Линда Уинстед Джонс. Лунная ведьма. Проклятие Файн

 — Далеко ещё? —  спросила она, останавливаясь на  вершине и осматривая земли  внизу.

 — Четыре дня, —  тихим, глубоким голосом ответил  Рин.

 — Он красивый?

 — Город?

 — Да, Город, — она  повернулась и улыбнулась ему. — Мне там понравится?

 — В некоторых местах  очень красивый, и, несомненно, тебе  там понравится.

 — А твой дом, как  он выглядит? — она прислонилась  к камню, чуть возвышавшемуся  над её головой, и на мгновение  расслабилась. Рин торопился продолжить  путь, но при случае останавливался  ради неё.

 — Наш дом, — поправил  он.

 — Наш дом, — тихо  повторила она. — Какой он?

 Он немного помедлил, устремив взгляд в сторону  Города.

 — Я построил его  незадолго до того, как почувствовал  твой зов.

 Было что-то очень  трогательное в том, что Рин  построил дом для неё. Для них.

 — Он не слишком  большой, сделан из серого и  розового камня. Там есть общая  семейная комната, маленькая гостиная, кухня и три спальни. Комнаты  и кухня расположены в передней  части дома, и в них много  окон, а спальни я разместил  в глубине каменной горы. Возможно, он покажется тебе слишком  простым.

 — В простоте нет  ничего плохого.

 — Карадонцы уже  давно не пробирались за стены  города, но если атакуют когда-нибудь  снова, моя семья будет защищена  со всех сторон. Внутри скалы  до нас не сможет добраться  ни один человек или зверь.

 И никто никогда  не сожжёт этот дом дотла, поняла  Жульетт.

 — А мебель? — поинтересовалась  она.

 — Есть немного. Остальное  выберешь по своему вкусу у  лучших городских ремесленников. Её делают простой, зато прочной  и удобной.

 Как ни странно, в  голове Жульетт возник образ  дома, хотя их с Рином связь  оставалась разъединённой, а его  мысли сокрытыми.

 — А если я решу  не оставаться? — тихо спросила  она.

 — Ты останешься.

 Он говорил так уверенно. Несмотря на переполнявшее её  счастье и волнение она сомневалась, что с радостью останется в  Городе Рина навсегда. Жульетт  не могла обосноваться даже  в приятном месте с красивым  мужчиной, пока не убедится, что  сестры в безопасности, и у  них всё хорошо. А вот потом…  возможно.

 Судя по взгляду  его золотых глазах, Рин думал  уже не о доме, который ждал  их появления через четыре  дня, а о том, каково будет взять  её у этой скалы. Быстро и  твёрдо. Жульетт думала о том  же. Она хотела его сейчас, когда  лицо освещало солнце, а ноги  овевал тёплый воздух.

 

— Мы едва ли не бежим в твой Город, — она протянула ему руку.

 — Да, — он взял  её ладонь и опустил скатку  на землю.

 — Ничего, если мы  придём туда через пять дней?

 — В самый раз, —  Рин приподнял её юбку и  свой килт, подхватил Жульетт, будто  та была невесомой, и она крепко  сжала его ногами.

  Жульетт не знала, что  её ожидает, а он не знал, как  ей об этом рассказать. Но ему  придётся найти нужные слова, причём скоро, иначе, она не поймёт.

 Она часто спрашивала  о младенцах, но не потому что  хотела их, как раз наоборот. Один  только этот факт доказывал  её неуверенность в будущем. Зато  Рин был в нём полностью  уверен, о чем сильно сожалел.

 Подобно всем королевам, Жульетт будет плодородна по  три раза в год. После трех-четырёх  дней месячных её охватит безумное  желание, не идущее ни в какое  сравнение со страстью, одолевавшей  их в последние дни. Жульетт  затащит своего мужчину в кровать, и они не выберутся оттуда  несколько дней, пока она не  забеременеет. Мальчиками. Сыновьями  Энвина.

 Обнажённая, она лежала  рядом с ним, но не спала. Её  кровь отзывалась на зов Города, и с каждым шагом к Энвину  Жульетт становилась всё более  энергичной. У неё не было зеркала, поэтому в отличие от него  она не видела происходящих  в ней изменений. Карий цвет  глаз теперь почти полностью  изменился на золотистый.

 Но это было лишь  малой частью преображений. Она  почувствовала внутри себя жизнь  этих гор. А сегодня днём даже  сбросила ботинки и, как он, пошла  дальше босиком. Жульетт начала  передвигаться по скалам ловчее  и уверенней, приобрела силу и  сноровку, которые пока не успела  опробовать.

 Она опустила руку  ему на грудь.

 — Если я решу, что  не смогу жить так далеко  от сестёр, мы ведь сможем переехать?

 — Переехать?

 — Поселимся в какой-нибудь  деревне Каламбьяна, в низине. Я  могу зарабатывать целительством, а ты охотой и работой с  камнем.

 — Зачем нам переезжать?

 — Город кажется  мне странным, — призналась она, — и слишком далёким от дома.

 — Нет, твой дом теперь  здесь, — он зарылся пальцами  в её волосы.

 Но она не сдалась  так просто.

 — Можно остричь  тебе волосы или завязывать  их, купить хорошей одежды. И если  наши дети не дадут клятву  перед королевой, то не станут  оборотнями, правильно? Ты сам говорил, что если уехать от города  достаточно далеко, то даже ты…

 Все его тело отреагировало  на это предложение, мускулы сжались, живот неприятно взбунтовался.

 — Ты снова просишь  меня отказаться от волка.

 Жульетт медленно приподнялась  и посмотрела на него сверху  вниз. Чуть ранее Рин разжёг  небольшой костёр, чтобы приготовить  обед, и остатки пламени сейчас  освещали её лицо. Она выглядела  прекраснее, чем когда-либо.

 — Я просто думала  вслух.

 Они хотели от жизни  одного и того же. Маленький  дом, семью, нормальную жизнь —  вот только их представления  о нормальном отличались. И ни  один из них не получит желаемого. Она станет его повелительницей, а он супругом королевы, послушно  исполняющим приказы.

 — Что ты знаешь  о своём отце? — спросил он.

 Она удивлённо заморгала.

 — Я никогда его  не видела.

 Рин кивнул, хотя ничего  не понял. Для энвинцев казалось  неслыханным отправиться в низины  и лечь с женщиной, не предназначенной  ему в пару.

 — Я знаю только, что его звали Кей.

 Сердце Рина глухо  застучало в груди. Кей. Среди  энвинцев насчитывалось немного  отшельников, а Кей Деверин из  клана Энсикенов был одним  из них. Несколько лет назад  случилось нечто необычное. Его  пара умерла вскоре после похищения. От их краткого союза не  осталось детей, и лишившись долгожданного  счастья, Кей ушёл из Города, поселился на холмах и стал таким же диким, как волк. Но, похоже, однажды он всё-таки покинул своё жилище и лёг с женщиной, не предназначенной ему в жены. Энвинцы так не поступали, однако такое было возможно.

 — Ты рассказывала  про сестёр, — подстегнул Рин.

 — Вообще-то они  мне сводные. У нас всех разные  отцы, — Жульетт сморщилась, будто  эта тема вызывала у неё  неловкость. — Моя мать была  очень милой женщиной и любила  своих детей, но к мужчинам  относилась нетрадиционно. Она согласилась  бы с тобой, что вожделение  лучше любви. Её пугало проклятие  и возможность влюбиться. — Жульетт  заметно нервничала, смущённая беседой. — А что насчёт твоей семьи? Твои родители живут в Городе?

 — Мой отец умер  больше десяти лет назад во  время нападения карадонцев.

 — Я сожалею. А твоя  мать?

 — Она умерла вслед  за ним, во сне. Меньше, чем через  два лунных цикла. Энвинцы редко  переживают своих супругов, но  когда это происходит… такого  не должно случаться, — тихо  закончил он.

 — Но ведь твоя  мать не была энвинкой, правильно? — озадаченно спросила Жульетт.

 — Она ею не родилась, но стала.

 — У тебя есть  братья? — Жульетт отчаянно пыталась  перевести разговор на что-нибудь  менее грустное.

 — Трое.

 — Вы с ними близки?

 — Мы одна семья. Кэлам и Энсгар заняты своими  семьями, и мы встречаемся не  каждый день, но регулярно. Дэнтон  служит вместе со мной во  дворце королевы, поэтому с ним  мы видимся чаще.

 — Дэнтон ещё не  забрал свою пару? — уточнила  она.

 Рин помотал головой.

 — Он ещё молод  и не слышит зов. Но его время  придёт.

 Рин не хотел рассказывать  Жульетт только ему известную  правду, не сейчас, когда она только-только  начала признавать себя его  женой. Но он не мог позволить  ей войти в Город неподготовленной.

 — Твой отец энвинец, — тихо произнёс он, не зная, как ещё поделиться с ней  своим открытием.

 — Нет, это не возможно, — ласково возразила она. —  Ты же говорил, что мужчины-энвинцы  делают мужчин-энвинцев, и потом, я совершенно точно не оборотень.

 — Я уже объяснял  тебе. Примерно раз в пятьдесят  лет у одного из нас рождается  девочка. Она может появиться  у любого энвинца и становится  королевой, когда достигает возраста  превращения в волчицу.

 — Я не…

 Рин перевернул Жульетт  на спину, но не ради удовольствия, которым они наслаждались с  тех пор, как стали супругами  во всех отношениях, а потому  что она не слушала его объяснений.

 — Я построил для  тебя дом, но мы не сможем  в нём жить. Я распланировал  нашу жизнь, но те планы не  осуществятся. Когда мы приедем  в Город, мне выпадет почётная  обязанность сопроводить тебя  прямиком во дворец королевы  Энвина. Но не для бракосочетания. Ты положишь руку на священный  камень и дашь клятву, которая  сделает тебя королевой. Эта же  клятва полностью превратит тебя  в энвинку.

 Жульетт с трудом  моргнула и слегка оттолкнула  его.

 — Я бы знала, если  бы такая ужасная вещь была  правдой.

 Ей казалось ужасным  принадлежать к его виду. Она  относилась к волку в нём  с презрением, он знал это, но  надеялся, что жена изменит мнение. Как Жульетт отреагирует на  новость, что ей суждено принести  их народу мир, взяв в любовники  карадонца?

 — Ты ведь закрылась  от своих способностей несколько  дней назад?

 — Да.

 — Соединись с землёй  снова и скажи, что чувствуешь.

 — Я не…

 — Если хочешь узнать  правду, потянись к сердцу земли  и позволь ему открыться тебе. Я буду с тобой, видара, обещаю.

 Рин опустил разделявший  их барьер, и Жульетт, переполняемая  тревогой и недоверием, последовала  его совету. В момент высвобождения  энергии он ощутил толчок первозданной  силы. Из-за близости Города способности  Жульетт за последние дни существенно  окрепли. Рин прикоснулся к ней, позволяя её дару окутать их  обоих, и частично увидел мир  глазами жены. Почувствовал её  боль, потому что она делилась  ею с ним.

 Её глаза изменились, став сначала золотыми, а потом  почти полностью почернели, спина  выгнулась, и она вскрикнула от  боли. Рин прижал её ладони  к земле, не позволяя оттолкнуть  его и убежать от правды. Жульетт  попыталась воспротивиться, но даже  сил королевы Энвина было недостаточно, чтобы сдвинуть его с места.

 Её тело дёрнулось, когда знания промчались по  венам и наполнили душу, с Рином  происходило то же самое. Она  закричала и ещё раз безрезультатно  попыталась высвободиться. В голове  замелькали образы, так быстро  и беспорядочно, что он почти  ничего не разобрал. Рин вздрогнул  и тяжело задышал, когда, разбив  видения, на него нахлынуло чувство, испытывать которое ему совсем  не хотелось. Но он не одёрнул  руки и не перестал сдерживать  Жульетт весом своего тела.

 Образы исчезли, и она  расслабилась, измождённая использованием  своих новых, возросших способностей.

 — Это невозможно, —  хрипло произнесла Жульетт, её  веки, затрепетав, закрылись, и видения  наконец развеялись.

 — Возможно, — тихо  возразил Рин.

 Она увидела не только  дворец с ожидавшей её короной, но и силу скрывавшегося внутри  неё зверя. Волк долго спал  в ней, но был там всегда. Теперь  Жульетт это знала. Так вот  отчего её так страшил волк  Рина — он отражал её собственную  скрытую сущность. Мощь, жестокость, дикое животное, спрятанное под  внешностью обычной женщины.

 В её венах бежала  кровь энвинца, она больше не  могла отрицать правду.

 — Те когти мои, —  с ужасом прошептала Жульетт. — Боже всемогущий, мне снились  мои собственные когти!

    Глава 12

  Борс с одним из  его солдат тянули Айседору  вверх по лестнице. На голову  ей снова нацепили мешок, руки  оставили связанными за спиной. Она шла все выше и выше, иногда спотыкаясь, поскольку не  видела ступенек. Борс крепко  держал её за предплечье, солдат  замыкал процессию и периодически  подталкивал в спину, когда пленница  двигалась слишком медленно.

 Борс больше не боялся  к ней прикасаться. В последние  дни она вела себя так послушно, что он, похоже, забыл про своего  убитого подчинённого. Казалось, от  той ночи Айседору отделяет  целая жизнь, хотя на самом  деле прошло лишь несколько  недель. Из-за вмешательства Жульетт  она не видела сам пожар, поэтому  иногда позволяла себе забыть, что дома, простоявшего больше  трёхсот лет, уже не существует.

 Временами её совсем  не волновало, жива она или  нет. Борс со своими людьми  мог убить её даже несмотря  на послушание, а если бы она  отбросила покорность и атаковала, смерть пришла бы довольно  быстро. Но из головы не шли  слова Жульетт про то, что Софи  до сих пор в них нуждается. Айседора подвела Вила, подвела  свою мать. И не могла подвести  ещё и сестёр.

 Наконец они добрались  до места назначения, и Айседору  рывком остановили. Её ноги ныли  от долгого подъёма, сердце бешено  колотилось. Борс приказал кому-то  объявить об их прибытии. Похоже, его уже ждали.

 Она услышала очень  слабый скрип открывшейся двери. И к холодному воздуху, который  овевал Айседору так долго, что  надоело считать дни, примешался  тёплый. Откуда-то неподалёку донеслось  радостное потрескивание огня, обещавшее  возможность погреться.

 — Ты не слишком  спешил, — раздался суровый мужской  голос.

 — Возникли осложнения, милорд, — в тоне Борса и  его весьма формальном обращении  чувствовалось почтение. Он говорит  с самим императором? Или с  другим высокопоставленным лицом?