Тревожность у детей и подростков: психологическая природа и возрастная динамика

Таблица 10

Динамика показателей  тревожности 
(% к общему числу испытуемых в группе) 

Рассмотрим сначала отдельные  группы. При их анализе мы исходим  из литературных данных о том, что  общая тревожность в силу своего глубинного характера значительно  труднее 

151

поддается перестройке и  тем самым реже спонтанно меняется на эмоциональное благополучие. Изменения  в общей тревожности следует  искать внутри этого образования: она  может «прикрепляться» к конкретным ситуациям, колебаться в определенных пределах по степени интенсивности  и т. п.

Напомним, что мы специально выбрали возрастные периоды, в которых  тенденция к изменению тревожности  проявляется наиболее ярко. Из табл. 10 видно, что в первых группах (и в 6—7-м, и в 9—10-м классах), испытуемые которых проявляли тревожность по обоим показателям, обращает на себя внимание очень слабая по сравнению с другими группами представленность случаев смены тревожности на эмоциональное благополучие. Из 19 испытуемых этих двух групп лишь 1 человек в 10-м классе проявил эмоциональное благополучие, что позволяет охарактеризовать тревожность, проявляющуюся по обоим показателям, как наиболее устойчивую. В этих группах примерно в равной степени представлены случаи смены показателей тревожности, когда высокая тревожность диагностируется то по одному, то по другому показателю, и случаи, когда тревожность на протяжении двух лет выявляется по обоим показателям. Все это, как представляется, позволяет заключить, что в данном случае мы имеем дело с каким-то одним видом тревожности, в разное время проявляющимся по-разному.

Результаты вторых групп, куда были включены испытуемые, тревожность  которых проявлялась по симптоматическому  показателю, оказались различными в  зависимости от возраста школьников. В 6—7-м классах данные распределились между тремя характеристиками динамики практически поровну, в 9—10-м преобладает  характеристика «смена показателей»: выраженность симптоматики меняется на оценку ситуации и наоборот. В целом  количество случаев, когда показатели тревожности либо чередуются, либо сохраняются, в обеих возрастных выборках превышают те, когда она  изменяется на эмоциональное благополучие. Это, на наш взгляд, дает основание  полагать, что подобные случаи также  являются показателем того, что общая  тревожность может преобразовываться  в конкретные, частные ее виды. В  старшем подростковом — раннем юношеском  возрастах это происходит в более  заметной форме.

Данные третьих групп, где тревожность испытуемых выражалась в оценке ситуаций, оказались наименее показательными. В обеих возрастных группах результаты разделились  между тремя характеристиками динамики почти поровну, различий

152

между теми случаями, когда  тревожность меняется на эмоциональное  благополучие, и суммарным выражением двух других характеристик динамики практически нет. Поскольку в  этих группах мы имеем дело с показателями, которые характеризуют прежде всего  конкретные виды тревожности, то можно  полагать, что такое отсутствие различий связано прежде всего с тем, что  одинаковый экспериментальный показатель выражает разные виды тревожности: собственно частную, локальную тревожность  и такую частную тревожность, которая является выражением общей.

Анализ возрастных выборок  в целом показывает, что количество случаев, когда показатели тревожности  чередуются, заменяя или дополняя друг друга, превышает число тех, при которых различные показатели тревожности сменяются эмоциональным  благополучием в младшем школьном и подростковом возрасте, более чем  в 2 раза. Наиболее ярко последнее проявляется  в старшем подростковом — раннем юношеском возрастах (соответственно 54 и 19% от общего количества изменений). Обращает на себя внимание также то, что в выборке 9—10-го классов количество случаев, когда какие-либо изменения  в тревожности отсутствуют, существенно  меньше, чем тех, когда разные показатели тревожности чередуются, меняя друг друга.

Проведенный анализ, по нашему мнению, позволяет констатировать следующее. Тревожность, диагностируемая и  по симптоматическому, и по ситуационному  показателю, равно как и только по симптоматическому, является, по крайней  мере в значительной части случаев, формой выражения общей тревожности. Тревожность, определяемая только по ситуационному  показателю, может являться как формой проявления общей (в этом случае ситуационный и симптоматический показатели могут  чередоваться), либо представлять собой  форму собственно частной тревожности. Именно смена разных показателей  тревожности, как отмечалось, является, на наш взгляд, убедительным доказательством  наличия общей тревожности, которая  может приобретать разные формы.

Эти выводы, однако, судя по нашим  данным, могут быть в большей мере отнесены к старшему подростковому  — раннему юношескому возрастам. Относительно подросткового возраста мы можем так говорить прежде всего  по отношению к тем школьникам, у которых и симптоматический, и ситуационный показатель в ряде случаев выступают совместно. О  тех же случаях, когда на первый план выступает симптоматический показатель,

153

можно, опираясь на приведенные  в предшествующих пунктах данные, лишь предположить, что за одинаковыми  тестовыми показателями скрываются разные явления: как подлинная тревожность, так и не носящее характера  тревоги повышенное внимание к собственным  внутренним переживаниям, обусловленное  их новизной.

На это же указывают  и данные клинического изучения детей  и подростков в ходе практической психологической работы. В нашей  практической работе собственно частная, капсулированная тревожность встречалась  во всех изучавшихся возрастах примерно в 20% случаев. Имеющиеся материалы  свидетельствуют, что различия между  указанными двумя формами частной  тревожности проявляются, во-первых, в характере осознания опасности: в последнем случае оно отчетливее, более конкретно выделяются источники  угрозы, осознаются ее причины, однако это не подразумевает непременной  адекватности подобного осознания; во-вторых, в ходе психологической  работы: собственно частная тревожность  сравнительно легко и практически  полностью исчезает при обучении детей и/или близких им взрослых средствам овладения определенными  типами ситуаций, саморегуляции поведения, в то время как при частной  тревожности, являющейся формой выражения  общей, наблюдается «перетекание тревожности»: избавление от тревожности в одной  сфере приводит к ее возникновению  в другой, причем это может происходить  неоднократно.

В целом же полученные нами результаты на возрастном материале  подтверждают имеющуюся в литературе точку зрения о том, что в значительной части случаев частная тревожность  является лишь специфической формой выражения, «привязывания» к определенным объектам общей тревожности.

3.4. Формы и «маски»  тревожности. 
Влияние тревожности на деятельность 
и развитие личности

Во второй главе мы рассматривали  вопрос о формах проявления в поведении, субъективных переживаниях состояния  тревоги. В настоящем пункте будут  рассмотрены формы тревожности  как личностного образования. Под  формой тревожности мы пониманием особое сочетание характера переживания, осознания, вербального и невербального  выражения в характеристиках  поведения, общения и деятельности. Форма тревожности проявляется  в стихийно складывающихся способах

154

ее преодоления и компенсации, а также в отношении ребенка, подростка к этому переживанию.

Изучение форм тревожности  проводилось в процессе индивидуальной и групповой практической психологической  работы с детьми и подростками. В  данной части работы участвовали 138 детей в возрасте 5—16 лет: 62 девочки, 76 мальчиков. Тревожность выявлялась по результатам описанных выше методик. Кроме того, использовались дополнительные методы, включавшие диагностический  комплекс «Проективное интервью» [Лубовский Д. В., 1992; Шванцара Й., 1978], детский вариант теста С. Розенцвейга [Данилова Е. Е., 1992], тест Люшера, Хэнд-тест Вагнера и ряд других, а также бесед, наблюдений и др.

Проведенная работа подтвердила  наличие двух основных категорий  тревожности: 1) открытая — сознательно  переживаемая и проявляемая в  поведении и деятельности в виде состояния тревоги; 2) скрытая —  в разной степени не осознаваемая, проявляющаяся либо чрезмерным спокойствием, нечувствительностью к реальному  неблагополучию и даже отрицанием его, либо косвенным путем через специфические  способы поведения.

Внутри этих категорий  были выявлены и подверглись специальному анализу различные формы тревожности. Выделены три формы открытой тревожности.

1. Острая, нерегулируемая  или слабо регулируемая тревожность  — сильная, осознаваемая, проявляемая  внешне через симптомы тревоги,  самостоятельно справиться с  ней индивид не может (34% изученных  случаев). Эта форма была представлена  примерно одинаково во всех  возрастах. 

2. Регулируемая и компенсируемая  тревожность, при которой дети  самостоятельно вырабатывают достаточно  эффективные способы, позволяющие  справляться с имеющейся у  них тревожностью (24% случаев). По  характеристикам используемых для  этих целей способов внутри  этой формы выделились две  субформы: а) снижение уровня тревожности  и б) использование ее для  стимуляции собственной деятельности, повышения активности. Регулируемая  и компенсируемая тревожность  встречалась преимущественно в  двух возрастах: младшем школьном  и раннем юношеском, т. е. в периодах, характеризуемых как стабильные.

Важной характеристикой  обеих форм является то, что тревожность  оценивается детьми как неприятное, тяжелое переживание, от которого они  хотели бы избавиться.

155

3. Культивируемая тревожность  — в этом случае в отличие  от изложенных выше тревожность  осознаётся и переживается как  ценное для личности качество, позволяющее добиваться желаемого  (19% случаев). Культивируемая тревожность  выступает в нескольких вариантах.  Во-первых, она может признаваться  индивидом как основной регулятор  его активности, обеспечивающий  его организованность, ответственность.  В этом она совпадает с формой 2б, различия касаются, как отмечалось, лишь оценки этого переживания.  Во-вторых, она может выступать  как некая мировоззренческая  и ценностная установка. В-третьих,  она нередко проявляется в  поиске определенной «условной  выгоды» от наличия тревожности  и выражается через усиление  симптомов. В некоторых случаях  у одного испытуемого встречались  одновременно два или даже  все три варианта.

Как разновидность культивируемой тревожности может быть рассмотрена  форма, которую мы условно назвали  «магической». В этом случае ребенок, подросток как бы «заклинает злые силы» с помощью постоянного  проигрывания в уме наиболее тревожащих его событий, постоянных разговоров о них, не освобождаясь, однако, от страха перед ними, а еще более усиливая его по механизму «заколдованного  психологического круга».

Культивируемая тревожность  наблюдается преимущественно в  старшем подростковом — раннем юношеском  возрастах, хотя отдельные случаи (прежде всего «магической» тревожности) отмечаются и на более ранних этапах.

Формы скрытой тревожности  отмечаются примерно в равной степени  во всех возрастах. Скрытая тревожность  встречается существенно реже, чем  открытая (примерно 23% случаев). Одну из ее форм — «неадекватное спокойствие» — мы описывали выше при изложении  результатов лонгитюдного исследования. В этих случаях индивид, скрывая  тревогу как от окружающих, так  и от самого себя, вырабатывает сильные  и негибкие способы защиты от нее, препятствующие осознанию как определенных угроз в окружающем мире, так и  собственных переживаний. У таких  детей не наблюдается внешних  признаков тревожности, напротив, они  характеризуются повышенным, чрезмерным спокойствием. Как мы видели выше (3.2), это форма очень нестойкая, она  достаточно быстро переходит в открытые формы тревожности (в основном в  острую, нерегулируемую). Обращает на себя внимание то, что у некоторых детей  открытая тревожность и «неадекватное  спокойствие» чередуются.

156

Создается впечатление, что  «неадекватное спокойствие» в этом случае выступает как некоторый  временный «отдых» от тревоги, когда  ее действие приобретает реально  угрожающий психическому здоровью индивида характер.

Особым вариантом «неадекватного спокойствия» можно считать форму, обозначенную нами как «субъективно скрытая тревожность». В последней  выраженность всех внешних признаков  тревоги сочетается с «абсолютным  спокойствием», проявляемым по результатам  экспериментальных проб, но одновременно, по самоотчетам, сопровождается смутным, диффузным переживанием, в вербализации которого школьник испытывает существенные затруднения. Последнее мы наблюдали  у подростков и старших школьников1. Вторая форма скрытой тревожности  — «уход от ситуации» — встречалась  достаточно редко примерно в равной степени во всех возрастах.

Говоря о формах тревожности, нельзя не коснуться также проблемы так называемой «замаскированной»  тревожности. Представление о «масках» эмоциональных расстройств заимствовано из психиатрии и психосоматической  медицины, где под «маской» понимается в основном соматизация невротических  и психических расстройств [см., например: Гаранян Н. Г., Холмогорова А. Б., 1994]. Вместе с тем в психосоматической медицине понятие «маска» используется применительно к несоответствию внешнего вида и поведения пациентов распространенным представлениям о типичных проявлениях того или иного эмоционального состояния. В частности, отмечается, что довольно распространенной «маской» тревожной депрессии в юношеском и пожилом возрастах является открытая враждебность к окружающим, а в другие периоды — повышенная, хотя обычно и малоэффективная трудовая активность, суетливость и т. п. [см. Тополянский В. Д., Струковская М. В., 1986]. Именно во втором смысле представление о «масках», или «личинах», было использовано применительно к описанию поведения, особенностей деятельности тревожных детей [Кочубей Б. И., Новикова Е. В., 1988]. Мы в настоящей работе также придерживаемся этой же точки зрения, называя «масками» тревожности такие формы поведения, которые, имея вид ярко выраженных проявлений личностных особенностей, порождаемых тревожностью, позволяют человеку вместе с тем