Тюремная субкультура

Новичок учится относиться к испытаниям, как  к игре. Описывая прописку, рецидивисты  делают следующий вывод: "Юмор должен присутствовать. Должно поддерживаться настроение. Если ты будешь ходить хмурым, подавленным, с тобой будет легко бороться, с тобой быстро расправятся. А если в тебе присутствует юмор, ты человек остроумный, пошутить не прочь, то, конечно, с тобой будет тяжелей -- ты духом не падаешь. Ну, и со временем дух твой формируется" (СР). "В тюрьме обостряется вообще остроумие, интеллект", -- говорят малолетние заключенные (ДК).

Прописка -- экзамен, сочетающий обучение законам  нового мира и проверку того, в какой  степени новичок является "своим" в данной среде. Этот ритуал проливает свет на древний обряд инициации, который воспринимался не столько как временная смерть, сколько как своеобразная игра в смерть.

Тюрьма -- место прохождения инициации -- окончательно связывает человека с криминальным миром.

Посещение этого пространства, понимаемого  как не-пространство, дает преступнику  возможность стать "своим" в  криминальной среде и завоевать  определенное положение на иерархической  лестнице преступного сообщества. Именно в исправительно-трудовых учреждениях и следственных изоляторах криминальная культура наиболее рельефно выражена и в большей степени доступна для изучения.

Вербальный  фольклор

В жизни  и творчестве вор играет роль -- шута, лгуна, дурака. "Смех", "глум", "сквернословие", "бесчинства" -- набор признаков, которыми древние источники определяли скоморохов, и который может быть использован при характеристике современных воров. В основе воровского мировидения лежит игра, освобождающая от законов жизни и ставящая на место жизненной условности иную, "улегченную" условность. Вор -- носитель смехового начала, он использует "дурацкую маску", преимущество которой -- возможность обнаружения и осмеяния лжегероев, обнажения чужих пороков. Лгун -- одна из личин шута, он создает аномальный мир в слове. Словесное искусство воров -- это, в первую очередь, искусство лжи. Одна из ведущих форм тюремно-воровского фольклора обозначается жаргонным термином "прикол". Приколы включают в себя целый ряд устойчивых речевых форм разной жанровой принадлежности, употребляемых в стандартных речевых ситуациях, -- они являются частью драматизированного диалога между враждующими сторонами и имеют целью осмеяние противника и понижение его статуса.

Прикол -- тест-обман в виде загадки с  подтекстом или двусмысленного задания. В основе приколов лежит рефлексивное управление: вор не просто дурачит или обманывает, он управляет поведением антагониста. Антагонистом может являться на свободе -- человек, не принадлежащий к воровскому миру, "жертва", в тюрьме -- представители администрации или новички в преступном мире. Приколы являются частью ритуала прописки. Вот как описывают заключенные прописку на женской малолетке: "Заводят, сразу -- раз -- с тормозов, девочка стоит. Они ей такие выражения кидают: "Стой, иди сюда". Вот что она должна сделать? Ну, она должна снять тапочки и подойти босиком" (ЖК).

Вопросы и ответы могут не быть вербализированы. Популярен прикол-загадка с расстеленным у входа в камеру полотенцем. Первоход не должен поднимать полотенце, он может  перешагнуть через него, но свой, блатной заявляет о привилегированном положении в новом коллективе, вытирая о полотенце ноги. Эта загадка проверяет не только знание тюремных законов жестовой коммуникации, но в первую очередь -- умение нащупать скрытый смысл ситуации, обнаружить прикол и включиться в игру.

Во время  прописки проводится проверка знания условного "тайного" языка тюремного  сообщества. Новичок должен владеть  феней, чувствовать двусмысленность  задаваемых вопросов: "За что сел? -- За решетку. -- Сколько в камере углов? -- Пять (новичок -- угол)"; должен знать правила зоны: "Где будешь спать? -- Где бугор укажет"; должен уметь перевести разговор в игровое русло, навязав дающему задание свои правила игры: "Распишись на потолке. -- Лесенку поставь. -- Заштопай чайник. -- Выверни наизнанку. -- Сыграй на подоконнике. -- Настрой". В Можайской ВТК заключенные описывают такие приколы: "Спрашивают: "Ты кто: вор в законе или бык в загоне?" Стой так и думай. Вор в законе себя назвать, в тюрьме тем более, каждый кто попало не может. А так отгадка: "Я не вор, но я в законе. Я не бык, но я в загоне"" (ДК). "Ну, говорят ему: "Ты на машине едешь. Разветвляется дорога. Тормоза у тебя не работают, повернуть ты никуда не можешь. В одном стоит конце дороги мать, а в другом кент. Куда поедешь, кого давить?" Вообще-то отгадка, что надо давить кента, потому что сегодня кент, а завтра мент. Как правило, не догадываются" (ДК).

Новичок должен соблюдать правила "игры в  загадки", которая вводит особые условия в постулаты общения. Отгадчик должен дать ответ, вскрывающий глубинный смысл вопроса, имеющий отношение к высшим ценностям тюремного мира, к его составу и иерархии его частей.

Приколы сопровождают все бытовые действия заключенных: используются при отказе от работы, за едой, во время картежных  игр.

Заключенные должны уметь направить любой разговор с представителем администрации в игровое русло и тем самым одержать над ним победу, навязав свои правила. "Начальник говорит: "Иди на уборку территории." А ты ему: "Лопата с педалью?" – "Где ты видел лопату с педалью?" – "А ты где видел меня с лопатой?"" (СР). Приколы, как полагают заключенные, должны обнаруживать глупость тех, кто пользуется не по праву своей властью.

Выполняя  законы ИТУ, заключенные пересоздают  реальность, превращая их в законы игры, подчеркивают, что подчиняются не юридическим, а собственным условным законам: "С администрацией надо соглашаться, -- объясняют зэки-мужики. -- Вот он требует что-то, а ты: "Мне разницы никакой: что ебать подтаскивать, что ебаных оттаскивать. Что ебать, что резать -- лишь бы кровь текла""(СР).

Тасуя карты, прикалываются над партнером  по игре: "Кто хочет вкусно пить и есть -- прошу напротив меня сесть" (СР).

Приколы могут облекаться в сложную иносказательную  форму: вор демонстрирует мастерское владение словом и тем самым выигрывает игру: "У следователя на дознании. "Где был? С кем был?" Вот ты ему: "Авто-мото-вело-фото-гребля-ебля и охота -- что по чем-хоккей с мячом-бабы-биксы-зубы-фиксы-хитили-потитили-на хуй не хотите ли?"" (СР).

Приколы имеют форму пословиц, поговорок, дразнилок на заумном языке, основной их признак -- драматизм.

Администрация иногда подключается к игре заключенных, облекая тюремные законы и запреты  в форму приколов. Для формирования ритуализованного диалога должно быть единое коммуникативное пространство. Представители власти демонстрируют свое владение общетюремным языком. Так, в ИТУ запрещены азартные игры. "А у администрации есть поговорка, -- говорят блатные. -- Если в картах нету масти -- вам помогут в оперчасти" (СР).

Постоянная  спутница приколов -- рифма. Умение облекать свои мысли в стихотворную форму ценится как признак высокого интеллектуального уровня. Сама стихотворная речь является знаком "переключения" в другую, вымышленную, условную реальность, в свободный творческий мир игры.

Если для театра нужен зритель, то для игры -- партнер, принимающий законы игры, говорящий на условном языке. В народных бытовых сказках рядом с Лгуном часто оказывается Подлыгало, взамоотношения этих двух персонажей отражают древнюю традицию рассказывания скоморошьих "баек" (традицию "лжи"): всякое понимание диалогично, и Подлыгало, дополняя мир Лгуна своими "словами", утверждает тем самым, что в аномальном и абсурдном мире игры возможна коммуникация. Ту же полифонию лжи мы находим и в тюремных приколах. Так, на вопрос собирателя (играющего в данной ситуации роль "одураченного простака"): "Как на зоне наносят татуировки?", воры-блатные отвечают, дополняя друг друга:

- А здесь  тоже салон. Где медчасть, там  кабинет, там пишешь заявление  начальнику.

- Оплачиваешь -- в зависимости от ресурсов.

- Ну, у  нас все-таки цивилизация. Как  у всех.

- Что-нибудь  нарисовать хочешь -- на имя начальника  колонии заявление пишешь (СР).

Суть  прикола в том, что администрация  ИТУ категорически запрещает  нанесение татуировок.

Приколы, трюки и одурачивание лежат в  основе многих тюремных игр, популярных, главным образом, на малолетке. Игры проводятся с первоходом. Ведущий  в игре вынуждает новичка поступать таким образом, что сами поступки последнего причиняют ему вред. В результате побеждает тот, чей ранг рефлексии выше, но обычно победителем оказывается более опытный человек, водящий: новичок сам совершает то, что нужно его антагонисту. Водящий моделирует ответные реакции новичка, управляя его поведением в выгодном для себя направлении. Ядро игр составляет провокация. Все действия проводящего прописку направлены на то, чтобы новичок сам совершил позорящие себя действия. Поведение водящего в таких играх соотносимо с поведением героя сказок о ловком воре (воровство не для корысти, а для шутовского осмеяния). Приведем примеры игр, описанных заключенными Можайской ВТК: "Веришь, я тебе налью сейчас в карман воды, а у тебя там сыро не будет? Он, конечно, не верит. Ему наливают литр воды в карман. Вот, мол, мокро. А его спрашивают: "А где сыр-то?" Ну, сыра-то не будет все равно, лей не лей." (ДК). "Водолей. Берут рубашку какую-нибудь или телогрейку. Вот он в рукав смотрит. Ему показывают картинки, разные созвездия. Ну, там, Марс, такое. А потом показывают Водолея. Говорят: "Водолей!" И литр воды -- раз!" (ДК).

Плутовские  романы, литературные и документальные описания взаимоотношений наставника и ученика-новичка в разнообразных  школах воров, бродяг, мошенников свидетельствуют о том, что необходимым воспитательным приемом, использовавшимся старшим, был тест-прикол .

Приколы могут становиться сюжетным ядром  устных рассказов, в которых структурную  пару составляют глупость и хитрость. Хитрецом в воровских рассказах является вор или блатной, дураками -- представители неворовского мира. Для таких рассказов не характерна установка на достоверность. Они близки к жанру анекдота, их главная цель -- шутовское осмеяние "чужих". Вот как рассказывает вор-рецидивист о своей интеллектуальной победе над охранником:

"Я  ехал с тюрьмы в лагерь первый  раз. Играл в карты, дубак  говорит: "Спать". И загадал  дубаку загадку. Говорю : "Если  отгадаешь -- я тебе карты отдаю  и укладываюсь спать. Не отгадываешь  -- я играю". Я ему загадал, он отгадывал до утра. Поставил так стол, ну, записал. И подходит уже к утру: "Какой ответ?" Это говорит о том, что он тугодум. А загадал: "Шел мужик, попукивал, палочкой постукивал. С кем он поздоровался?" А вторая -- я ему загадал сразу две: "Ехал в поезде купец, ел соленый огурец. Одну половину сам съел, вторую кому оставил?" Ну, тугодум ходил до утра, думал" (СР).

В форму  приколов-загадок облекаются многие анекдоты. Герои анекдотов -- зэки, находящиеся  в условном игровом мире, где правильно  отгаданные загадки являются условием освобождения из тюрьмы: "Посадили одного в тюрьму. Дали пятнадцать лет. Загадали ему загадку. "Отгадаешь три части на женском теле, которые состоят из трех букв, начинаются и кончаются на ту же букву, за каждое слово по пять лет скостим". Он угадал два слова: око и пуп. А третье не отгадал. Ему десять лет скинули, пятеру отсидел. Ну, выходит, в первую ночь жена раздевается, он говорит: "Господи, а я из-за этого пять лет сидел". Какое третье слово? Я сам не знаю" (СР).

Анекдоты внетюремного происхождения в тюрьмах трансформируются, их герои становятся зэками, в них вводятся "вставные эпизоды", приближающие мир анекдота к тюремной жизни. Внетюремная жизнь как таковая заключенных практически не интересует.

В воровской  среде бытуют рассказы о воровских подвигах, представляющие в смешном виде жертву и демонстрирующие ловкость героя. Как отмечал Д.С. Лихачев, наблюдавший в начале 1930-х годов традицию подобных рассказов в СЛОНе (Соловецком лагере особого назначения), врать, рассказывая о воровских подвигах, разрешается, точно так же как применять шулерские приемы в карточной игре [Балдаев 1992: 362].

Однако  в большинстве своем воровские  предания и устные рассказы имеют  установку на достоверность, что  особо подчеркивается заключенными: вор характеризуется как человек слова. Множество легенд о честном воровском слове перешло из старого тюремного фольклора в современный. "В тюрьме принято всегда говорить правду, -- объясняют заключенные, -- вообще всегда. Врать там не приветствуется. То есть всегда все разговоры -- они все достоверны. Верить нужно всегда всем. Достойный арестант достойному врать не будет" (ДК).

Воровской мир имеет свою историю. Человек, причастный воровскому братству, гордится своим знанием воровских традиций, своей историей, которая, облекаясь в форму исторических преданий, передается из поколения в поколение. Сегодняшние блатные хранят память о благородном воровском мире прошлого, его королях-авторитетах, о наиболее значительных событиях в истории блатного мира. В воровских преданиях неизменно проводится воровская идея, проповедуется верность воровскому закону, противопоставляются два мира: мусорской и воровской, воры изображаются как борцы за справедливость. Приведем в качестве образца жанра рассказанное нам в Можайской ВТК предание о возникновении первых воров в России.