Речевое воздействие в области религиозного дискурса

2.  Основные параметры речевого воздействия

Помимо факторов, важную роль на эффективность речевого воздействия оказывают и конкретные способы его организации.  

  Способ речевого воздействия можно определить как совокупность приёмов или операций практической деятельности, определяемой иллокутивными целями воздействующего субъекта и подчинённых решению его конкретных задач. К способам РВ традиционно относят убеждение и внушение (суггестию).

  Убеждение – воздействие на сознание личности через обращение к ее собственному критическому суждению. Основу метода убеждений составляет отбор, логическое упорядочение фактов и выводов согласно единой функциональной задаче, логическое доказательство, возможно, вкупе с эмоциональным воздействием, призванное обеспечить сознательное принятие реципиентом системы оценок и суждений в согласии с иной точкой зрения [51, c. 93].

  Убеждение строится с помощью доказательства, обоснования и аргументации — логических процедур, которые объединяет выстраивание связной структуры дедуктивных, индуктивных рассуждений и рассуждений по аналогии, состоящих из тезисов, аргументов и выводов; логической конструкции из силлогизмов, индуктивных умозаключений, умозаключений по аналогии. Типичными высказываниями этих процедур являются: определение, постулирование, обоснование, описание, экспликация, пояснение, доказательство, опровержение, экземплификация, толкование, обобщение, сообщение с модусом знания, предположения, мнения и др.

  В соответствии с логическими традициями доказательством принято называть процедуру установления истинности некоего высказывания (именуемого в пределах доказательства тезисом) путем его выведении из других высказываний (аргументов, оснований).

 К обоснованию, в отличие от доказательства, можно относить процедуру, подтверждающую высказывание, сообщающую ему определенную степень вероятности, это нестрогий (недедуктивный) вывод [13, c. 56].

 Если доказательство и обоснование рассматриваются преимущественно с логико-методологической точки зрения, то при исследовании феномена аргументации мы выходим в более широкую и сложную сферу интеллектуально-речевой коммуникации [42, c. 19].

 В отличие от доказательства и обоснования, для которых не обязательны коммуникативные аспекты, аргументация – приведение доводов с намерением изменить убеждения другой сторон (аудитории) – принципиально ориентирована на достижение прогнозируемого коммуникативного эффекта, на то, чтобы «навязать» реципиенту значение истинности, которым снабжено сообщение.

 Остановимся на аргументации подробнее. Формально структура единицы аргументации, подобно доказательству и обоснованию может иметь виды: «аргумент (-ы) – тезис », «тезис – аргумент (-ы)» или «тезис – аргумент (-ы) – вывод (расширяющий или логически следующий из смысла тезиса)». Две первых структуры соответствуют силлогизму, а последняя – полисиллогизму.

 Содержательный цикл  аргументации в целом включает три этапа: на этапе эпидейктической аргументации устанавливаются общие места (общие идеи, топосы), принципы и ценности, на основе которых обсуждаются проблемы; на этапе судительной аргументации устанавливаются, определяются и оцениваются факты (предмет – прошлое); на этапе совещательной аргументации обсуждаются предложения и принимаются решения (предмет – будущее) [15, c. 65]. Нарушения в части эпидейктической аргументации ведут к неопределенности и спорности фактов. Если фактический материал проработан невнимательно, решения будут беспочвенными и необоснованными. Если не обсуждаются новые предложения и не принимаются решения, рассуждения о принципах и фактах теряют смысл.

  Аргументация, в отличие от доказательства и обоснования, во многом определяется конкретным временным, пространственным и социальным контекстом, и имеет своей конечной целью не знание само по себе, а убеждение в приемлемости каких-то положений [41, c. 87].

  Поэтому при переходе в сферу коммуникации, к логико-методологическим характеристикам, влияющим на эффективность сообщения, добавляется широкий спектр оценок, с точки зрения логики «нестрогих», но приобретающих исключительное значение для достижения прогнозируемого эффекта. Речь идет о доступности, весе, силе, убедительности и т. п. качествах сообщения.

  Говоря об убеждении как способе речевого воздействия, нельзя не упомянуть еще один важный момент. В разных ситуациях общения используются разные по строгости и корректности формы, приемы и средства убеждения, и оправданность их выбора определяется так называемыми «метаинформационными» конвенциями – директивами (инструкциями, рекомендациями и т. д.), регулирующими информационное поведение потенциального коммуникатора [35, c. 32].

 Три типа условно выделенных В. И. Свинцовым конвенций (МК-1, МК-2, МК-З) основаны на степени их определенности. В МК-1 четко определен статус коммуникантов, столь же четко очерчено поле облигативной информации, что достигается официальным (юридическим, административным и т. д.) нормированием информационного поведения потенциального коммуникатора. В конвенциях типа МК-2 при достаточно определенном статусе коммуникантов поле облигативной информации не является столь же определенным; понятие долженствования здесь имеет контуры некоего побуждения, а так называемые сильные нормы (нарушение которых влечет юридическое или административное наказание) отсутствуют.

   Размытость границ между облигативной и факультативной информацией в МК-2 позволяет манипулировать благоприятными и неблагоприятными фактами, выдвигая на первый план одни и замалчивая другие (например, в учрежденческих отчетах, сводках, и т д.). По мнению Свинцова, оптимизация речевых сообщений, регулируемых МК-2, связана «с внесением более четких деонтических (нормативных) начал в отношения между коммуникантами» и более четкое «определение поля облигативной информации».

  Наименее определенные конвенции относятся к типу МК-З. Здесь граница между облигативной и факультативной информацией еще более размыта: понятие долженствования для коммуникатора ассоциируется с его представлением о долге, признании, профессиональном мастерстве и т. п. Представления об объективности информации в конвенциях типа МК-З относительны, в значительной степени обусловлены социальной позицией коммуникантов.

  Итак, приемы убеждения определяются деонтическими нормами, принятыми в той или иной сфере коммуникации. Все области формального убеждения можно соотнести с теми или иными метаинформационными конвенциями: с МК-1 соотносятся законодательная, нормативно-правовая документация, кодексы и др.; с МК-2 – некоторые сообщения средств массовой коммуникации (репортажи, информационные сводки, новостные статьи и программы, бюллетени, коммюнике), учрежденческие отчеты и т. д.; МК-3 приняты в областях педагогики, воспитания, психотерапии, рекламы, делового общения, менеджмента, политической пропаганды, публицистики. Судебно-ораторское искусство и предвыборная агитация, очевидно, находятся на границе метаинформационных конвенций 2 и 3.

  Внушение – воздействие на подсознание, эмоции и чувства человека, косвенно обеспечивающее воздействие на его ум, волю, поведение и осуществляющееся за счет ослабления контрольно-регулятивной функции сознания, снижения сознательности и критичности при восприятии и реализации внушаемого содержания, благодаря отсутствию целенаправленного активного понимания, развернутого логического анализа и оценки со стороны реципиента [16, c. 56].

 На внушении отчасти  основано воздействие средств массовой коммуникации, рекламы, моды обычаев и формирование веры. Внушение широко применяется в медицине (психотерапии) для коррекции психического и соматического состояния больного, в экспериментальной и популярной психологии оно служит приемом для направленного изменения эмоционального состояния, мотивации, установок личности.

  Внушение достигается языковыми средствами – словами, интонацией, и невербальными – словами, интонацией, и невербальными – мимикой, жестами, действиями, внешней обстановкой. Отмечается, что содержанию сознания, усвоенному внушением, в дальнейшем присущ навязчивый характер; оно с трудом поддается осмыслению и коррекции, являя собой совокупность «внушенных установок». Внушение – компонент обычного человеческого общения, но оно может выступать и как специально организованный вид коммуникации, предполагающий некритическое восприятие сообщаемой информации, противоположный убеждению.

  Внушение реализуется в форме гетеросуггестии (интерпсихической деятельности) и автосуггестии (интрапсихической деятельности). Внушение, производимое группой, – один из факторов конформности.

  По методам реализации внушения подразделяются на прямые (императивные) и косвенные, а также преднамеренные и непреднамеренные. В этом отношении становится существенным разграничение внушения как такового и суггестии. Термин «суггестия» используется многими авторами (например, С. Ю. Головиным, И. Ю. Черепановой) как синоним термина «внушение». Существует мнение, что внушение – широкое понятие, включающее как открытое прямое внушение (например, во время сеанса гипноза, психотерапии, аутотренинга), так и скрытое, замаскированное или косвенное внушение (суггестию). Содержание косвенного внушения (суггестии) включается в сообщаемую информацию в скрытом, замаскированном виде и характеризуется неосознанностью, незаметностью, непроизвольностью его усвоения.

  По содержанию суггестивное внушение может быть неоднородны. В нем выделяются три аспекта: аффективное (эмоциональное) внушение, внушение бессознательных образов и мыслей (эйдетико-когитивное) и внушение бессознательных установок.

 В числе собственно лингвистических приемов внушения следует упомянуть темп речи и тембр голоса, фоносемантические и интонационные особенности речи; суггестивный потенциал грамматики, лексики и др.

На уровне синтаксиса работает правило предпочтения связных переходов между предложениями (с союзами «и», «когда», «если», «потому что» и т. д.), поскольку ровный переход от одного предложения к другому вызывает незаметное изменение состояния и облегчает достижение суггестивного эффекта. С другой стороны, нарушения связности – высказывания дизъюнктивного характера разрывная коммуникация, неестественные переходы или отсутствие переходов – воспринимаются как «удары» и обеспечивают сильное и резкое изменение состояния[28, c. 53].

  Именно неожиданность – нарушение привычного потока восприятия – и раздваивание сознания, ставящее его в логический тупик, лежат в основе транса, на фоне которого во много раз возрастает эффективность гипнотического внушения.

 Наибольший интерес представляет косвенное внушение, основанное на суггестии, поскольку оно труднее поддается выявлению и анализу, чем прямое внушение, интердикция или прескрипция.

 Как уже было сказано  выше,  выделяютя  три аспекта суггестивного воздействия: аффективное (эмоциональное) внушение, внушение бессознательных образов и мыслей (эйдетико-когитивное) и внушение бессознательных установок. При этом эйдетико-когитивный, эмоциональный и установочный виды суггестии могут сопутствовать тем или иным типам речевого воздействия. Так, аффективное внушение свойственно социальному речевому воздействию (приветствие, прощание), аргументации, уговариванию, побуждению, моральным оценкам; эйдетико-когитивное внушение – аргументации, художественному рассказу / изображению; внушение установок играет важную роль в РВ «безоценочной информации», доказательствах и аргументации и основывается на отборе и расстановке фактов, тезисов и аргументов. Особенно выражено внушение установок в психическом программировании. Однако зачастую разные виды внушения сочетаются в одном коммуникативном акте.

  Помимо внушения и убеждения, к методам РВ, по мнению ряда исследователей, относятся заражение (Е. Ф. Тарасов, В. Н. Панкратов, М. Р. Желтухина) и подражание (М. Р. Желтухина, В. Н. Панкратов). Заражение – процесс передачи эмоционального состояния от одного индивида к другому на психофизиологическом уровне контакта – помимо собственно смыслового воздействия или дополнительно к нему. Психологи отмечают, что при наличии обратной связи заражение способно нарастать в силу взаимной индукции, обретая вид циркулярной реакции, которая сопутствует эффективным массовым акциям, публичному восприятию ораторских выступлений, произведений искусства и прочего и служит дополнительным сплачивающим фактором, до тех пор, пока не превысит определенной интенсивности и не выйдет из-под контроля. В последнем случае обоюдное заражение приводит к распаду формальных и неформальных нормативно-ролевых структур, к вырождению организованно взаимодействующей группы в разновидность толпы, способствует массовой панике и т. п. [33, c. 44].

  И. А. Стернин приводит более подробную классификацию способов РВ, делая акцент на воздействии, рассчитанном на осознанное восприятие реципиентом сообщаемой информации, а не на воздействии на бессознательное. К таким способам относятся доказывание (логический вывод), убеждение (вселение в собеседника уверенности, что истина доказана, с использованием и логики, и эмоционального давления), принуждение (вынуждение человека сделать что-либо против его воли), уговаривание (эмоциональное побуждение собеседника отказаться от его точки зрения и принять нашу). Неосознаваемое речевое воздействие оказывается внушением – побуждением собеседника принять на веру сказанное без обдумывания и критического осмысления [25, c. 28].

  Однако, доказывание  (наряду с информированием и аргументацией) соотносятся с убеждением, как частное с общим; то же касается принуждения и уговаривания, которые (наряду с приказом и призывом) соотносятся, как частное с общим, с побуждением.

 Итак, можно выделить три способа речевого воздействия: убеждение, внушение и побуждение (волеизъявление), которым соответствует ряд типов и приемов РВ.

Типы РВ представляют собой  обобщенные группы прагматических видов высказываний, выделяемых на основании единой коммуникативной функции. Понятие типа РВ некоторым образом перекликается с понятиями речевой (коммуникативной) стратегии, определяемой как комплекс речевых действий, направленных на достижение тех или иных коммуникативных целей, и коммуникативной тактики, означающей одно или несколько речевых действий (речевых приемов), направленных на решение общей коммуникативной задачи говорящего [28, c. 14].