. Н. В. Витрук характеризует правовые явления и процессы, по существу, как сложные динамические системы, а совместно с другими авторами исследует эти системы в динамике, в процессе управленческо-информационной, юридической деятельности. В данном случае мало уделяется внимания общим, содержательным признакам конкретных подсистем правовой системы общества. Н. И. Матузов делает в основном упор на определение понятия правовой системы только с позиции таких категорий, как «правовая действительность», «правовое воздействие», «правовое регулирование» и ряда иных.

Исходя из существующих подходов к определению права  и охарактеризованных выше результатов  системных исследований, под правовой системой понимаем «набор или совокупность взаимосвязанных и взаимодействующих в направлении поставленных целей правовых частей, подсистем и элементов, которые образуют единое правовое образование, обладающее специфическими для теории и практики правового строительства системными, интегративными качествами и признаками управляемости и информационной направленности». Следует отметить также, что с экономикой соотносятся как форма не только правоотношения, но и другие элементы правовой системы.

Чисто экономические факторы отражаются и закрепляются в системе объективного права в законах и подзаконных актах, в правосознании, при формировании юридических мотивов, концепций законов, так или иначе обращенных к экономике, в отношении к юридическому закону личности и социальной группы. Наконец, правосознание соотносится не только с нравственными воззрениями, идеологией и иными духовными категориями, оно органически связано со всеми сторонами юридической жизни общества, отражая, закрепляя или утверждая их.

Обобщив указанные выше подходы, можно отметить в них два негативных момента. Первый связан с субъективно-произвольным определением понятий системы и системного комплекса, что не позволяет выделить их четкие критерии и рамки исследования. Второй связан с механическим применением концептуального и понятийного аппаратов системного анализа, без раскрытия правовой специфики предмета. Однако как бы ни расходились отмеченные взгляды на правовую систему, они необходимы при разработке ее общего понятия на более широкой основе. Условно говоря, речь идет о раскрытии юридического и социологического аспектов этой системы.

Социологический аспект правовой системы - это изучение ее во взаимодействии с экономической, политической, идеологической, нравственной, культурной и другими общественными системами, что позволяет точно учитывать в правовых формах потребности общественного развития. Для этого правовая система обладает механизмами, обеспечивающими решение возникающих задач: механизмом перевода экономических требований на язык юридических норм и механизмом перевода требований нормативных предписаний в реальное поведение на всех уровнях социальной структуры: общества, социальных групп и личностей. Можно сказать, что правовая система включает в себя как правовые доктрины, нормы и институты, так и процессы правообразования и правореализации, направленные на развитие общественных отношений.

2.2. Модернизация российской  правовой системы

Современная Россия вступила в новое тысячелетие, переживая сложный процесс коренных преобразований, которые начались в конце 80-х гг. XX в. во всех сферах жизни общества: экономической, политической, социальной, идеологической, правовой. Соответственно, произошедшие вслед за ними фундаментальные сдвиги в общественном сознании и в функционировании правовых институтов выявили недостаточную методологическую разработанность стратегии правового реформирования современного общества, а, следовательно, и стратегии построения правовой государственности.²⁴

Следует вспомнить то обстоятельство, что российскую правовую систему традиционно «отождествляют» с романо-германской. Среди признаков, сближающих ее с последней, в научной литературе выделяется также и такой, как доктринальный характер права.²⁵ Рассматривая доктрину в широком смысле не только как систему идей и взглядов, формирующих целостное представление о предмете и явлении, но и как научные труды юристов-теоретиков и практиков, посвященные рассмотрению той или иной социально значимой юридической проблеме, различные мнения экспертов, комментарии законодательных актов, многие авторы исходят из того, что как в российском правотворчестве и правоприменении, так и в аналогичных процессах большинства западных стран доктрина выступает одним из неформальных источников права и играет важную роль в правогенезе.²⁶

Что же касается приоритета закона перед судебным прецедентом, то если в романо-германской правовой семье прецедент как источник права (вторичный, а не первичный, реальный фактический, а не формальный) постоянно признавался и признается, и в этом случае можно и нужно говорить о приоритете закона перед прецедентом - продуктом судейского правотворчества, осуществляемого не иначе как в рамках закона, то в России данная проблема пока окончательно не урегулирована.²⁷ В отечественном правоведении и юриспруденции ведутся дискуссии и сохраняется неопределенность в отношении самого факта существования прецедента как источника права в правовой системе России, а, следовательно, и его взаимосвязи с другими источниками права, и в первую очередь с законом. В том случае, если восторжествует мнение, согласно которому судебный прецедент не чужд российской правовой системе как источник права, и ему будет найдено достойное место среди них, тогда можно и нужно будет проводить компаративный анализ российского и романо-германского права по данной позиции.

В целом автор полагает, что наиболее детальное исследование научных аспектов теории судебного  прецедента осуществлено М. Н. Марченко.²⁸ Он справедливо отмечает, что, несмотря на то, что в последние десятилетия в зарубежной и, отчасти, отечественной литературе, посвященной проблемам глобализации, а также взаимосвязи и взаимодействия различных правовых семей и систем, повышенное внимание уделяется их «нарастающей» общности, их дальнейшему сближению (конвергенции) и даже формированию на их основе единой «глобальной юриспруденции», единого «глобального сообщества судов» и единой «космополитической концепции юрисдикции», особый интерес исследователей вызывает не столько их единообразие, сколько их различия.²⁹

В настоящее время российская правовая система по-прежнему сохраняет свою специфичность, базируясь в большей степени на своих собственных оригинальных основаниях, чем на общих с романо-германским правом признаках.³⁰ По мнению некоторых зарубежных исследователей, она является «скорее, прерогативной, нежели нормативной» системой, что в ней зачастую действуют, скорее, «понятия», нежели «нормы права». В правовой системе России право по-прежнему выступает как средство в руках государства. Но если раньше оно использовалось для строительства коммунизма, то теперь - для создания нового экономического порядка в стране. Частное право в российской правовой системе пока не нашло оптимального соотношения с публичным правом; отсутствует четко выделенная из отрасли гражданского права система норм, формирующих коммерческое право. Как и прежде, российское право в значительной степени зависит от политики («политической целесообразности») и экономики («экономической целесообразности»).³¹