Возьмем фразеологизм,
который обычно квалифицируют
в словарях как эвфемизмам: на
ладан дышать – ‘Умирать, доживать
последние дни’. Первоначально,
как и все фразеологизмы данной
тематики, этот фразеологизм осуществлял
функцию табу. По традиции, фразеологизмы,
связанные с темой смерти, причисляют
к эвфемизмам, однако в данной
работе четко разграничиваются
фразеологизмы-табу и фразеологизмы-эвфемизмы.
В исследовании современной, смягчающей,
функции фразеологизма важную
роль играет его лингвокультурологический
комментарий. Образ фразеологизма
«будит» в сознании представление
о древнейшей архетипической
оппозиции «смерть – жизнь»
и вызывает ассоциации о болезни
и выздоровлении. Ладан – отвердевший
смолистый сок особых пород
деревьев, дающий при горении
сильный душистый запах. В образе
фразеологизма ладан соотносится
с религиозным кодом культуры,
в котором данное вещество
является культурным знаком –
предметом религиозного обихода
и элементом обряда. Общеизвестно,
что в церкви совершают каждение
с курящимся ладаном перед
иконами; также, по общеизвестному
поверью, он обладает целебной
силой – им очищают воздух
в доме тяжелобольного. Образ
фразеологизма создается метафорическим
уподоблением плохого физического
состояния человека – символическому
обряду; фразеологизм в целом
передает стереотипное представление
о данном действии как о
близости кого-л. к смерти.
Судя по примерам
употребления, фразеологизм, в свое
время табуирующий тему умирания,
не проявляет, тем не менее,
современные эвфемистические способности.
Ср.: Мешкать ей было нельзя, потому
что она, как говорится, на ладан дышала,
и тяжело ей было умирать, не пристроив
своей родной внучки (С. Аксаков «Семейная
хроника»). Клавка <…> спорить стала
легко, с улыбочкой: – Тетка Дарья, да это
вы такие есть. Сами на ладан дышите и житье
по себе выбираете… (В. Распутин «Прощание
с Матерой»). Ссылка на «коллективного
говорящего» в первом примере по-своему
смягчает речь, так как создает эффект
цитирования и дистанцирует субъекта
речи от сказанного. Однако в другом примере
эксплицировано негативное отношение
говорящего к предмету речи; фразеологизм
употребляется в ситуации ссоры, что не
согласуется с желанием эвфемизировать,
смягчить речь.
Тем самым, только
языковых признаков (идиоматичность,
устойчивость, воспроизводимость, семантическая
неопределенность и др.), сближающих
эвфемизмы и фразеологизмы, а
также того, что когда-то эти
фразеологизмы выполняли функцию
табу, оказывается явно недостаточным
для признания их современной
эвфемистической роли. Об этом
же свидетельствуют факты китайской
фразеологии . Так, выражение ???
jian Yanwang (цзянь Янь-ван) <???? jian Yanluowang
(цзянь Яньло-ван)> (дословно «свидеться
с Янь(ло)-ваном»), когда-то табуирующее
тему смерти, не выполняет эвфемистическую
функцию. См.: «Эх, он принял
мой высококачественный порошок
и, хотя и отравился, тем
не менее не свиделся с Яньло-ваном,
а [просто] сошел с ума!» (Цзинь
Тан «Лу-дин цзи», 7-ая глава)
– говорящий испытывает негативные
эмоции к своему врагу, выражает
злость, досаду и т. п. Другой
фразеологизм, ???? jian Makesi (цзянь Макэсы)
дословно «свидеться с Марксом»,
употребляется в речевом акте
шутки, и только в этом качестве
сближается с эвфемизмами. Ср.:
«Если бы не приключился [такой]
непредвиденный финал, [то], возможно,
что он корил бы себя [за
это] до самого последнего дня
своей жизни» (дословно: до дня
свидания с Марксом; Ань Цы-линь
«Вечная улыбка»); «Товарищ Го
Сян, ты, право, на этот раз
действительно заставил всех
страшно поволноваться. Мы думали,
что ты и впрямь отдал концы»
(дословно: отправился свидеться
с Марксом; ср. рус. отправиться
к праотцам).
Установить роль фразеологизмов
в смягчении речи довольно
сложно. Главным образом, экспликаторами
эвфемизации являются: определенные
темы; выражения мягко говоря; как
бы это выразить и т.п.; интонация
и пауза в устной речи и
многоточие и кавычки – в
письменной, наконец, сам контекст,
на фоне которого оценивается
смягчающая роль фразеологизма.
Новый подход, совмещающий рассмотрение
фразеологизмов в свете речевых
актов, с одной стороны, и
в лингвокультурологическом аспекте,
с другой, позволяет полнее осветить
эвфемистические способности фразеологизмов
различной тематики.
См. в качестве примера
фразеологизм не все дома –
‘Не все в порядке с головой
(говорится с неодобрением)’.
Высказывание обычно сопровождается
жестом – постукиванием пальцем
по лбу или покручиванием пальцем
у виска.
«О нем». Он верит
всему и всем. Немудрено, что
над Ильей постоянно издевается
заводоуправление, а главный бухгалтер
прямо говорит, что у Траханиотова
не все дома (В. Пьецух «Драгоценные
черты»). Циолковский пошел вниз
по оврагу, опять полудумая-полубормоча:
«…Один разум без воли –
это ничто, и одна воля без
разума тоже ничто…» <…>
Один из оборванцев приложил палец
к виску, покрутил – мол, не все дома (Е.
Евтушенко «Ягодные места»).
«О тебе». Фамильярно.
– Послушайте, вы, – сказал Ревкин,
– вам надо срочно обратиться
к врачу, вы больны, у вас
не все дома (В. Войнович «Претендент
на престол»).
«О себе». Не употребляется.
Прямолинейность высказывания
(«бухгалтер прямо говорит»; «допился»),
выразительный жест, ограничение
на употребление «о себе», ситуация
ссоры и смена стилистического
регистра на фамильярный в
примере употребления «о тебе»,
–все это свидетельствуют против
эвфемизации.
Обратимся к культурным
смыслам фразеологизма. Образ
фразеологизма «будит» в сознании
архетипическую оппозицию, переосмысленную
в культуре в ценностных категориях:
«полный (целый) – неполный (нецелый)».
Образ фразеологизма также «ведет»
к представлению о доме как
единице упорядочивания мира. Фразеологизм
в целом создается «семейной»
метафорой, уподобляющей целостность
интеллектуального пространства
человека целостности дома, семьи.
Присутствие в доме всех домочадцев
означает порядок, слаженность
внутренней жизни; неполнота дома
«переносится» на интеллектуальную
«неполноту» человека. См. в фольклоре:
Все вместе – и душа на
месте; Васька дома – Ваньки
нет, Ванька дома – Васьки
нет (о глупом человеке). Славянские
параллели фразеологизма говорят
не только о сходстве образов
мира в сознании славян, но
и об общности их мировоззрения,
проявляющейся в символьной значимости
дома, целостности семьи и т.п.
Ср.: укр. не всi дома, половина
поiхала; не всi дома, пiшли по дрова;
не всi дома, поiхали по курай;
нема всiх дома; белор. не ўсе
дома; польск. niewszyscywdomu; чешск. nemitvsechdoma
и др. Тем самым, культурные
смыслы фразеологизма, как и
особенности его употребления
усиливают, а не смягчают впечатление
о неадекватности кого-л.
Скорее, другой фразеологизм
той же тематики, но с иной
культурной коннотацией способен
выполнять функцию смягчения.
Ср. не от мира сего – ‘Далек
от реальной, обыденной жизни,
не способен понимать простых
вещей’. Сего – устар. форма
мест. сей ‘этот’.
Уже сама амбивалентность
оценки фразеологизма в речи
свидетельствует в пользу его
эвфемистичности; ср.: Лева не
понимает элементарных вещей,
потому что он «не от мира
сего» (А. Алексин «Мой брат
играет на кларнете»). Бескорыстие
коменданта изумляло Альбину…
Она восхищалась этой чертой
его характера. Он казался ей
не от мира сего (Э. Казакевич
«Дом на площади»). Пожалуй, на
нее смотрели как на человека
немножко не от мира сего, на
одну из тех, без странностей,
причуд и наивных глаз которых
мы, люди мира сего, давно свихнулись
бы в своём могучем поживательстве
и пожинательстве (В. Распутин «Наташа»).
Можно сказать так: глазами человека не
от мира сего взирает на нас Господь («Литературная
газета» 2001).
Разное ценностно-эмоциональное
отношение, проявляемое при употреблении
фразеологизма, обусловлено его
культурной коннотацией. Фразеологизм
восходит к текстам Евангелия:
Я передал им слово Твое, и
мир возненавидел их, потому что
они не от мира сего, как
и Я не от мира (Ин. 17: 14), Царство
Мое не от мира сего (Ин. 18: 36).
Компоненты фразеологизма соотносятся
с религиозным кодом культуры,
в котором мир осмысляется
в противопоставлении небесного,
духовного – земному, плотскому
и символизирует отдаление человека,
живущего духовными ценностями,
от мирской суеты. Неся в
себе культурный смысл отрешенности
от обыденной жизни, фразеологизм
смягчает характеристику человека,
ведущего себя неадекватно. Об
эвфемизации говорит контекст
употребления («бескорыстие», «восхищалась»,
«взирает Господь»), а также диминутив,
умеряющий негативную оценку («немножечко
не от мира сего»).
В качестве эвфемизмов
могут выступать не только
ядерные единицы фразеологии
(идиомы и устойчивые сочетания),
но и фразеологизмы в широком
смысле (пословицы, поговорки, афоризмы,
прецедентные тексты и др.). Ср.:
Бог дал, Бог и взял вместо
излишне прямолинейного умереть;
С лица воду не пить вместо
некрасив; см. также афоризмы: Нынешняя
молодежь действительно ужасна.
Но самое ужасное, что мы
к ней не относимся (П. Пикассо)
– в разговоре с ворчуном; Каждая
женщина – бунтарь по натуре,
причем бунтует она исключительно
против себя самой (О. Уайльд)
– в ситуации, когда женщине
мягко указывают на непоследовательность
ее решений. Эвфемизмом может
быть прецедентный текст –
сложный вербальный знак, обладающий
устойчивым смыслом и отсылающий
к популярному источнику (литературе,
песне, т/ф и т.п.), в котором
он также выполнял функцию
смягчения. Ср.: Та-ак, математика
из вас не выйдет (об отсутствии
интеллектуальных способностей; источник
прецедентного текста – т/ф
«Буратино») и мн. др.
В результате проведенного
исследования делается вывод
о том, что эвфемистическая
функция не принадлежит фразеологизмам
только на основании свойственной
им семантической неопределенности,
диффузности значения, образности,
позволяющей вуалировать описание
происходящего. Данная коммуникативная,
прежде всего этикетная, роль
фразеологизмов формируется в
культуре и во многом обусловлена
их культурной семантикой. Говорить
о речевом акте смягчения можно,
если в тексте присутствуют
формальные сигналы эвфемизации
(мягко говоря; пауза и т.п.). Однако
более важным представляется
согласование смягчающей роли
фразеологизмов с другими речевыми
актами в тексте. Определяющим
фактором является культурная
семантика фразеологизмов, позволяющая
смягчать, а не заострять описание
«деликатных» тем.
В Заключении сделаны
основные выводы к работе. Фразеологизм
– объект лингвистики, однако
новый, лингвокультурологический, аспект
его исследования позволяет: 1) понять
своеобразие фразеологизма как
языкового знака; 2) описать механизм
культурной интерпретации фразеологизма;
3) исследовать культурную знаковую
функцию фразеологизма; 4) изучить
роль фразеологизмов в их коммуникативной
функции (на примере эвфемизации речи).
Обосновывается, что «тела» знаков для
презентации своих смыслов культура «берет»
из фразеологии не случайно: образ фразеологизма
является своеобразным проводником культуры,
благодаря которому осуществляется взаимопроникновение
двух семиотических систем. Фразеологизм
как знак зарождается на пересечении языка
и культуры – в основу его внутренней
формы «попадает» окультуренная сущность,
то, что уже имеет символическое, эталонное,
стереотипное и др. значение, которое воплощено
и в других субстанциональных знаках культуры
(ритуале, обряде и др.).
Экспериментальным путем
установлено, что созданная в
теории интерпретационная модель
фразеологического значения адекватно
отражает процессы, осуществляемые
при восприятии фразеологизма
носителем языка; все типы информации,
которые извлекаются из фразеологизма,
интерпретируются в пространстве
культуры, к которой в той или
иной мере «подключен» носитель
языка. По-новому освещен феномен
фразеологической оценки, которая
понимается как результат восприятия
языкового знака в соотнесении
с установками культуры; на этой
основе формируется важнейший
в семантике фразеологизма тип
информации; его содержанием является
ценностно-эмоциональное отношение
к происходящему (ЦЭО).
Фразеологизм – особый
знак языка, в семантику которого
«вплетена» культурная коннотация.
Разработка лингвокультурологического
метода исследования во фразеологии
осуществляется путем описания
тех процессов, которые происходят
в сознании носителя языка
при восприятии фразеологизмов,
и того содержания, которое формируется
в результате этих процессов.
В работе создана модель референции
фразеологизма – языкового знака
– к предметной области культуры,
или модель культурной интерпретации.
Ее составляют три разных операции
соотнесения языкового знака
с различными сферами культурного
пространства, к которому в той
или иной мере «подключен»
носитель языка – «мифологической»,
«научно-познавательной» и «наивной».
Лингвокультурологический комментарий
к тем или иным фразеологизмам,
представленный в работе, свидетельствует,
что референция языкового знака
к культуре в той или иной
мере осуществляется в речи
носителями языка. Тем самым,
фразеологизм действительно выполняет
как собственно языковую, так
и культурную функции: образно
описывает происходящее в действительности
и одновременно с этим транслирует
выработанные в культуре представления,
установки, смыслы, «пробужденные»
фразеологическим образом.
В работе описаны
коды культуры, понимаемые как
вторичные знаковые системы, в
которых используются разные
материальные и формальные средства
для означивания культурных смыслов.
Подтверждена роль тематической
классификации культурных кодов
как способа организации пространства
культуры; как модельной области
для лингвокультурологического
исследования фразеологизмов. Исследована
символьная семантика фразеологизмов
в пищевом коде. На широком
языковом материале установлено,
что фразеологизм как знак
вторичной семиотизации играет
определенную роль в символизации
мира. Созданный в культуре, фразеологизм
способен воплощать в себе
устойчивые смыслы, которые в
самом процессе его создания
были инкорпорированы в языковую
семантику фразеологизма, служат
ее основой и извлекаются из
нее при употреблении фразеологизма
в речи. Тем самым фразеологизм
выполняет роль оязыковленного символа
(эталона, стереотипа). В работе осуществлено
разграничение понятий символа и квазисимвола
(эталона и квазиэталона; стереотипа и
квазистереотипа).
Обосновывается положение
о том, что воспроизведение
фразеологизма во многом обусловлено
его культурной функцией: данный
языковой знак является средством
производства, передачи, переработки
и хранения культурной информации
о человеке и мире; фразеологизм
«зарождается» на пересечении
языка и культуры, которая так
«осуществляет» память о себе.