В работе утверждается
главная роль тематической классификации
кодов культуры (природный, антропный,
соматический, пищевой, цветовой
и др.), которая позволяет исследовать,
как в объединенных общей темой
и разных по субстанции знаках
воплощаются те или иные культурные
смыслы. Обосновывается положение
о том, что мир – природа,
артефакты, внешние качества и
внутренние свойства человека
– приобретают в процессе своего
освоения и познания особый
семиотический смысл, культурный
смысл, который возникает из
небуквальных смыслов вещей. Мир
освобождается от своей физической,
материальной природы, чтобы обрести
в представлении человека о
нем иную, социальную (моральную)
и духовную (нравственную) мотивацию.
Знаки материального мира (разной
субстанции, в том числе и вербальной),
награжденные культурным смыслом,
становятся культурными знаками
– они воспринимаются и используются
человеком именно в этом их
вторичном качестве.
Так, в природный
код культуры такая природная
реалия, как камень, и его вербальные
и иные заместители входят
потому, что в них воплощены
культурные смыслы. Онтологические
признаки камня –‘твердость’, ‘устойчивость’,
познанные человеком в деятельности,
были переосмыслены в духовных,
нравственных категориях и преобразовались
в культурные смыслы ‘твердость’,
‘незыблемость’, ‘основание’. Они
воплощены в самом камне как
элементе ритуала при закладке
храма, памятника и др., в живописных,
литературных и др. образах камня,
в вербальных знаках (камень; твердыня
и др.), в том числе в семантике
фразеологизмов (краеугольный камень
и др.).
Тематические коды культуры
понимаются как способ организации
пространства культуры с целью его
лингвокультурологического исследования;
как модельная область для
разработки методологии интерпретации
фразеологизмов.
Если обобщить субстанциональное
разнообразие знаков (природа, артефакты,
сам человек во всем многообразии
его характеристик и др.), то
во внешнем мире культурное
пространство составляют предметы,
тексты и действа. В ментальности
человека культурное пространство
существует в виде совокупности
знаний, представлений, ассоциаций,
образов и т.д., которые находятся
в постоянной корреспонденции
с внешним культурным пространством
– так культурные знаки не
только хранятся в ментальности
человека, но и обновляются, изменяются.
В процессе культурной интерпретации
фразеологизма образ «погружается»
во «внутреннее» культурное пространство
– знания, представления, образы,
ассоциации и т.п., которое, в
свою очередь, постоянно апеллирует
к «внешнему» – предметам, текстам и действам
культуры. Интерпретация образа фразеологизма
в культуре организуется при «поиске»
культурных смыслов с помощью системы
тематических кодов. Как это происходит?
Слова-компоненты фразеологизма
соотносятся в сознании человека
с системой тематических кодов
культуры; в кодах культуры ведется
«поиск» культурных смыслов данных
компонентов, подтверждается их
устойчивость и значимость как
вербальных знаков культуры. Так,
мы утверждаем, что в семантику
фразеологизма звезд с неба
не хватает «входит» культурный
смысл – смысл особой отмеченности
человека, его ярких достижений
и побед. Этот смысл входит
в семантику со знаком «минус»:
звезд с неба не хватает
– ‘Обычный; без выдающихся способностей;
не достигший больших успехов’.
«Космический» компонент фразеологизма
– звезда – является именем
реалии, которая получила переосмысление
в культуре, стала знаком особой
отмеченности человека, знаком ярких
достижений и побед независимо
от фразеологизма. Об этом свидетельствуют
другие знаки, принадлежащие по
теме космическому коду культуры:
предметы материального мира, изображения
природной реалии – звезды (наградной
знак; узор на тканях; элемент
архитектурного украшения и др.),
различные действа (называние
небесного тела именем выдающегося
деятеля; ритуал награждения;
установление именного знака
в Аллее звезд и др.), литературные
образы звезды (например, «И во
лбу звезда горит» у Царевны-Лебедь
в сказке А.С. Пушкина), вербальные
знаки с символьной семантикой
(звезда, звездная дорожка и др.).
Главная идея в этой части
работы заключается в том, что
уже сам выбор «строительного
материала» для фразеологического
образа не случаен, что в троп языкового
знака входит уже окультуренная
сущность.
В этой части исследования
лингвокультуролог опирается на
собственную культурно-языковую
компетенцию и работает методом
«глубокой интроспекции», о котором
Л. Теньер писал как о методе,
апеллирующем к внутреннему опыту,
экспериментальном «и, следовательно,
объективном» . Особое внимание уделяется
интерпретации слов-компонентов
фразеологизмов (фразеологизмов в
целом) в тематических кодах
культуры.
Так, фразеологизм белый
свет <мир> клином сошелся означает
– ‘Установился окончательный
и единственный, предельно узкий
выбор чего-л.’. Имеется в виду,
что для кого-л. лицо, группа
лиц, предмет, какое-л. увлечение,
занятие являются самым желаемым;
представляются незаменимыми в
осуществлении каких-л. задач,
намерений. С помощью фразеологизма
выражается негативное ЦЭО к
происходящему, реже – нейтральное,
с негативным развитием в тексте,
иногда с долей иронии, обычно
в конструкциях с отрицанием.
Ср.: Марк – для него свет
клином на музыке сошелся… (В.
Розов «Вечно живые»). – Если
она не ответит мне и на
это письмо, то все – вычеркну
тогда ее из своей личной
жизни. Дам ей понять, что на
ней свет клином не сошелся…
(В. Аксенов «Апельсины из Марокко»).
В основе создания
фразеологизма как языкового
знака лежит метафорическое сходство
клина – узкого, маленького участка
земли, издревле на Руси служащего
измерением «своего» пространства
для деятельности, и выбранного
из многих единственного объекта
повышенного внимания, сильного
чувства. В образ вкраплено
также олицетворение, т.е. приписывание
природному объекту (свет, белый
свет, мир) действия, присущего человеку
(сошелся). Образ фразеологизма основан
на архетипическом представлении
о белом свете как об окружающем
мире, вселенной; образ «будит»
в сознании древнейшее, мифологическое,
противопоставление света как
жизни на земле – темному
пространству за его пределами.
Совокупность компонентов свет <белый
свет, мир> и сошелся соотносится
с пространственным кодом культуры,
в знаках которого получили
воплощение различные представления
об устройстве мира; компонент
клин – с пространственным
и антропным, т.е. собственно
человеческим, кодом культуры, так
как связан с определением
участка для деятельности человека.
Соотнесение компонентов фразеологизма
с кодами культуры обнаруживает
воплощенные в предметах, действиях,
их образах и представлениях
о них культурные смыслы «меры»,
«ограничения», культурные прескрипции,
выраженные в текстах и стереотипных
представлениях. Так, клин не только
в образе фразеологизма, но
и в русской традиционной культуре
в целом: в быту и деятельности,
в фольклоре – является своего
рода мерой, эталоном в описании
уменьшения, ограничения целого
до части. Клин – древнейшая
русская измерительная категория
деятельности человека на своем
участке; культурным смыслом данной
реалии является архетипическое
противопоставление своего пространства
(клин) – всему остальному (свет).
Конфигурация клина переосмыслена
в культуре в оценочных категориях:
«узкий» оценивается негативно,
так как связан с уменьшением
целого до части, с ограничением
как ущемлением чьих-л. возможностей,
желаний. Культурные установки,
образно выраженные в поговорках,
предписывают увеличивать, расширять,
а не сужать границы какого-л.
пространства, говорят о том, что
главное – возможность выбора.
Ср.: Свет-то не углом (клином) сошелся,
найдешь себе место; На свету
не на клину – места для
всех будет. В образе фразеологизма
подчеркивается несоизмеримость
клина и широкого пространства
всего окружающего мира; этому
уподоблена несоизмеримость важности
одного объекта и важности
других многочисленных объектов,
достойных сильного чувства и
высокой оценки. Тем самым, культурная
семантика фразеологизма создается
благодаря «подключению» фразеологизма
к кодам культуры, подтверждению
в них значимости тех или
иных сущностей, которые «попали»
в образ фразеологизма с уже
сформированным в культуре смыслом.
Возникающая в результате интерпретации
фразеологизма культурная коннотация
обусловливает негативное ценностно-оценочное
отношение к происходящему. Таким
образом, фразеологизм белый свет
<мир> клином сошелся передает
стереотипное представление о
предельном сужении интересов,
пристрастий, занятий кого-л. до
чего-л. одного, заменяющего все
остальное, и такое сужение
интересов в культуре оценивается
негативно.
Интерпретация фразеологизмов
в кодах культуры дает возможность
раскрыть культурную значимость
составляющих его слов-компонентов,
определить его роль как знака
культуры, описать, как культура
воплощается во фразеологическом
знаке.
Исследование на широком
материале показывает, что фразеологизмы,
как всякие тексты культуры, неоднородны.
Фразеологизмы не принадлежат
какому-либо одному временн?му
пласту; это своего рода константы
культуры, осуществляющие, согласно
Ю.С. Степанову, функцию механизмов
единства и не позволяющие
культуре распасться на изолированные
хронологические пласты. Именно
этим определяется «долгожительство»
фразеологизмов в живом языке:
будучи «свернутыми», «сжатыми»
текстами культуры, они хранят
и передают в речи культурную
информацию.
Раздел III «Символьный
компонент в семантике фразеологизмов.
Фразеологизм в роли символа, эталона,
стереотипа» посвящен обоснованию
7 положения диссертации, связанному
с исследованием символьной семантики
фразеологизмов, с анализом их особой
знаковой функции – быть символом
(эталоном, стереотипом).
Понятие символа лежит
в основе различных концепций
– от структурной лингвистики
Ф. де Соссюра и учения В.
Гумбольдта о внутренней форме,
от концепции коллективного бессознательного
(К. Юнг) и философской герменевтики
(Г.-Х. Гадамер) до философии
символических форм (Э. Кассирер),
теории символического интеракционизма
(Дж. Мид, Г. Блумер, И. Боффман),
«языка» трансцендентного (К. Ясперс)
и др.
Все существующее в
мире приобретает в процессе
освоения и познания семиотический
смысл, который возникает из
небуквальных смыслов вещей. Мир
в его символическом восприятии
освобождается от своей физической,
материальной природы, в процессе
осознания человеком мира объекты
материального мира, став символами,
приобретают знаковость мира
идеального. Мы видим сущность
символа не в обозначении, а
в символическом отношении к
реальности и, тем самым, преодолении
смысловой определенности знака.
Полагаем, что особая роль в
этом процессе принадлежит фразеологизму
как знаку вторичной семиотизации.
Изучение символа во фразеологии
ведет свою историю с описания
жестовых, соматических, цветовых фразеологизмов
(В.Г. Гак, Г.Е. Крейдлин, Т.З.
Черданцева, А.М. Мелерович, И.Н.
Черкасова и др.). В нашем понимании,
символы культуры представляют
собой знаковые постоянные (константы),
или особого рода устойчивые
образы, в структуре которых предметный
образ и глубинный смысл находятся
в тесной взаимосвязи. Символы
культуры являются устойчивыми
знаками, в которых воплощены
ценностные смыслы культуры. Человек
в процессе деятельности открывает
для себя предмет, в процессе
же символизации мира происходит
открытие человеком знака в
объекте. Реалия может быть
награждена окультуренным смыслом
и начинает служить устойчивым
знаковым заместителем этого
смысла, или символом. Поскольку
та или иная реалия приобрела
в культуре статус символа,
ее имя в той или иной
ситуации служит не только
заместителем самой реалии, но и
вербальным заместителем символа, т.е.
также воплощает в себе культурные, ценностные,
смыслы. Включенное во фразеологизм в
качестве компонента, это имя-символ инкорпорирует
свои смыслы в семантику фразеологизма,
чем обусловливает его особую, символическую,
роль.
Телия В.Н. Послесловие. Замысел,
цели и задачи фразеологического
словаря нового типа // Большой фразеологический
словарь русского языка. Значение. Употребление.
Культурологический комментарий. М.: АСТ-ПРЕСС
КНИГА, 2006. С. 778.
Теньер Л. Основы структурного
синтаксиса. М.: Прогресс, 1988. С. 49.
В работе подробно исследуется
семантика фразеологизмов с «пищевыми»
компонентами и доказывается их символьная
значимость в пространстве культуры,
в таком ее коде, как пищевой.
На первый взгляд, питание
– самое обыденное явление
жизни; что может быть проще
еды, питья или стола, с которым
связано приготовление и прием
пищи? Но прием пищи является
не только физиологическим актом
– он регламентирован социальными
нормами и традиционными обычаями.
О переосмыслении пищи в ценностных
категориях культуры свидетельствуют
знаки из ее различных «пластов»
– фольклорного, религиозного, литературного
и др. Так, в сборнике пословиц
В.И. Даля есть рубрика “Пища”,
где в пословицах и поговорках
отражена совокупность народных
представлений, в которых значимость,
ценность еды осмысляется в
морально-нравственных и социально-духовных
категориях; см.: Каков ни есть, а
хочет есть; Каков у хлеба, таков
и у дела; Ешь с голоду, люби
смолоду; Хлеб-соль ешь, а правду
режь и др. В библейских притчах,
построенных на иносказании, образ
пищи занимает одно из самых
главных мест; см.: Иную притчу
сказал Он им: Царство Небесное
подобно закваске, которую женщина
взявши положила в три меры
муки, доколе не вскисло все
(Мф. 5, 15). Осмысление пищи в категориях
религиозного мировоззрения послужило
основой ее особой, символической,
роли в духовно-нравственных максимах
Библии; см.: Блаженны алчущие и
жаждущие правды, ибо они насытятся
(Мф. 5, 6) и мн. др. О роли пищевого
кода культуры в означивании
мира говорят и многочисленные
факты языка: метафоры еды и
связанных с ней действий и
процессов служат появлению новых
слов и значений; ср.: вкус; насолить;
проглотить; переварить; горечь поражения
и мн. др. Многочисленные образы
в литературе также связаны
с “пищевой” символикой; ср.: И
пищей скорби упитала / Твою
взволнованную грудь (В. Бенедиктов
«Совет»); “Вином тоски и хлебом
испытаний / Душа сыта” (М. Волошин
«Склоняясь ниц, овеян ночи
синью…») и мн. др.
В работе создан
перечень русских фразеологизмов,
в которых с помощью “пищевых”
образов описывается собственно
“пищевая” и другие темы: сидеть
на пище святого Антония; перебиваться
с хлеба на квас; сбоку припека;
отрезанный ломоть; как сыр в
масле кататься; снимать сливки;
вешать лапшу на уши; чепуха
на постном масле и мн. др. Лингвокультурологический
анализ фразеологизмов с «пищевыми»
компонентами в пищевом коде культуры
позволяет определить их символическую
значимость, описать особую культурную
функцию.