Проблема отцов и детей в советском кинематографе 1985-1991гг

В «Герое нашего времени» упоминанием княгиней матушки  Печорина ограничивается сюжетная информация о семействе, породившем таинственную фигуру разочарованного в жизни  человека. Генезис трагического состояния  мира в «Герое» восходит к «Думе», а сама структура обвинения в адрес «ошибок отцов» сродни риторическому восклицанию Чацкого «А судьи кто?». «Отрицание за кем бы то ни было отцовской функции со стороны молодых ниспровергателей объясняется развитием этико-идеологических ориентаций русской культуры, когда ангажированный соответственно определенным концепциям герой должен быть свободен от догм и иллюстрировать прежде всего самостоятельный философский поиск».[49] Подобная ситуация приводит к тому, что максимально одинокий персонаж предстает псевдосиротой, своеобразным вариантом просветительского найденыша. Но отличен вектор его движения по сюжету, целью становится не идентификация с социальным слоем, а социоразрушающая идея. Тургенев и Лермонтов слишком далеки от советского кинематографа конца 20 века, это отступление не вписывается в проблематику вашей работы.

Зачастую в  романах семья выступает как  метафора, констатирует исследователь  К. Кларк. И в литературе, и в  риторике, семья с присущими ей значениями единства, кровных уз, общности существования была значимым символом. Почти всегда ценности отца и сына принципиально расходятся.[26]

Примеры того, что  большинство произведений русской  литературы в сюжете которых задана тема «отец – сын», обращены к  истории, можно встретить и у  Гоголя.  Убийство Андрия в «Тарасе Бульбе», это не только акт партриотизма, но и наказание за нарушение отцовского закона. Помимо того, что произведение иллюстрирует героические времена, главная идея кровной солидарности утрируется гибелью героев.

Столкновение  «века нынешнего» с «веком минувшим» отразил в своей комедии «Горе от ума» А. С. Грибоедов, не обойдя вниманием проблему конфликта поколений. Опять замысел произведения – борьба прошлого с настоящим. Кроме того, здесь прослежены и взаимоотношения Фамусова со своей дочерью Софьей. «Фамусов, конечно, любит дочь и желает ей счастья. Но вот счастье он понимает по-своему: счастье для него – деньги».[29] Но уча своих детей жизни, отцы лишь старались передать то, что важно им самим, что привело к трагедиям.

Родители не понимают детей. Они навязывают детям свои принципы жизни, которые не всегда достойны подражания, а дети не хотят принять их.

В «Недоросле»  Фонвизина фигурирует следующая  идея: «Не хочу учиться, а хочу жениться». Таким образом, Митрофанушка демонстрирует  желание обрести новый статус, стать отцом самому поучать.[13]

 «Заданность сюжетной ситуации – отсутствие у персонажей отца – подразумевает определенный образ их самореализации. Им нужна сцена, подиум, садовая скамейка, водяное общество, бальная зала, дворянские усадьбы, чтобы провозглашать, проповедовать, наставлять, поучать...»[17] Осуществляется переосмысливание темы: сын лишь хочет получить отцовские полномочия, но совершенно не берет во внимание духовную составляющую отцовства. «Сами конфликты романов отрицают возможность присутствия родительского начала. Его несуществование актуализирует мотивы скитальчества Онегина и Алеко, антитезу Евгения и Медного всадника, аллегории петровских, государственных, отечественных устремлений; идею самодостаточности одиночества романтического персонажа, мечтающего о тихом либо действенном счастье».[]

Часто, заметны  такие тенденции, как прерывание родовой связи: «Тарас убивает сына; старосветские помещики, Коробочка, Собакевич бездетны; молодые герои  чураются прекрасного пола, растрачивают себя в монологах и бесперспективных любовных интригах. Герои-идеологи не добиваются расположения женщин, а увлечены путешествиями, преодолевая и по-новому осмысливая пройденный просветителями путь, финал которого уже не обещает единения с миром».[8] Героини тоже не склонны к браку с персонифицированной рефлексией, их избранники менее интересны, но зато более надежны. Непродуктивность персонажа ощущается внутри самой культуры: вероятные избранницы либо разочарованы, либо уже вышли замуж.

Ира! Недоросль  и Грибоедов тем более!!!

Женщины почти  не рожают. В произведениях из народной жизни, автобиографических трилогиях  детей много, но они или не принадлежат  главным героям, или более интересны  как выразители возрастной психологии. Брак и деторождение не входят в  сюжетные обязанности персонажей. Мужчины проповедуют, женщины с интересом слушают, а затем бегут, чтобы увлечься общечеловеческими проблемами, страдать и каяться. В «Бабьем царстве» Чехова задана тотальная матриархальная ситуация. Анна Акимовна, пожалуй, одна из немногих героинь, признающаяся в желании иметь ребенка, но вокруг почти нет мужчин. Бездетность гоголевских персонажей передается трагедии лесковских Савелия Туберозова и Натальи, которым Бог детишек не дал. Во Франции Мопассан ужаснется «матери уродов», а героини, еще не отравленные жаждой наживы или суфражизмом, выходят замуж и рожают детей. В русской литературе новые лишние люди находят утешение в опрощении и протесте против жизни отцов (Мисаил – «Моя жизнь»), оплакивают родителей («Три сестры»), боятся создавать семью («Ионыч»), пакостничают («Мелкий бес» Ф. Сологуба), воспринимают свои страдания и торжество как очевидность, смиряясь и не приемля. Блудный сын поспевает только к могиле отца, а образ мадонны с младенцем гротескной аллегорией просвечивает в сюжете дамы с собачкой. Не менее важны образы тетушек, осуществляющие связь с матриархальной стариной. Они многочисленны, благорасположены к героям. Старые девы полностью отдаются заботам о племянниках. Их функция в европейской культуре сводится к тому, чтобы безропотно внимать категоричным оценкам молодости привычного и неизменного мира, всплескивать руками и склоняться к правоте мнения воспитанника, но потом молиться за него, просить у Бога прощения для дерзкой юности. Образы тетушек и матерей пересекаются в сюжетах, представляющих косвенную характеристику персонажа, посещающего родительский дом проездом на очередную идеологическую дискуссию. Саркастический ум Базарова, независимость его суждений прячутся, закрываются смущением, когда он видит отца и мать – последнее напоминание об эпохе скромных героев, не щадящих себя, подобно чете пушкинских Мироновых.

Ира предыдущие 5 страниц вообще не имеют отношения  к раскрытию темы. Тургенева, Лермонтова и Недоросля необходимо снять. Это  не уровень дипломной работы РГГУ.

Эта проблема нашла  отражение и в кинематографе. В советское время на экран  выходили такие ленты как «Семья Ивановых», «Баламут», «Это сильнее  меня», «День свадьбы придется уточнить», так или иначе затрагивающие  проблемы жизни рядовых советских  людей. На экране возникали почтенные отцы семейств, свято хранящие традиции пролетарской сознательности, домовитые, отглаженные и приветливые хозяйки, благородные, веселые парни и девушки, совмещающие работу с вечерней учебой в институте. Конфликты возникали сплошь пустяковые, легко разрешимые, часто вовсе комедийные. Во всю пропагандировалась преемственность, соблюдение традиций. Да и не могло быть иначе, ведь советское правительство – главный рецензент – не пропустило бы в массы кино, имеющее бунтарскую подоплеку.

3. Кинематограф и культурно-исторические особенности периода перестройки.

Прежде, чем  перейти к рассмотрению культурной составляющей общественной жизни данного  периода, следует выделить общий  социальный, политический и идеологический контекст второй половины 80-х годов - 90-х годов ХХ века.

В 1985 году после  смерти генерального секретаря Черненко на заседании политбюро был избран Михаил Горбачев. Практически это  и было отправной точкой для движения в «перестройку».

23 апреля на пленуме ЦК, Горбачева в своем докладе предлагает концепцию перестройки хозяйственного механизма. «Наш главный лозунг - ускорение темпа социального и экономического развития. Благодаря этому будет обеспечена цивилизованная жизнь через два-три года».[46]

После провозглашения политики «перестройки и гласности», плюрализма, демократизации и улучшения социализма, посыпалось множество обещаний «лучшей жизни» со стороны «верхушки власти».

Было принято  решение отказаться от идеологической борьбы и вывод войск из Афганистана, провозглашение политики разоружения.

Публицистика: Антиалкогольная кампания. Горбачев угрожающе декларировал: «И пусть не надеются некоторые, что поход на пьянство станет очередной кампанией в духе прошлых лет».[33] За год продажа водки сократилась в два раза. В результате: очереди, самогон, талоны на водку и сахар, паленая водка, подпольный бизнес, богатеющие криминальные структуры. М. Тэтчер писала: Суровые меры были приняты Горбачевым против алкоголизма. Но прошел год, а в Советском Союзе не было признаков улучшения.[43]

1986 год. Горбачев провозглашает политику «нового мышления» и укрепления социолизма: «Мы будем идти к лучшему социализму, а не в сторону от него. То, что нам подбрасывается с Запада, из другой экономики, для нас неприемлемо. Есть такая точка зрения, что социализм - историческая случайность, и его пора отправить на свалку. Тем, кто предлагает это, невдомек, что это просто невозможно, даже если бы кто и захотел повернуть Советский Союз к капитализму».[33]

И в то же время  внедрялись понятия рынок и многоукладная экономика. Постепенно, но неуклонно внедрялся в сознание народа миф о частной собственности, об её всеохватной спасительной миссии, о необходимости всё подчистую передать частникам, по причине того, что государство по природе своей неспособно управлять экономикой. Стало ясно: призрак капитализма бродит по России.

Для работы предприятий легкой промышленности нужны были инвестиции, которых страна предоставить не могла. Было предложено взять их из народа путем пропаганды покупки акций заводов - массовый призыв к приватизации заводов. Однако, миф о доходах совладельцев предприятий - акционеров - изначально был ложным. И хотя активно пропагандировалось, что «средний американец получает доход от акций в размере 0,3 % от его общего семейного дохода» - доходы новых русских акционеров с почти бездействующих заводов были мизерны, а чаще нулевые.

После приватизации с государственных трибун утверждали, что приватизированные предприятия  работают гораздо более эффективно, чем оставшиеся государственными, что было манипуляцией: несопоставимое сравнение - в первую очередь были приватизированы как раз наиболее эффективно работающие предприятия.[46]

В свою очередь  «эффективные собственники» - директора  заводов предпочитали вкладывать капитал  за границей, чем расширять отечественное производство, в то время как российская безработица все больше и больше усугублялась.

Однако, вместо борьбы с безработицей, внедрялся миф о ее пользе. Только позже стало известно, что данным Всемирной организации труда рост безработицы на один процент ведет к увеличению на четыре-пять процентов числа убийств, самоубийств и заключенных.

В разы сократилось сельское хозяйство. Жизнь в деревнях оказалась на грани несуществования. Власть не могла противостоять уходу людей из деревень в города. Местное производство практически исчезло, прилавки магазинов опустели.

И как результат - кризис движения реформ, попытка решения  экономических проблем с помощью  западных займов, упадок российской промышленности. И как следствие - экономический  и идеологический кризис, приведший к резкому разделению общества на немногочисленных богатых и широких масс населения, находящихся на грани нищеты. «Пошли перебои с солью, сигаретами, сахаром, вводили талоны. С начала перестройки жизнь только ухудшалась. Народ устал».[42]

Спасти ситуацию должна была гласность.

 «Гласность нужна нам как воздух», - требовал Горбачев, - «Ленин учил: больше света, пусть партия знает всё. Главное - чтобы была правда».[46] Правда хлынула бурным потоком. Новые «разоблачения» сталинизма, а затем и лениннизма превзошли все прежние достижения. Миллионы погибших и искалеченных (цифры постоянно росли). Ужасы голода, произвола, террора...

Народ зашумел: «Мы ждем перемен!»

«Не пугайтесь  поворота, выезжайте за ворота!»

«Ты не разберешь, пока не повернешь -

За поворот!»

Красивые песни  привязчиво вертелись в голове.

«Старое умирает  со смехом» говорил Маркс. Юмористы переквалифицировались в сатириков  и тоже внесли свой вклад в перевоспитание народа: «В то, что государство что-то добавит - не верю. В то, что отнимут что-нибудь - верю сразу и безоговорочно». «Не понимаю, может быть государство хочет сократить население, чтобы уменьшить нагрузку на территорию?»

«Издательство «Голодная Россия» выпустило  «Книгу о вкусной и забытой  пище»... Рецепт: язык под майонезом - набрать майонез на язык и выплюнуть».

Был задан курс на отмену цензурных запретов и свободный  обмен людьми и идеями с Западом.[46]

А в это время с трибун звучат громкие лозунги, обещание лучшей жизни после кратковременных трудностей.

Российские реформы начинались и проходили в условиях мощного подъема национального самосознания. Одновременно происходил процесс консолидации местных элит, находивших идеологическое обоснование своих притязаний в национализме, в обострении отношений между народами, долгое время спокойно жившими бок о бок. Территориальные споры, вооруженные конфликты, вытеснение русскоязычного населения из союзных республик.

Начался закат России: вымирание нации, инфляция, бедность, коррупция, вывоз капитала за границу, деградация высокотехнологичных производств, утечка мозгов за границу, теневая экономика, алкоголизация, наркомания, преступность и прочее, и прочее.

Эти перемены очень  ярко отражались в культурной жизни  страны. Появлялись первые отголоски  революционного сознания. В первую очередь это проявлялось в музыке – все больше молодых людей отдавало предпочтение «неформальным» направлениям, пришедшим «через открытые границы» с запада. Молодежь все больше тяготела к субкультурам, которые в большинстве своем имеют анархическую идеологию.

Устраивались  рок-парады, в которых участвовали  популярные рок-группы: «Аквариум», «Браво», «Зоопарк», «Кино», «Наутилус Помпилиус».