Фразеологизмы с компонентом-орнитонимом в русском языке

     Образ воробья,  в прямом значении, трактуется  в словаре русского языка, как  'маленькая птица с серо-черным оперением' [10, с.90]. Последующее употребление образа воробья будет в переносном значении.

     Фразеологизм стреляный [старый] воробей обозначает в русском языке 'очень опытного человека, которого трудно провести, обмануть, бывалого человека' [11, с.78].

     Этот национально-культурный  фразеологизм с названным компонентом связан с восприятием связан с восприятием воробья в значении опытности и искушенности [1, с.11].

     В белорусском  языке фразеологизм стары варабей. Общий для восточнославянских (русск. старый воробей, укр. старий горобець) и польских (stary wrobel) языков. Обозначает 'вельмi вопытнага, спрактыкаванага чалавека' [13, с.355].

     Возник  из пословицы старого воробья на мякине не проведешь в итоге ее расщепления на две части.

     Значение  фразеологизма является частью  общего смысла той самой пословицы. На основе фразеологизма старый воробей образовалось путем моделирования выражение стреляный воробей, общее для белорусского, русского (стреляный воробей) и украинского (стрiляний горобець) языков [13, с.355].

     Часть пословицы на мякiне не правядзеш обозначает человека, которого 'не перахiтруеш, не абдурыш, не ашукаеш' [13, с.241].

     Фразеологизм используется обычно только в застывшей форме, в которой использовался (и используется) в составе пословицы – с глагольным компонентом во 2 лице единственном числе [13, с.241-242].

     Из приведенного выше фразеологизма (стреляный [старый] воробей) видно, что написание и семантика данной фразеологической единицы в русском языке совпадает в написании и значении фразеологизма в белорусском языке.

     В белорусском  языке зафиксирован фразеологизм страляць з гарматы па вераб'ях. Видно, калька из немецкого языка (mit Kanonen auf Spatzen schlieben, буквенно «з гарматы па вераб'ях страляць»). Имеет значение 'трацiць шмат сiл, сродкау на дробязi' [13, с.357].

     Видно, первым  из западноевропейских писателей,  кто использовал это выражение,  был французский драматург Мольер. В комедии «Школа мужей» (1661) есть  гиперболическое словосочетание tirer sa poudre axmoineaux (буквенно «стрелять порохом по воробьям»). В такой форме выражение фиксируется и в сегодняшних французских словарях, параллельно с tirer aux moineaux («стрелять по воробьям»). В немецком языке фразеологизм получил более емкий образ [13, с.357].

     В русском языке аналогов этому фразеологизму не найдено.

     Далее, в  этом разделе, будут рассмотрены  фразеологические единицы с компонентом кукушка.

     Кукушка,  птица рода Сuculus, необычность биологии которой (не вьет гнезд, не высиживает яйца, не кормит птенцов, придерживается уединенности, скрытная, громко кукует, в полете напоминает ястреба и т.д.) породила много преданий, которые мифологическим образом объясняли все эти особенности ее необычайным происхождением. Основные сюжеты «кукушкиного мифа», зафиксированные белорусскими собирателями, следующие: 1) кукушка – это превращенная в птицу дочка, которую прокляла мать за непослушание (не хотела выходить замуж за того, кого выбрала мать); 2) кукушка – это скупая сестра, которая не хотела помочь брату, и тот умер. Опомнившись, сестра плакала и звала его по имени «Я-куб, Я-куб» и так стала птицей; 3) кукушка – это вдова, которая от великой скорби по мужу плачет (кукует) долго, пока не становится птицей;

4) кукушка – это мать, которая с обиды на детей, которые не подали ей, больной, воды, сделалась птицей и вылетела через окно из дома; 5) кукушка – это девушка, которая стала женой ужа и жила счастливо, пока не навестила родной дом со своими детьми: братья выпытали тайну, обманом вызвали мужа-ужа и убили его. От горя жена стала кукушкой, сыновья – соловьями, соколами, дочка, которая выдала тайну, - жабой. Этот сюжет у литовцев имеет иную развязку: жена ужа превращается в елку, сыновья становятся дубами, ясенями, дочка – осиной. Кукушка в сюжете про елку выступает как вещунья, которая предупреждает сватов ужа про обман людей: вместо девушки они давали белую гусыню, белую овечку, белую телушку;

6) кукушка – это  скупая женщина, которая пожалела  пожертвовать бедняку, Богу в  виде бедняка, хлеба, в наказание она превратилась в птицу; 7) в Ноевом ковчеге кукушку невзлюбил ее «кукуш», и Ной отдал ее другим птицам. Кукуш остался без пары, летает, кукует тоскливо; 8) кукушка – это избранная птица для поиска птичьего короля Кука, за что остальные птицы обещали растить ее детей [9, с.199].

     Кукушка  занимает важное место в обрядовом  календаре белорусов, ее кукованием  отмечается весна, от Пасхи  до Петра. По кукованию кукушки  считали годы жизни, по первому  кукованию гадали, какой будет  год (хороший, если первое кукование слышалось в покрытом листьями лесу, и плохой, если оно происходило на «голый лес»). Про свое собственное благосостояние гадали также по первому кукованию: имеешь с собой деньги – будет год для тебя богатый, не имеешь – наоборот. Для этого оставляли последний грош «на кукушку», на счастье. Кукование кукушки стало равнозначно плачу, а сама птица – символом уединенности, вдовства, скорби. Вечная вдова кукушка не имеет пары и не спаривается, согласно народным представлениям, с самцами других птиц. Считалось, что кукует кукушка-самочка, на самом деле, как и у всех птиц, - самец, самка отвечает ему тихим «кох-кох-кох». Существует убеждение, что не только кукушка как вид произошла в результате метаморфозы женщины в птицу, но и сама птица сезонно подвергается изменениям: под осень кукушка исчезает, превратившись в коршуна, что объясняется сходством окраса оперения, характером полета этих птиц. Кукушка связывалась в представлениях с тем светом, со смертью, она считалась вестницей плачевных событий, смерти, болезни, несчастья. В некоторых местностях кукушку сгоняли с крыши, боявшись ее вестей. Вместе с тем кукушка сакрально охраняемая птица, убивать ее нельзя, вредить – тоже. Проклятие «Чтобы ты кукушку не услышал!» обозначало «пожелание» человеку смерти. Связь кукушки с миром мертвых подтверждается ее похожестью на русалок, обрядовое «захоронение кукушки» совпадает с «захоронением русалки», «проводами русалок», а «ку-ку!» - характерный зов русалок. Мотив превращения женщины в кукушку широко используется в песнях, особенно в балладах, метаморфоза происходит по воли самих женщин, охваченных сильными переживаниями (печалью, отчаянием, ревностью и др.) [9, с.200].

     Образ кукушки, в прямом значении, трактуется в словаре русского языка как 'лесная перелетная птица, обычно не вьющая гнезд и кладущая яйца в чужие гнезда' [10, с.286]. Последующее употребление образа кукушки в фразеологических единицах будет в переносном значении.

     Фразеологизм ночная зязюля. Собственно белорусский. Имеет значение 'жонка'. Происходит из пословицы ночная кукушка дневную перекукует, что значит 'жена сможет настоять на своем, убедить мужа сделать по ее желанию' [13, с.257].

     В русском  языке нет фразеологизма с  таким значением, что не может  позволить провести сопоставительный  анализ данной фразеологической единицы в русском и белорусском языках.

     Проанализировав  фразеологические единицы с орнитонимами  воробей, кукушка в русском  и белорусском языках, можно сказать,  что фразеологические единицы  с данными орнитонимами могут  иметь и аналогию в языках, и являться единицами, характерными только для какого-то определенного языка, например, являться только белорусскими.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2.1.3 В этом разделе будет представлен языковой материал, связанный с орнитонимом гусь.

     Гусь, как и остальные «водные» птицы, в космогонических представлениях и соответствующих мифах выступает как птица, связанная с хаотичным состоянием первоматерии, и одновременно как творца Вселенной, которая поднимает со дна моря первые куски земли, с которой Бог создал все существующее. Обращает на себя внимание и называние белорусами «гусиной дорогой» Птичьего пути, по которому, согласно с поверьем, поднимаются души к небу, ибо он указывал дорогу в рай. В белорусских сказках часто вспоминается про рубашки с перьев или волшебные крылья как своеобразную одежду девчат, которые превращаются в птиц (например, в сказке «Гусачкi-галубачкi»). Таким образом, гуси в белорусской народной традиции символизируют посредников между противоположными сферами, которые переносят между мирами как новости, так и самого человека. В народных представлениях гусю приписывается брачная мужская символика [9, с.128].

     Гусь в космогонических представлениях и соответствующих мифах нередко выступает как птица хаоса, но вместе с тем и как творец вселенной, снесший золотое яйцо – солнце (образ великого Гоготуна в египетской мифологии). В ряде языков понятия солнца и гуся передаются сходными языковыми элементами. В Китае гусь связан с небом и с принципом Ян; рассматривается как талисман, помогающий любви в браке. В гностической традиции гусь – воплощение святого духа, символ предусмотрительности и бдительности. В средние века в Европе верили, что гуси являются ездовыми животными ведьм. В ряде сибирских традиций известен т.н. «гусиный дух», ведавший судьбой. К идее бессмысленной глупости отсылает тема эзоповой басни об убийстве гуся, кладущего золотые яйца [8, с.348-349].

     Образ гуся в прямом значении трактуется в словаре русского языка, как 'дикая и домашняя крупная водоплавающая птица семейства утиных с длинной шеей' [16, с.359]. Последующее употребление образа гуся будет в переносном значении.

     Фразеологизм дразнить гусей, обозначает в русском языке человека (людей), которые 'бесцельно вызывают раздражение' [16, с.359].

     В белорусском языке фразеологизм дражнiць гусей. Заимствован с русского языка. Обозначает 'злаваць каго-небудзь, выклiкаць злосць' [13, с.122].

     Крылатое  выражение с басни И.А. Крылова  «Гуси» (1811). В ней говорится, как  гуси, которых крестьянин гнал  в город продавать и «не совсем приветлив был» с ними, разозлились и стали говорить:

А этого не смыслит  неуч сей,

Что он обязан нам почтеньем;

Что мы свой знатный род  ведем от тех Гусей,

Которым некогда был должен Рим спасеньем [14, с.80].

Крестьянин ответил  гусям, что их предков заслуженно уважали в свое время, а эти гуси ни для чего не пригодны, кроме жаркого [13, с.122].

     В морали  выражение приобретает обособленно-переносное  значение:

Баснь эту можно бы и пояснить – 

Да чтоб гусей не раздразнить [14, с.81].

     Из приведенного выше фразеологизма (дразнить гусей) видно, что написание и семантика данной фразеологической единицы в русском и белорусском языках совпадает и в написании, и в значении.

     Фразеологизм как с гуся вода, обозначает в русском языке 'ничего не действует на кого-либо' [16, с.359].

     В белорусском  языке фразеологизм што (як, нiбы) з гусi вада. Общий для восточнославянских языков (русск. как с гуся вода, укр. як з гуски вода), польск. (jak z gesi woda) и чешск. (co z husy voda). Имеет значение 'абсолютна аднолькава, без рознiцы, не мае значэння для каго-небудзь, не хвалюе, не кранае каго-небудзь' [13, с.416].

     Во многих  работах русских исследователей  возникновение этого фразеологизма  связывают с элипсацией выражений-заклинаний лейся беда, как с гуся вода или как с гуся вода с тебя худоба (худоба - 'болезнь'). Однако, по Мокиенко В.М., это выражение возникло не в результате сокращения народных заклинаний, а на основе конкретных гусей, с которых легко стекает вода (из-за специальной жировой смазки оперения). Дополнительным доказательством в пользу этого толкования является существование уже в XVI веке аналогичных высказываний в польском (jak z gesi woda) и чешском (co z husy voda) языках, где они фиксируются отдельно, а не в пословичных или заклинательных контекстах [13, с.417].

     Из приведенного  выше фразеологизма (как с гуся вода) видно, что написание и семантика данной фразеологической единицы в русском языке совпадает в написании и значении фразеологизма в белорусском языке. Только в белорусском языке фразеологическая единица имеет более распространенное значение, в отличие от русского языка.

     В эту  же группу относится и фразеологизм  собственно белорусского происхождения як з гусака вада, имеющий значение 'абсалютна аднолькава, без рознiцы, не мае значэння для каго-небудзь, не хвалюе, не кранае каго-небудзь' [13, с.428].

     Этот фразеологизм  сложился на основе синономичного  выражения што (як, нiбы) з гусi вада, с заменой компонента гусi, который частов речи употребляют с нарушением нормы (з гусi, з гуся), компонентом-существительным мужского рода (гусака) [13, с.428].

     В белорусском  языке существует еще одна  фразеологическая единица с орнитонимом гусь, не встречающаяся в русской фразеологии. Фразеологизм ганяць гусей. Собственно белорусский. Употребляется в отношении до пьяного со значением 'iсцi хiстаючыся' [13, с.95].

     Сложился  на основе одноименного свободного  словосочетания в результате  его метафоризации. Пастух, гоняя  череду гусей, вероятно, идет вслед  за ними не по прямой, а по ломаной линии [13, с.95].

     В белорусском  фразеологическом словаре зафиксирована  единица с орнитонимом гусь, связанная непосредственно с внешним видом названной птицы.

     Фразеологизм гусiныя лапкi. Видно, калька с французского языка (pattle-d'oie). Употребляется со значением 'травянiстая раслiна сямейства ружакветных са сладкаватымi лiстамi, гусялапка' и 'веерападобныя маршчынкi (каля вока)' [13, с.105].

     Возник  через сопоставление с рисунком  перепончатых гусиных лап. Оба  значения сложились в результате поочередной метафоризации одного и того же свободного словосочетания […13, с.105].

     Но и  в русских фразеологических словарях, как и в белорусских, есть  группа фразеологических единиц  с орнитонимом гусь, которые не зафиксированы в белорусском языке.

     Фразеологизм гусь лапчатый обозначает 'пройдоху, плута; хитрого, пронырливого, ловкого человека' [15, с.152, 16, с.164].

     Фразеологизм гусь порядочный (хороший) употребляется в значении 'неожиданно проявившихся предосудительных или отрицательных качеств кого-либо' [15, с.153].

     Видно, что  эти фразеологические единицы,  употребляемые в русском языке,  указывают на негативную характеристику, поступки, качества человека.