Тюремная субкультура

"Первые  воры пошли в годы революции.  Это были беспризорники, вся  беспризорная эта рать вообще. Ребята, которые были в колониях, сидели во всех, вот они, когда  их начали уже сажать, они начали  там делать свою систему. То есть, они уже знали, что выживать им больше нечем как тем, что красть и воровать. Так как в то время был голод там, царские все эти системы. И в то время пошло то, что если ты не отрекаешься от этого, то что ты идешь, то есть ты всю жизнь воровал, то ты и будешь им. Если ты смекалистый такой малый, то ты и будешь воровать. Вот так вот отсюда и пошли первые воры. Это были те, кто начал не так как сейчас там, из богатых семей, а те, кто поднялись из самых низов, с помоек, с улиц. Это были беспризорники. Вся воровская система, все началось с улиц. Все, все, что неслось с улиц, все скапливалось в тюрьмах. От одного человека передавалось к другому, от одного поколения к второму, к третьему. Так пошла. И этим наращивалась воровская суть, вся система. Так пошла вся вот эта жизнь, пошли понятия" (ДК).

В данном тексте, чрезвычайно характерном  для низовой культуры, противопоставлены "благопристойный" мир и мир  тюремный, уличный. Местом зарождения низовой культуры называется помойка, обретающая в тюремном тексте положительную оценку как центр своего пространства, место концентрации творческих сил.

Среди исторических преданий большое место  занимают предания об исключительных личностях -- легендарных ворах прошлого (таких как Вася Бриллиант, Сонька-золотая ручка), о важных событиях в истории честного воровского мира, о святости воровского слова, и вообще -- об основных воровских святынях.

В репертуаре заключенных представлены различные  жанровые разновидности устной прозы: популярны мифологические рассказы, легенды, предсказания. Во многих тюрьмах и колониях бытуют рассказы о привидениях. В Можайской женской колонии верят в "серую (белую) женщину". О происхождении этого призрака рассказывают следующее: "Здесь в дому эре когда-то повесилась девушка. Это дом ребенка. Вот, то ли она не успела спасти ребенка, то ли что-то там, я не знаю, но повесилась. И когда здесь стали все перекапывать, потревожили ее дух или как, в общем ей это не понравилось. И она стала ходить. Ну, это действительно так, потому что очень многие видели ее тут так" (ЖК).

"Серая  женщина" предупреждает заключенных  о каких-либо важных событиях. Считают также, что она появляется  перед амнистией. "Последнее время  она очень часто появляется, -- говорят заключенные. -- Может, амнистия  какая намечается? Это у нас примета такая" (ЖК).

Подобные  рассказы о призраках известны и  в Бутырской тюрьме:

"На  Бутырке в старых корпусах  есть камера, я не помню ее  номера, которой нет. Она замурована. Ну, существует предание какое-то, связанное с ней, что существует привидение какое-то, потому что во времена Екатерины в ней, в общем, замуровали женщину" (ЖК).

Из числа  традиционных ритуалов, соблюдаемых  в тюрьмах, особое место занимают гадания. Способы гаданий многообразны, цель же одна -- предсказать результаты суда, меру наказания. "Вообще все подвержены мистике там. Гадания постоянно, -- говорят заключенные-женщины. -- Гадали по-всякому: и на домино, и на чертика, и на кофейной гуще, и на хлебе гадали" (ЖК), "гадают по средам и пятницам в основном" (ЖК).

В женских камерах и колониях популярны также пересказы снов. Описывая тюремную жизнь, заключенные рассказывают:

"Утро  начинается с чаепития. Конечно,  рассказывание снов. В сны там  верят, особенно в сны, в  которых являются какие-то святые. Очень многие видят мадонну. Там настолько приближаешься к потустороннему этому миру" (ЖК).

"Человек  в этой системе -- в тюрьмах,  в зонах -- он все остро ощущает.  То есть, если на свободе нам  некогда обратить, как проходят  времена года, то здесь мы замечаем. Тот же сон. Да, допустим, моей подруге приснился сон, она утром проснулась, пытается мне его рассказать... То есть на свободе мы не стали бы с вами об этом разговаривать, потому что там масса проблем. А здесь у нас нет ничего. Мы сидим. Заняться нам нечем. И естественно -- разговоры о снах" (ЖК).

Но не только тем, что у заключенного много  свободного времени, объясняется традиция пересказов снов в тюрьмах. Как отмечают заключенные, тюремный мир всех склоняет к мистике. "Вообще, конечно, народ  очень суеверный, -- говорит заключенная. -- Мне кажется, в тюрьмах намного, ну очень повышены суеверия" (ЖК).

В тюремных снах главной темой является, конечно, тема освобождения, дороги домой. Верят, что ее предвещает приснившаяся обувь. "Запоминали сны и рассказывали, кто откровеннее. Особенно когда едут на суд. Если ботинки увидишь -- значит домой уйдешь" (ЖК). В целом же, как отмечают заключенные, "все сны имеют значение. Буквально на все здесь люди обращают внимание, на все мелочи" (ЖК) [о тюремной мифологии см.: Ефимова 1999а].

Наиболее изученная область тюремного фольклора -- тюремная песня . Однако в современных тюрьмах песни не так популярны, как это принято считать. Как объясняют блатные, человек, любящий петь, может получить в уголовной среде прозвище "Магнитофон": "его любой может включить", т.е. потребовать исполнить песню. Представление об известных в современных тюрьмах песнях дают, главным образом, песенники и тюремные альбомы.

Предшественниками современной тюремной песни были старинные тюремные песни ХVI –ХIХ  веков, родственные им удалые -- разбойничьи песни, тюремные песни литературного происхождения 7 и, в первую очередь, массовые народные тюремные песни второй половины ХIХ века, в художественном отношении близкие литературным образцам. Удалые песни сохраняли традиции и опыт разбойничьего мира, это были песни тех, кто враждовал с властью и обществом, не желал мириться с существующими нормами жизни, навязывал миру собственный -- удалой и страшный закон. Протяжные песни были созданы каторжанами и раскрывали духовный мир заключенных. И если разбойничьи песни были близки активным изгоям, то тюремные лирические были любимы всеми заключенными. Собственно блатные песни -- порождение города. Они тесно связаны с жанром городского романса и в отличие от традиционных крестьянских песен имеют тенденцию к рифмовке и правильным ритмам [Бахтин В. 1997: 953]. Блатная песня связана и с определенной литературной традицией.

Наиболее  популярны в современном тюремном мире такие жанровые разновидности  блатных песен, как баллады, лирические песни, описывающие мир неволи (в том числе политические -- диссидентские), удалые песни, шуточные песни эротического содержания, песни-переделки. Большинство тюремных песен можно назвать "слезными": они призваны вызывать сочувствие к судьбам зэков. В них арестанты – "бедняжки", "несчастные", они плачут и грустят, сетуют на свою судьбу. Эти песни имеют связь с традиционными русскими причитаниями и лирическими песнями. Особым драматизмом из всех жанров тюремной лирики отличаются баллады. Предмет изображения баллад -- несчастье, трагическое событие или трагическая судьба. Баллады в лиро-эпической форме повествуют о судьбе преступника, рассказывают о его детстве, первой любви, которая подчас и приводит к преступлению, о самом преступлении, о суде, на котором герой часто произносит покаянную речь, вызывающую слезы у слушателей. Действие баллад в ряде случаев переносится на зону, откуда герой пытается бежать, но пуля "чекиста" прерывает побег. В несколько строф баллады вмещается вся судьба осужденного с его счастьем и горем, любовью и изменой, преступлением и расплатой за него.

Важный  элемент криминальной субкультуры -- письма. В тюрьмах и ИТУ основной формой общения является переписка. "Различные записки, называют малявы, малявки, мульки, ксивы, как их только не называют. В основном любовные, конечно. В основном. Ну, деловые когда идут. Между мужчинами особенно", -- рассказывают заключенные (ЖК). Деловые послания, ксивы -- это инструкции и обращения, подписанные вором в законе или группой лиц. Ксивы поддерживают зэков, в них даются инструкции по поведению в тюрьме и на зоне, отношению к администрации, мужикам, козлам, дороге. Особо важные ксивы призывают к кипишу, запрещают работать и проч. "Есть такое понятие, как воровской прогон, -- рассказывают заключенные. -- Ну, то есть, если в изоляторе сидит вор в законе, он ориентирует заключенных на правила поведения определенные. Ну, он пишет воровской прогон, который проходит по всем камерам. И, в общем-то те камеры, которые мужские, получают, они отписывают назад вору в законе о том, что принимают точку зрения. Ну, в основном, всегда принимают. Потому что негласный закон. Не имеют права не принять" (ЖК). Воровской прогон -- самая важная ксива. "Прогон пишет вор, именно вор. То есть может писать либо сам вор -- такой прогон, какой-нибудь легкий. То есть к примеру: живите в братстве, гоните все на общее, то есть ничего сверхзапретного, не убийство, -- рассказывает блатной. -- А есть, такой идет от вора прогон, он своей рукой его не пишет, он диктует. Он диктует, к примеру, своему писарю, человеку: "Пробить голову тому-то тому-то на сборке, так как он гад, блядь, пошел вразрез с общим и воровским". Не то что он обычный свитерочек там зажал, а, к примеру, вообще там с общака. Прогон от вора -- это ходячая семьдесят седьмая. Вся тюрьма -- это все его подельники. Он сказал: убить, и все его убили. В конце написано: со слов такого-то такого-то" (ДК).

Деловые и дружеские письма отличаются друг от друга функционально и стилистически. Приведем в качестве примера тексты двух поздравительных открыток, адресованных тридцатилетнему заключенному, готовящемуся стать смотрящим за корпусом. Первая открытка носит характер дружеского послания и потому интимное дружеское арго здесь выступает на первый план, вторая написана смотрящим зоны, имеющим право выступать от имени братвы, и носит политический характер -- сам факт поздравления смотрящим именинника свидетельствует о том, что последний признается неофициальным лидером.

""Вася!" -- Граф-Де "Амбал". От Всей Души  своей поздравляю твою светлость  с Днем твоего рождения. Игорян! Дружище! Будь всегда здоровым, бодрым, хладнокровным при решении проблем. Никогда не унывай, будь добр к людям, удачи и фарту тебе во всех твоих начинаниях. Искренне с уважением к тебе и братской теплотой -- Всегда. Игорян "Гашек". В. -- Мох. 19 октября 1998 г.".

"Игорь!  От всей души поздравляем тебя  с Днем Рождения! Искренне желаем  Крепкого здоровья: Удачи во Благо  Воровского и дома Нашего Общего, Жизненного благополучия, скорейшей  встречи с Родными и Близкими. С Братской теплотой Л. Касьян и все Бродяги Лагеря. В. Мох. 20.10.98" (СР).

Заключенные-мужчины  считают, что ксивы и малявы -- синонимы, женщины говорят: "Ксива -- это более мужское, малява -- женское" (ЖК). Свои письма они ксивами не называют. Женщины получают и пишут в основном любовные малявы. Для них характерно утрирование чувств, они обильно насыщены метафорами, сравнениями, гиперболами. "Ей же нужно как-то жить. И живет, -- говорят заключенные о женщинах, оказавшихся в тюрьме. -- Ну, и в общем-то обычно это сильно. Обычно такие чувства на бумаге выкладываются, просто даже удивительные. И в стихах. Ну, там все же в тюрьме стихи пишут. Вот. Все это красиво. Всякое бывает, даже секс. Представляете, на бумаге, да? Тоже встречается" (ЖК).

"Но  тот, который не может воспринимать эту любовь на бумаге, -- объясняют заключенные, -- тот, конечно, в шутку пишет. Все это прикольно. Ну, просто играет, чтобы себя отвлечь. Есть такое выражение – "стебается", посмеивается" (ЖК).

Тюремная  любовь превращается в театр: двое актеров  разыгрывают спектакль перед зрителями-сокамерниками, которые проявляют заинтересованность в происходящем на тюремной сцене. Собственно, это даже не спектакль, который созерцают, а карнавал, в котором живут и который является временным упразднением жизненной правды. К тюремной любовной игре применимы слова М.Бахтина о карнавале, в котором "сама жизнь играет, разыгрывая... другую свободную (вольную) форму своего существования" [Бахтин М.1990: 12].

Ксивы и малявы определенным образом оформляются. По оформлению письма можно определить, принадлежит ли его автор к воровскому миру, чтит ли он воровские законы: "О и В (Общее и Воровское) -- святое и пишется всегда с большой буквы, -- объясняет малолетний заключенный из блатных. -- Дом Наш Общий -- это тюрьма, тоже с большой буквы. Хата подчеркивается, так как хата тоже наш дом, тоже считается святым. Слово "Вор" пишется всегда с большой буквы и подчеркивается. И имя вора подчеркивается одной полосой. Подчеркивать свое имя строго-настрого нельзя. Подчеркивается только святое и имя вора" (ДК). Для писем характерны традиционные формулы зачинов и концовок. Вот как об этом говорят заключенные: ""До свидания" не пишется. Подписываются: "С искренним уважением". Начало может быть такое: "Час в радость". Заканчивать могут пожеланием: "Всех вам благ"". "Нельзя "спасибо" писать, -- рассказывает одна заключенная. -- Я написала -- он обиделся". ""Спасибо" я не слышала, что нельзя. Но в общем-то мужчина, когда помогает женщине, это у них очень приветствуется, считается очень порядочным. Потому что они всех нас считают своими сестрами. И не любят, когда женщина отвечает тем же, что-то дарит", -- объясняет другая (ЖК).

Один  из малолетних заключенных, общавшийся в тюрьме с ворами в законе и  вполне овладевший блатной субкультурой, написал для нас образец краткой тюремной ксивы: "Часик в радость вам бродяги х 372. Мир и радость Дому Нашему Общему. Пишет вам Вячеслав Смеян. О и В." Он пояснил, что особому почерку, которым написана ксива, обучил его один из воров (ДК).

Тюремные  письма часто шифруются, причем в них используются те же аббревиатуры, что в татуировках. На малолетке, по словам заключенных, "этими шифровками общаются. Пишут записку, маляву, и в конце там несколько шифровок, это своеобразный тюремный язык. На малолетке очень много различных шифровок: ЛЕДИ- люблю, если даже изменишь, АНГЕЛ -- а ненавидеть глупо, если любишь, СТОН -- слышишь, ты один мне нужен или ты одна мне нужна, ЛОТ -- люблю одного тебя " (ЖК). Эти шифровки выбиваются на теле в память о любви и используются в качестве шаблонных любовных признаний в письмах.

В современных  тюремных письмах "на волю" сохранены  основные структурообразующие элементы традиционных восточнославянских писем : здесь имеют место типичные начальные  и финальные формулы, в роли почтовых стереотипов широко используется альбомная поэзия. Популярны традиционные в русской почтовой переписке формулы с "птичьей" символикой: