Так, образ фразеологизма
впитывать <всасывать> с молоком
матери – ‘Прочно усваивать
с самых ранних лет’восходит
к древнейшему представлению
о питании как о естественном
усвоении организмом человека
чего-л. и восходит к латинскому
изречению: Ut poene cum lacta nutricis errorem suxisse videamur
‘Так что мы, кажется, почти
с молоком кормилицы впитываем
заблуждение’ (Цицерон, Тускуланские
беседы). См. иллюстрации: Русский
человек – гордый человек;
с детства он с молоком матери
всасывает любовь ко всему
русскому (Н. Тихонов «Великая
гордость»).
Возникновение образа
связано с архетипическим противопоставлением
души и тела и древнейшей
мифологической формой осознания
мира – анимистической, т.е. одушевлением
свойств человека и их проявлений.
Можно также говорить о том,
что образ фразеологизма соотносится
с архетипом матери и младенца,
по К. Юнгу. В основании образа
лежит метафорическое уподобление
духовного воспитания – питанию
младенцев грудным молоком и
обозначает процесс усиленного,
глубокого восприятия чего-л.; см.
этимологию слова воспитать;ср. отражение
сходного образа в выражении
впитывать в себя новые знания,
идеи и т.п. Слова-компоненты
фразеологизма впитывать, всасывать,
с молоком, матери являются
словами, именующими ситуацию, которая
стала знаковой в ее культурном
осмыслении, так как ее компоненты
обрели смысл, отвлеченный от
повседневных реалий. Обычное житейское
действие было выделено человеком
из контекста действительности
на уровень его мировоззренческого
осмысления. Об этом свидетельствуют
различные факты культуры –
обрядово-ритуальные практики, религиозное
переосмысление кормления, образы
фольклора, литературы, живописи
и др. См. в Библии: «Как новорожденные
младенцы, возлюбuте чистое словесное
молоко, дабы от него возрасти
вам во спасение» (Первое соборное
послание св. ап. Петра 2: 2). См. в
литературе: «С первым вздохом,
с первым глотком материнского
молока эта вера со мной»
(Р. Рождественский «Нахожусь
ли в дальних краях…»); см. православную
икону «Млекопитательница»; см. образ
матери, кормящей младенца, в фильме
Ю. Норштейна «Сказка сказок»
и др.
Переосмысленные в
духовном плане реалии явлены
и в образе фразеологизма, о
котором можно сказать, что
он создан в культуре и из
культуры «пришел» в язык. Впитывать
<всасывать> в образе фразеологизма
значит не просто усваивать,
поглощать жидкость, пищу, а проникаться
поглощенным, и поглощенное означает
пищу духовную: мысли, правила
поведения, заповеди и др. Молоко
матери есть символ животворящей
сущности; оно символизирует силу,
которая взращивает человека
и создает его жизненную крепость.
Кроме того, молоко матери является
пищей для младенцев и потому
ассоциируется с началом жизни;
своей формой сочетание молоко
матери указывает на принадлежность
реалии ее производителю, а
также на родственную связь,
переосмысленную как связь духовную
между людьми – преемниками
рода, культурных знаний, традиций,
основ мировоззрения. Тем самым
доказывается особая функция
фразеологизма – символизировать
усвоение морально-нравственных
принципов, взглядов, а также их
естественность, органичность для
данного человека. Фразеологизм
как культурный знак свидетельствует:
в желании осмыслить не бытовое, а бытийное
значение всего того, что происходит в
мире, человек придал обычной ситуации
– кормлению младенца материнским молоком
– символический смысл, соединяющий данную
ситуацию с ценностями, выделенными человеком
в процессе осознания мира. Таким образом,
если в деятельности человек открывает
для себя предмет, то в процессе ценностного
переосмысления мира происходит открытие
в предмете символа, содержанием которого
является нечто значимое в духовно-нравственном
и морально-социальном плане.
Исследование ряда
фразеологизмов с одним и тем
же символьным компонентом показало,
что в фокусе вuдения в разных
фразеологизмах оказывается та
или иная грань символа; тем
самым во фразеологии осуществляется
системное смысловое закрепление
символа. Так, анализ фразеологизмов
с ключевыми компонентами хлеб,
каша позволил в ходе их
интерпретации в пищевом коде
культуры извлечь различные культурные
коннотации и доказать наличие
разных символических смыслов.
Исследование фразеологизмов с
компонентом хлеб позволяет сделать
вывод о том, что ониимеют
не только разное языковое
значение, но и разное символическое
прочтение. Реалия хлеб в русской
культуре приобрела разные смыслы:
‘ценность’, ‘дар Божий, ‘гостеприимство’,
‘пища, основа пропитания’, ‘основа
существования’, ‘минимум питания’,
‘ограничение в жизненно необходимом’;
они воплощены в разных знаках
культуры, в том числе и во
фразеологии. Так, фразеологизм
не хлебом единым, возникший из
евангельского текста: Не хлебом
единым будет жить человек,
но всяким словом, исходящим из
уст Божиих (Матф. 4, 3-4), воплощает
в себе идею потребности человека
в извечной духовности. В другом
фразеологизме с компонентом
хлеб – даром <зря> хлеб
есть закреплен символический
смысл хлеба как основы пищи
человека, его существования. Однако
существование, уподобленное исключительно
поеданию хлеба, не является
достойным человека и не отвечает
значимости хлеба – дара Божьего;
на этом фоне формируется негативное
ЦЭО фразеологизма. В семантику
фразеологизмов перебиваться с
хлеба на квас; посадить на
хлеб и воду внесен символический
смысл хлеба как минимального
объема средств, не достаточных
для поддержания физического
существования человека; этот смысл
запечатлен в культуре; см. в шутливых
поговорках: Хлеб да вода –
молодецкая еда; Хлеб да вода
хоть кому так промнут бока
и др.
Онтологические признаки
простого и вместе с тем
древнейшего вида пищи, каши, такие
как: вязкость, нерасчлененность
на отдельные фрагменты, неспособность
сохранять форму – были переосмыслены
в ценностных категориях культуры:
‘порядок/беспорядок’, ‘надежность/ненадежность’,
‘простота/сложность’. То, что каша
является основным блюдом в
русской пищевой культуре, обусловило
соединение с ней таких культурных
смыслов, как ‘жизненная важность’,
‘ценность’. Будучи основным видом
питания, каша оказалась вовлечена
в семейные, коллективные, трудовые
обряды, стала их центром, и
это обеспечило ее связь с
таким культурным смыслом, как
‘коллективность’. Получившие отражение
в обрядово-ритуальных практиках,
в образных текстах фольклора,
литературы, в детских играх, культурные
смыслы каши «вплетаются» также
и в семантику фразеологизмов,
как общеизвестных, так и диалектных.
В семантику общеязыковых
фразеологизмов заваривать кашу
– ‘Затевать сложное, хлопотное
дело; создавать сложную, с неясными
последствиями ситуацию’ и расхлебывать
кашу – ‘С трудом справляться
со сложными, негативными последствиями
каких-л. непродуманных действий’ входят
смыслы, которыми «нагружена» в культуре
сама реалия каша, – это хлопотливость
и сложность. В образе фразеологизма каши
не сваришь с кем-л. – ‘Не договоришься,
не сделаешь общего дела’ каша символизирует
коллективное мероприятие, объединяющее
людей. Этот смысл не случаен – его корни
уходят в обрядовые действа, связанные
с рождением и крещением, в социально значимые
ритуалы артельного труда и питания; этот
смысл звучит в народных максимах – поговорках:
Где каша, там и наши; Ешь кашу, да говори
нашу; Мы с ним однокашники. Другие культурные
смыслы – ‘жизненная важность’,
‘ценность’ – «вошли» символьной частью
в семантику фразеологизма мало каши ел
<съел>, у которого два значения: ‘1.
слаб физически, неокрепший (обычно о юном,
молодом человеке, который физически не
готов к чему-л.); 2. неопытен, недостаточно
сведущ в чем-л.’.Символический смысл
каши ‘основа питания, дающего жизненную
силу’, подтверждена в пословицах и поговорках,
сказках, детском фольклоре; см.: Гречневая
каша – матушка наша, а хлебец ржаной –
отец родной; Без каши обед не в обед; Сорока-ворона
кашку варила, деток кормила и др. Недостаточное
количество съеденной в детстве каши становится
в образе фразеологизма своеобразным
мерилом в оценке 1) здоровья, физической
крепости и 2) различных способностей человека.
Питание – исторически
изменчивый компонент общечеловеческой
материальной культуры, который
вносит свою лепту в формирование
культуры духовной; питание –
проявление образа жизни народа;
в пищевых традициях можно
увидеть отражение морально-нравственных
принципов любого культурного
социума. Лингвокультурологический
метод исследования на материале
разных языков доказывает универсальность
этого подхода в комплексном
анализе фразеологизма как знака
языка и культуры.
Для сопоставления
с русским материалом обратимся
к данным языка иной структуры,
отражающего иное мировоззрение.
Так, питание, кухня и процесс
приема пищи являются значимой
частью вьетнамской культуры .
Ценностное переосмысление
пищи доказывают многочисленные
факты пищевого кода; см. поговорки:
An cay nao rao cay n?y – букв. «С какого
дерева ешь плоды, то дерево
и огораживаешь забором» ‘С
чего кормишься, то и оберегаешь’
(ср. рус. Чье кушаю, того и
слушаю); An c? nhai, n?i c? nghi – букв. «Когда
ешь – жуй, когда говоришь
– думай» (ср. рус. Сначала подумай,
а потом говори); Ti?ng chao cao hon mam c? –
букв. «Приветствие выше, чем поднос
с угощением» ‘Приветствие важнее
угощенья’ (ср. рус. Добрые слова
лучше мягкого пирога); V? ch?ng nhu dua
c? doi – букв. «Муж с женой как
палочки для еды составляют
пару» (ср. рус. Муж – церковка,
жена – маковка;ср. также поговорку
для выражения, в основном, негативной
оценки проявления такого единства:
Муж да жена – одна сатана)и
др.
Значимость пищевого
кода закрепилась в этикетной
формуле вьетнамского приветствия:
Bac (co, chau) da an com chua? – букв. «Вы уже
ели?». Рис для Вьетнама –
это история, культура, менталитет
нации, поэтому вьетнамское слово
«com» имеет 2 значения – 1. ‘вареный
рис’ и 2.‘еда’; выражение
an com – букв. «есть рис» означает
‘есть, кушать’.
Многие смыслы, воплощенные
в знаках пищевого кода вьетнамской
культуры, оказываются созвучными
тем, которые находим в русском
пищевом коде; при всей специфичности
образов и символов обнаруживается
универсальность значимых для
человека понятий.
Так, во вьетнамских
фразеологизмах слово «com» по
своей символической значимости
соизмеримо с русским словом-символом
хлеб и при переводе является
его эквивалентом. Ср.: com ao – букв.
«рис и рубашка» ‘Хлеб насущный,
самое необходимое’. Как хлеб
в русских фразеологизмах посадить
на хлеб и воду; с хлеба на
квас перебиваться служит эталоном
минимального, недостаточного питания
для существования человека, так
во вьетнамских единицах эту
функцию выполняет слово-символ
рис; см.: combabat, aobamanh – букв. «три
чашки риса да три одежонки»
‘Довольствоваться малым, иметь
небольшие запасы’.
Также по широкому
спектру символической значимости
рис во вьетнамской фразеологии
не уступает главному «пищевому»
символу русской культуры; ср.: comb?c,
duanga – букв. «Рис на серебре,
палочки для еды из слоновой
кости» ‘Жить (купаться) в роскоши’;
comsoibotl?ra, ch?nggi?nb?tl?i – букв. «Рис
кипит – убавь огонь» ‘Муж
сердится – придержи язык’; comnha
ma v?– букв. «Еда да щечки жены»
‘Добропорядочная жизнь’ (ср. рус.
Добрая жена да жирные щи
– другого добра не ищи)и
др.ЭО ативнойс неодобрением)ает
Если в русском языке
семантика сыра как знака материально
благополучной жизни отражена
в одном фразеологизме – как
сыр в масле кататься, то во
французской фразеологии и культуре
в целом данная реалия стала
важнейшим многозначным символом.
Так, известна фраза Черчилля:
«Un peul qui a produit 180 varietes de fromages ne peut pas etre sur
son declin!» - ‘Не может переживать
упадок народ, производящий 180 сортов
сыра!’; см. также поговорку: Il existe
autant de fromages que de jours dans l’annee - ‘Существует
столько же сортов сыра, сколько
дней в году’. Об эталонной
функции данной реалии свидетельствует
большое количество фразеологизмов;
см., например: faire de qch un fromage - букв. «делать
из чего-л. сыр» ‘преувеличивать
значимость’ (ср. рус. делать из
мухи слона).
Лингвокультурологическое
исследование фразеологизмов, таким
образом, ведет к сопоставлению
культурных смыслов, которые воплощает
в разных знаках, в том числе
и во фразеологии, та или
иной национальная культура.
В работе подробно
проанализирована символьность
русских фразеологизмов в различных
кодах культуры (пространственном,
природном, соматическом и др.).
Особое внимание уделяется вопросу
о разделении символов и квазисимволов
(эталонов и квазиэталонов, стереотипов
и квазистереотипов). Предлагается
следующее понимание: компонент
фразеологизма является материальным
экспонентом культурного смысла
– символом, если обнаруживает
устойчивое символьное прочтение
и за рамками фразеологизма
– в многочисленных фактах
культуры, разъясняющих культурный смысл
данного знака. Не являются символами
компоненты фразеологизма, если нет подтверждения
их символьной значимости в культуре,
однако тот или иной компонент может обрести
устойчивый культурный смысл и стать его
вербальным носителем исключительно во
фразеологизме, т.е. быть квазисимволом.
Поясним сказанное
на примере фразеологизма божий
дар с яичницейпутать, мешать
– ‘Соединять несопоставимые
по сути и значимости явления,
понятия’ (говорится с неодобрением).
См.: В списке этом, как ныне
повелось, сознательно смешаны кони
и люди, божий дар с яичницей
<…> пенсии, творческий стаж <…>
принципы и убеждения (Независимая
газета 2000).
Тропеическим основанием
внутренней формы фразеологизма
является оксюморон, свойственный
народной смеховой культуре; см.
похожие по модели и по парадоксальности
выражения: Смешал богородицу
с бубликами; Начал духом, а
кончил брюхом; По церковному
запел, да на плясовую свел
и др.Также здесь усматривается
совмещение разных уровней семиотичности:
тяготение к высокому, духовному
(дар Божий) и ориентация на
чисто практическую сферу (яичница).
Как сама реалия, так
и компонент в образе фразеологизма
яичница не несет в себе
культурного смысла чего-л. малозначимого,
низкого: такой смысл яичницы
не подтвержден в кодах культуры.
Напротив, в обрядовом фольклоре
она символизирует семейное «плодородие»,
занимает знаковое место на
свадебном столе. Также встречается
олицетворенный образ яичницы
в песнях, в шуточном (и при
этом древнейшем) переосмыслении
поедания пищи как ее завоевания:
«Пошел Матвей на разбой с
топором / Яишницу на шестке
сказнил [казнил]». В сборнике
В.И. Даля имеется поговорка,
в которой образ яичницы соединен
со стереотипными представлениями
о неприхотливом быте цыган:
Кому что по душе, а цыгану
яичница. В литературе образ
яичницы является редкостью: «[Иван
Павлович]: В должности экзекутора,
Иван Павлович Яичница. [Жевакин
(недослышав):] Да, я тоже перекусил».
Напротив, другой ключевой компонент
фразеологизма, божий дар, соотносится
с религиозным кодом культуры
и является устойчивым символом
всего высокого, духовного. См. в
Библии: Дар Божий – жизнь вечная
(Римл. 6, 23); Если человек ест и
пьет и видит доброе во всяком
труде своем, то это –
дар Божий (Еккл. 3, 13). В фольклоре
говорится о даре Божьем –
хлебе; см.: Не хорошо дар Божий
ногами топтать (ронять крохи
на пол); см. также в литературе:«Он
почитал за грех продавать
хлеб – Божий дар»(И. Тургенев
«Однодворец Овсяников») и др.