Автор работы: Пользователь скрыл имя, 22 Декабря 2011 в 23:20, курс лекций
Работа содержит курс лекций по "Истории языкознания"
Итак, если с
мнением дело обстоит так и
если содержащиеся в звукосочетаниях
утверждения и отрицания суть
знаки находящихся в душе [мнений],
то ясно, что [общему] утверждению противоположно
общее отрицание относительно того
же самого; например, [утверждению], что
всякое благо есть благо или что каждый
человек хорош, противоположно то, что
никакое благо не есть благо или что ни
один человек не хорош, и по противоречию
— что не всякое благо есть благо или что
не каждый человек хорош. Очевиднотакже,
что ни истинные мнения не могут быть противоположными
друг другу, ни истинные высказывания,
ибо противоположны [мнения или высказывания]
о противолежащих друг другу [вещах], а
относительно истинных один и тот же человек
может [в одно и то же время] говорить истину,
между тем противоположности не могут
в одно и то же время быть присущи одному
и тому же.
Дионисий известен как автор греческой грамматики «Искусство Грамматики», оказавшейся одной из немногих сохранившихся грамматик александрийской школы. Грамматика эта на протяжении почти полутора тысячелетий — вплоть до эпохи Возрождения — оказывала сильное влияние на развитие европейской лингвистической традиции.
В этом труде определяются предмет и задачи грамматики, излагаются сведения о правилах чтения и ударения, о пунктуации, приводится классификация согласных и гласных, дается характеристика слогов, формулируются определения слова и предложения, дается классификация частей речи (8 классов, выделенных главным образом на морфологической основе, с учетом лишь в отдельных случаях синтаксического и семантического критериев). Автор тщательно описывает категории имени и глагола, приводит сведения о словообразовании имен и глаголов. Он различает артикль и местоимение, выделяет предлог и наречие в самостоятельные части речи, подробно классифицирует наречия, отнеся к их числу частицы, междометия, отглагольные прилагательные. Вводятся понятия отглагольных и уменьшительных имен, порядковых и количественных числительных, союзы. Вводит понятие акциденции - грамматической категории.
Дионисий Фракийский определяет грамматику как «общее использование практических знаний авторов прозы и поэтики», т.е. у него она носит описательный характер и представляет собой попытку систематизации знаний о языке. Таким образом Дионисий, как современный александрийский учёный, который редактировал аттические и гомеровские тексты, облегчал обучение классической греческой литературы аудитории, которая говорила на греческом койне. Грамматика Дионисия Фракийца характеризуется высокой степенью адекватности морфологическому строю греческого языка того времени.
Латинское
письмо появляется в 7 в. до н.э. скорее
всего под влиянием греков, издавна имевших
в Италии свои колонии. Собственно латинский
алфавит сложился в 4—3 вв. до н.э. Постепенно
он усовершенствуется (государственный
деятель Аппий Клавдий, учитель Спурий
Карвилий, поэт Квинт Энний). Получило
развитие рукописное письмо (использовались
письмо эпиграфическое, разновидности
маюскульного капитального письма: рустичная,
квадратная, унциал; маюскул был постепенно
вытеснен минускулом — полуинциалом,
новым римским курсивом). Грамотность
была широко распространена в римском
обществе. Латинское письмо письмо послужило
источником письменностей на многих новых
европейских языках (преимущественно
в странах, где проводником христианской
религии была римская церковь).
Рано начались опыты этимологического
толкования слов (поэт Гней Невий, историк
Фабий Пиктор, юрист Секст Элий).
Грамматика как самостоятельная наука
возникает в Риме в середине 2 в. до н.э.
в связи с назревшей необходимостью критических
изданий и комментирования множества
текстов художественного, юридического,
исторического, религиозного характера.
Значительное влияние на формирование
римской грамматики оказали хорошее знакомство
с греческой наукой, культурой, литературой,
риторикой и философией, знание многими
римлянами греческого языка, лекции и
беседы теоретика пергамской школы Кратета
Малосского. На рубеже 2 и 1 вв. до н.э. грамматика
выдвинулась на одно из первых мест по
своему общественному престижу, а также
по уровню развития. Большой вклад в её
развитие внесли выдающиеся грамматики
Элий Стилон, Аврелий Опилл, Стаберий Эрот,
Антоний Гнифон, Атей Претекстат, особенно
Марк Теренций Варрон и Нигидий Фигул.
В Рим были перенесены из эллинистической
Греции дискуссии об аномалии и аналогии
(в духе споров, которые велись между Пергамом
и Александрией), о происхождении языка,
о “природной” или “условной” связи
слов и обозначаемых ими предметов.
Особое место в римском языкознании занимает
крупнейший учёный Марк Теренций Варрон
(116—27 гг. до н.э.). Ему принадлежат трактаты
“О латинском языке”, “О латинской речи”,
“О сходстве слов”, “О пользе речи”,
“О происхождении латинского языка”,
“О древности букв”, грамматический том
девятитомного энциклопедического труда
“Наука”, лингвистические вкрапления
в труды по литературе, истории, философии
и даже по сельскому хозяйству. В своём
главном лингвистическом труде — трактате
“О латинском языке” он выражает убеждение
в “трёхчастном” строении речи и необходимости
её последовательного описания в трёх
науках — этимологии, морфологии и синтаксисе.
Изложению основ этих наук и посвящён
трактат.
Варрон опирается в своих этимологических
исканиях на взгляды стоиков (“природная”
связь слова с предметом). Он различает
четыре класса вещей и четыре класса слов,
подлежащих анализу. Отмечаются изменения
в составе лексики, в их звуковой оболочке
и в их значениях, наличие заимствований
и частые ошибки создателей слов как факторы,
затрудняющие этимологический анализ.
Этим мотивируются предостережения Варрона
в адрес любителей этимологических фантазий.
Варрон открывает явление ротацизма. В
этимологических целях он привлекает
и диалектный материал.
Морфологические явления описываются
с позиций участника дискуссии между аномалистами
и аналогистами. Склонение (declinatio) понимается
как единство словоизменения и словообразования.
Варрон убеждён в необходимости и “полезности”
склонения для любого языка. Он различает
склонение естественное (словоизменение),
опирающееся на “общее согласие” и на
закон аналогии, и произвольное (словообразование),
где преобладает воля отдельных людей
и царит аномалия.
Впервые выделяются исходная форма имени
(именительный падеж) и исходная форма
глагола (первое лицо единственного числа
настоящего времени в изъявительном наклонении
действительного залога). Различаются
слова склоняемые (изменяемые) и несклоняемые
(неизменяемые). С опорой на морфологические
признаки выделяются четыре части речи:
имена, глаголы, причастия, наречия. Варрон
делает тонкие замечания в адрес аномалистов
по поводу соотношения грамматического
рода и биологического пола, числа грамматического
и числа предметов. Он доказывает наличие
в латинском языке отложительного падежа
(ablativus) и устанавливает роль его показателя
в определении типа склонения существительных
и прилагательных. Подчёркивается возможность
определить тип спряжения глагола по окончанию
второго лица единственного числа настоящего
времени. Варрон настаивает на необходимости
исправления аномалий в словоизменении
при их санкционировании в области словообразования.
В последний век Республики к проблемам
языка обращаются многие писатели, общественные
и государственные деятели (Луций Акций,
Гай Луцилий, Марк Туллий Цицерон, Гай
Юлий Цезарь, Тит Лукреций Кар). В последние
десятилетия Республики и первые десятилетия
Империи формируется литературный латинский
язык (классическая латынь).
Грамматики этого периода (Веррий Флакк,
Секст Помпей Фест, Квинт Реммий Палемон)
ведут активную деятельность по изучению
языка писателей доклассического периода
(при игнориро-вании народно-разговорной
речи), составлению первых больших словарей
и больших грамматик латинского языка.
Составляются и обсуждаются программы
нормализации латинского языка, предложенные
Плинием Старшим и Марком Фабием
Квинтиллианом. Во второй половине 1
в. н.э. в языкознании формируется архаистическое
направление (Марк Валерий Проб, Теренций
Скавр, Флавий Капр, Цеселлий Виндекс,
Велий Лонг). Во 2 в. развёртываются работы
по комментированию языка произведений
художественной литературы. Появляются
сочинения по истории римского языкознания
2 в. до н.э. — 2 в. н.э. (Гай Светоний Транквилл,
Авл Геллий).
В 3 в. происходит общий спад лингвистической
работы. Грамматика Мария Сацердота представляет
собой одно из немногочисленных сочинений
этого периода. В 4 в. наблюдается новый
подъём лингвистической деятельности.
Появляются многочисленные словари-справочники
(Ноний Марцелл, Арусиан Мессий), грамматики
Проба позднего, Элия Доната, Флавия Харисия,
Диомеда.
На долю руководства “Ars grammatica” Элия Доната
выпал необыкновенный успех. Оно использовалось
в преподавании латинского языка на протяжении
более тысячи лет. “Ars minor” был его начальной,
вводной частью (только учение о частях
речи, изложенное в форме вопросов и ответов)
и “Ars maior” давал полное изложение курса
(сведения по фонетике, письму, стихосложению,
учение о частях речи и их акциденциях,
включающее обзор разногласий между авторами,
стилистика). Комментарии к
Донату появились уже в античную пору.
На рубеже 4 и 5 вв. публикуется трактат
Макробия “О различиях и сходствах греческого
и латинского глагола”. Это была первая
специальная работа по сопоставительной
грамматике.
В связи с распадом Римской империи в конце
4 в. центр лингвистических занятий переместился
в Константинополь. Здесь в начале 6 в.
появилась самая значительная латинская
грамматика древности — “Institutio de arte grammaticae”
Присциана, состоявшая из 18 книг. Автор
опирается на Аполлония Дискола и многих
римских грамматиков, особенно на Флавия
Капра. Он подробно описывает имя, глагол,
причастие, предлог, союз, наречие и междометие,
излагает проблемы синтаксиса (преимущественно
в морфологических терминах). Имени и вместе
с ним глаголу отводится господствующее
положение в структуре предложения. Присцианом
используются исследовательские приёмы
опущения (элиминации) и подстановки (субституции).
Стилистический раздел отсутствует.
Грамматика Присциана подводила итог
исканиям и достижениям античного языкознания.
Его курс использовался в преподавании
латинского языка в Западной Европе наряду
с учебником Доната вплоть до 14 в. (т.е.
на протяжении восьми столетий).
Формированию
арабского языкознания и
Арабский мир переживал в тот период бурное
развитие естественных и гуманитарных
наук. Занятию языком (и именно арабским)
здесь отводилось почётнейшее место, Даже
сами правители Халифата проявляли живой
интерес к лингвистическим штудиям (так,
в арабских преданиях инициатива создания
грамматики приписывается халифу Али,
656—661).
Было распространено убеждение, что Коран
продиктовал пророку сам Аллах на арабском
языке, превосходящем по своим достоинствам
все другие языки. Запрещалось переводить
Коран на другие языки и совершать на них
религиозные обряды. Забота о чистоте
арабского языка возводилась в разряд
важнейшей общегосударственной задачи.
Арабское письмо возникло ещё до принятия
ислама. Оно имеет консонантно-буквенный
характер, строки записываются справа
налево (в соответствии с основными принципами
западносемитского письма). Его прототипом
явилось набатейское письмо (4 в. до н.э.
— 1 в. н.э.), восходящее, в свою очередь,
к арамейскому письму (и через него к финикийскому).
Наба-тейское письмо использовалось арабоязычными
жителями Синайского полуострова и Северной
Аравии вплоть до 6 в.
Собственно арабское письмо складывается
в начале 6 в. в гор. Хира, столице арабского
Лахмидского княжества. Дальнейшее развитие
оно получает в середине 7 в., при первой
записи Корана (651). Во второй половине
7 в. вводятся дополнительные строчные,
надстрочные и подстрочные знаки для различения
сходных начертаний, для обозначения долгих
и кратких гласных, удвоения согласных
и отсутствия гласных. В средние века арабское
письмо использовалось многими мусульманскими
народами (в том числе и для записи текстов
на своих языках), что приводило к возникновению
новых графических систем. Впоследствии,
уже в 20 в., границы его распространения
существенно сократились. Так, например,
турки перевели свою систему письма на
латинскую графику. То же происходило
в 20-е гг. во многих союзных и автономных
республиках бывшего СССР.
Одну из первых попыток составить арабскую
грамматику, по преданиям, предпринял
Абу л-Асуад ад-Ду’али, современник халифа
Али. Он выделил три части речи: имя, глагол
и частицы, ввёл знаки для кратких гласных,
затрагивал вопросы словоизменения и
пр. Его учениками были Яхия ибн Яа’мар,
‘Анбаса ибн Ма’дан ал-Фихри и самый выдающийся
из них Абу ‘Амр ‘Иса ибн ‘Умар ас-Сакафи.
Всё самое лучшее и оригинальное создаётся
в средневековом арабском языкознании
в 8—13 вв., т.е. до монгольских завоеваний.
Есть документальные свидетельства, что
активная деятельность арабских языковедов
продолжалась и позже, до завоевания турками
Константинополя (1453).
Совершенство и чёткая методологическая
направленность созданной арабами за
короткое время системы языковедческих
знаний объясняются и тем, что арабы сумели
творчески освоить всё накопленное в течение
предыдущих веков как в эллинистической
науке, так и в индийской науке, и тем, что
они смогли глубоко проникнуть в структуру
своего языка, серьёзно обогатив науку
о языке многими важными положениями.
Арабская наука о языке существенно повлияла
на разработку грамматик и словарей родных
языков и общелингвистической теории
во всём мусульманском мире, на становление
еврейской лингвистической традиции,
на становление и развитие в Европе арабистики
и, наконец, на появление тюркологии в
рамках арабской традиции.
Арабское языкознание (особенно в лице
мусульманско-испанской науки) выступило
посредником между античной наукой, достижения
которой (в частности многие труды Аристотеля)
оставались неизвестными в средневековой
Европе до 11—12 вв., и европейской схоластической
логикой. Под влиянием арабской гуманитарной
и естественной науки в западноевропейских
университетах получил распространение
аверроизм как арабская версия аристотелизма.
Главнейшими из языковедческих школ, возникших
на территории нынешнего Ирака после её
завоевания арабами, были Басрийская —
самая ранняя из всех, Куфийская и Багдадская.
Между школами Басры и Куфы постоянно
велась острая полемика по вопросам грамматики
арабского языка. Басрийцы выступали как
аналогисты, носители пуристских тенденций,
строгие ревнители классических норм
языка Корана и поэзии. Куфийцы же были
аналитиками, допускавшими возможность
целого ряда отклонений, особенно в области
синтаксиса, ориентировавшимися на разговорную
речь и считавшими эталоном арабской орфоэпии
хиджазский диалект. Басрийцами в качестве
исходной единицы для словообразования
и формообразования была выбрана единица
действия — масдар, а куфийцами — глагольная
форма прошедшего времени.
В 762 г. центр административной, политической,
культурной жизни переместился в новую
столицу халифата — Багдад, основанный
в 762 г. На первом этапе деятельности багдадских
грамматиков господствовали куфийские
принципы, затем утвердилась басрийская
концепции; в итоге сложилось эклектичное
направление. Обширная преподавательская
деятельность багдадских грамматиков
отразилась на их стремлении к краткому
и логичному изложению.
Первой дошедшей до нас арабской грамматикой
является “Al-Kitab” басрийца Сибаваихи
(умер в 794). Он подверг детальному научно-теоретическому
описанию многие явления синтаксиса, морфологии,
словообразования и фонетики, используя
достижения многочисленных предшественников
и современников. Это сочинение стало
объектом многочисленных и обширных комментариев
и обеспечило незыблемость авторитета
Сибаваихи до наших дней.
Арабские учёные обычно делили грамматику
на синтаксис, морфологию и фонетику и
уделяли значительное внимание вопросам
словообразования, а в связи с ним этимологии,
благодаря которой в 11 в. высокого уровня
достигла теория корня. Синтаксис и морфология
представляют собой наиболее оригинальные
части арабской грамматики, не имеющие
источников ни в греческих, ни в индийских
трудах и ориентированные на специфику
именно арабского языка.
Задача синтаксиса состояла в структурно-семантическом
анализе предложения. В нём постулировались
субъектно-предикатные отношения между
двумя именами или между именем и глаголом.
Различались предложения малые / элементарные
и большие, образующие иерархию; предложения
именные, глагольные и обстоятельственные
— в зависимости от того, какое слово стоит
в начале предложения, а соответственно
разные виды подлежащих и сказуемых. Выделялись
и детально классифицировались второстепенные
члены предложения (до пяти видов дополнений,
обстоятельства разных видов, “приложения”).
Различались случаи формальной и виртуальной
реализации флексий. Было введено понятие
подразумеваемого члена для объяснения
конструкции. Анализу подвергались также
отношения согласования, управления и
примыкания.
В морфологии рассматривались части речи
и особенности их формообразования, не
обусловленные синтаксически. Сюда относились
такие вопросы, как части речи (имя, глагол
и частицы до 27 видов), структура корня,
имена и их многоаспектная классификация
по разным основаниям (имена явные — существительные,
прилагательные, имена скрытые — личные
местоимения, имена общие — указательные
и относительные местоимения и т.д.), глаголы
(с детальной классификацией их форм и
значений), двухпадежные и трёхпадежные
имена, образование относительных имён,
образование композитов, образование
форм числа и рода, образование деминутивов,
изменения формы слова в связи с наличием
слабых корневых согласных, паузальные
формы и т.п. Здесь же дискутировался вопрос
о масдаре.
Особенно большие успехи были достигнуты
в фонетике (Халиль ибн Ахмад; Абу Али ибн
Сина — Авиценна, 980—1037; Сибаваихи). В фонетических
разделах грамматических трудов описывались
либо только артикуляции арабских звуков,
либо также их комбинаторных изменение.
Существенное влияние на арабов оказала
индийская система классификации звуков,
основанная на учёте места артикуляции
и других артикуляторных признаков. Использовался
приём сравнения звуков в артикуляторном
и функциональном отношениях. Авиценна
ввёл понятие корреляции для установления
отношений между звуками. Случаи геминации
квалифицировались как результат полной
прогрессивной или регрессивной контактной
ассимиляции. Описывалась ассимиляция
частичная и дистантная. Исследовались
вопросы о взаимодействии согласных и
гласных, о замене согласных, о метатезе,
об утрате хамзы, об элизии, о возникновении
связывающего гласного, о палатализации,
веляризации, о звуковом символизме.
Арабские языковеды активно исследовали
лексику как литературного языка, так
и диалектов. Им принадлежат многообразные
классификации слов (по структуре, семантике,
происхождению, частотности), подсчёт
возможного количества корней в арабском
языке, разработка правил совместимости
определённых согласных в корне. Изучению
подвергаются слова устаревшие, редкие,
заимствованные. Различаются слова однозначные
и многозначные, значения прямые и переносные.
Большое внимание уделяется синонимам
и омонимам.
Существееные успехи были достигнуты
в лексикографии. Составляются словари
толковые, предметные, синонимов, редких
слов, заимствований, переводные, рифм.
Слова в словарях располагаются как по
месту образования согласных, так и по
алфавиту с учётом последнего корневого
согласного либо первого корневого согласного.
Первым из них был арабский словарь Халиля
ибн Ахмада “Kitab al-‘ajn” (расположение
слов по фонетическому принципу — от фарингальных
к лабиальным; сперва корни двухсогласные,
затем трёхсогласные, далее многосогласные;
указание на все возможные модификации
корня; ис-пользование метода анаграмм).
Метод, который был использован в составлении
этого словаря, использовался на протяжении
трёх веков.
К усовершенствование словарей в дальнейшем
привели новые достижения фонетики. Они
отразились в словаре ибн Манзура (умер
в 1311) “Lisan al-‘arab”, который явился вершиной
арабской средневековой лексикографии.
Особое место в науке Арабского халифата
занимал Махмуд ибн-ал-Хусейн ибн Мухаммед
/ Махмуд Кашгарский (11 в.), автор выдающегося
двуязычного “Словаря тюркских языков”
с объяснениями на арабском языке (который
составлялся и редактировался с 1072 по
1083). В словарь была включена лексика с
указанием её племенной принадлежности,
сведений о расселении тюркских племён,
об их истории, этнографии, поэзии и фольклоре,
о классификации тюркских языков, сведений
по тюркской исторической фонетике и грамматике,
самой старой тюркской карты мира.
Автор осознавал разносистемность тюркских
языков и арабского (он отмечал использование
первыми агглютинации и последним внутренней
флексии). Ему было присуще чёткое представление
о вариантах аффиксов, обусловленных сингармонизмом.
В словаре были рассмотрены вопросы взаимодействия
(контактов) между языками тюркскими, иранскими
и арабским. Махмуд Кашгарский различал
букву и звук. Он провёл обстоятельный
анализ словообразовательных и залоговых
аффиксов, охарактеризовал отдельные
словоизменительные аффиксы. Этот мыслитель
понимал природу многозначности слов.
Он отграничивал омонимы от многозначных
слов. Имеются у него некоторые этимологические
сведения. Нужно подчеркнуть, что у Махмуда
Кашгарского не было предшественников
в области изучения тюркских языков. Он
настаивал на признании равноправия тюркских
языков с арабским.
Проблема происхождения языка пользовалась
широкой популярностью в арабской лингвистике
и мусульманской теологии (9—11 вв.). Сторонники
божественного происхождения языка защищали
первородство арабского языка. По их мнению,
язык был создан в целом Аллахом, который
либо научил всему его богатству Адама,
либо сообщил все его богатства в результате
божественного откровения только Мухаммаду,
но неполно передал его остальным пророкам
и в своих основах Адаму, либо, не будучи
его творцом, только вмешивается в процесс
его совершенствования. Противники же
утверждали, что язык есть продукт творчества
мудрецов либо продукт коллективного
творчества, результат соглашения между
людьми. Они искали причины возникновения
языка в потребности установления связи
между членами общества и для выражения
смысла.
Как и у древних греков, велись споры между
сторонниками естественной связи между
звуковой оболочкой слова и предметом
и сторонниками установления связи обозначающего
и обозначаемого по соглашению. Важным
достижением арабской лингвистической
мысли было признание того, что количество
слов ограничено, а количество значений
бесконечно.
Различия
в путях развития в период средневековья
европейского Запада (романо-германского
культурного ареала — Romania и Germania ) и европейского
Востока (греко-славянского культурного
ареала) явились следствием не только
экономических, политических и географических
факторов, разделивших Римскую империю
на две отдельные империи, а затем и христианство
на западное и восточное, но и, по всей
очевидности, итогом воздействия факторов
этнопсихологических, а именно изначальной
неодинаковости менталитетов греков и
римлян — двух великих народов древней
Европы, заложивших фундамент европейской
цивилизации.
На средневековом Западе большее внимание
уделялось вопросам философии, диалектической
логики и общей методологии науки, что
наложило свой отпечаток на способы формирования
лингвистических идей и определения основных
понятий теории языка, на утверждение
логицизма в описании языка. Здесь была
более резкой, чем в Византии, конфронтация
античного и средневекового, языческого
и христианского начал в культуре “варварского”
Запада.
В развитии средневековой культуры и науки
Запада можно условно выделить два этапа,
характеризующих также особенности научного
и общественного статуса лингвистики
(в терминологии того времени, грамматики),
— ранний (с 6 по 10 вв.) и поздний (с 11 по
14 вв.).
Для раннего этапа характерны: систематизация
античного идейного наследия и его приспособление
к иной эпохе; господство латинского языка
во всех сферах официального общения;
создание собственных письменностей на
латинской основе; перевод на родные языки
церковных и светских текстов, а потом
и составление оригинальных текстов; письменная
фиксация в ряде стран произведений эпоса
на родном языке.
На позднем этапе наблюдаются: прежнее
подчинение науки религиозной догматике
и некоторые отступления от этих догм,
выражение осуждаемых церковью взглядов;
создание принципиально новой культуры
и новой науки; расцвет схоластической
логики и попытки её применения в теологии;
построение в русле схоластики теоретической
грамматики; утверждение принципов универсализма;
разработка новых методов научного доказательства;
формирование собственных научных направлений
и концепций, появление научных школ; идейная
подготовка Ренессанса.
На первом этапе отдельные мыслители Западной
Европы были внимательны не только к римским
авторам, но и к греко-византийской культуре,
более или менее было распространено знание
греческого языка, поддерживались культурные,
философские, научные контакты с Византией.
На втором же этапе стало редким прямое
(беспереводное) обращение к греческим
авторам, угасал интерес к греческому
языку, ослабевали культурные и научные
связи с византийским миром.
Для первого этапа средневековой западноевропейской
мысли характерно безраздельное господство
идеологии одного из выдающихся представителей
западной патристики Августина Блаженного
(354—430), выступавшей в течение ряда веков
в форме августианства и ориентировавшейся
больше на Платона и неоплатонизм, чем
на Аристотеля. В конце второго этапа,
в 13 в. утверждается господство идеологии
Фомы Аквинского (1225 или 1226—1274), связанной
с переориентацией на Аристотеля и с отказом
от идей Платона.
На первом этапе заметен сугубо эмпирический
и прикладной (“технический”) характер
грамматики (лингвистики), её относительная
независимость от философских и логических
систем, в том числе и от философии языка,
разрабатывавшейся в этот период в русле
патристики.
На втором этапе происходит становление
высокоразвитой абстрактной грамматической
теории, протекавшее в русле схоластической
логики и философии и означавшее подчинение
грамматики философии. Это означало внедрение
в грамматику новых, строгих методов доказательства
и определения понятий; создание оригинальных
лингвистических концепций; отрыв теоретической
грамматики от грамматики практической;
критическое комментирование руководств
Доната и Присциана с высоты новых научных
достижений; разработка так называемых
логических, философских, универсальных
грамматик; появление в ряде стран первых
грамматик родных языков.
История западноевропейского языкознания
раннего средневековья представляет собой
прежде всего историю изучения и преподавания
классического латинского языка (на основе
канонизированных руководств Доната и
Присциана и многочисленных комментариев
к ним, а также ряда римских авторов классической
и позднеримской поры). Существенно изменились
условия жизни общества и условия бытования
уже мёртвого латинского языка, который
продолжал, тем не менее, активно использоваться
в церкви, канцелярии, науке, образовании,
международных отношениях и соответственно
эволюционировать в процессе его широкого
употребления в разных этнических коллективах.
В средневековой обиходно-разговорной
латыни накопились серьёзные отличия
от классического латинского языка. Осуществлённый
в 5—6 вв. латинский перевод Библии (Vulgata)
отражал новое состояние этого языка.
Язык перевода был освящён в глазах церковников
авторитетом Писания, к “языческим” же
авторам античной поры и классической
латыни они относились пренебрежительно.
В поддержании и утверждении приоритета
латинского языка и в выдвижении именно
латинской грамматики на роль важнейшей
дисциплины в системе средневекового
образования важную роль сыграл “учитель
Запада”, бывший на государственной службе
у остготов римский философ, теолог и поэт
Аниций Манлий Северин Боэций (около 480—524),
познакомивший Запад (в качестве переводчика
и комментатора) с некоторыми философско-логическими
произведениями Аристотеля и неоплатоника
Порфирия, который предвосхитил в своих
трудах положения зрелой схоластики и
заложил основы преподавания “семи свободных
искусств” (объединявшихся в два цикла
— тривиум и квадривиум).
Среди философов и грамматиков, вообще
среди образованных людей того времени
необычайно высоким был авторитет епископа
Исидора Севильского (570—638). Его взгляды
формировались в условиях борьбы арианского
и римско-католического вероисповеданий
в вестготской Испании и победы католицизма,
приведшей к уничтожению арианских книг
на готском языке. Труд Исидора “Этимология,
или Начала” представлял собой энциклопедию
классического (римского и греческого)
наследия и определял содержание обязательных
светских знаний на последующие восемь
веков.
В двадцати книгах “Этимологии” излагается
содержание всех семи “свободных искусств”,
начиная с грамматики и риторики. Исидор
определял грамматику не только как знание
правильного языка, но и как “начало и
основу свободной учёности”, как “всеобщую
науку”, откуда заимствуются методы, применимые
во всех областях знания, включая теологию.
Грамматический “метод” Исидора, опиравшегося
в этом отношении на Августина и Кассиодора,
послужил инструментом христианской экзегетики
— своеобразной разновидности грамматики,
специализированной на изучении, комментировании
и передаче Писания. Основные приёмы грамматики
и других наук для Исидора были аналогия,
этимология, глосса и особенно важное
для исследовательских целей различие
(сравнение). Этимологию (разрабатывавшуюся
в русле идей Квинтилиана и Доната) он
понимал как “начало имён”. Труда Иси-дора
Севильского скорее был “грамматикой
философии”, чем собственно философией.
В основном же грамматика раннего средневековья
выступала как прикладная дисциплина,
обслуживавшая преподавание и комментирование
текстов античных (в основном римских)
авторов и стоящая в стороне от философии
языка. Основными грамматическими трудами
этого периода (по преимуществу на латинском
языке) были многочисленные комментарии
к Донату и При-сциану. Они строились обычно
как анонимные сочинения, не навязывающие
читателям собственного авторского отношения.
Работа над латинской грамматикой была
сосредоточена в монастырских и епископских
школах. Очень высоким был уровень её преподавания
(наряду с греческим языком) в 7—11 вв. в
грамматических школах в Англии, принявшей
христианство в 7 в. Об этом свидетельствует
приглашение в 781 г. выпускника одной из
таких школ, Алкуина, ко двору Карла Великого
с поручением открыть подобные школы в
государстве франков.
Преподаватели опирались на руководства
Доната и Присциана, составляли разговорники
(сборники образцов бесед учителя с учениками)
для чтения, переписывания и заучивания.
Обычно ученики записывали глоссы (переводы
малопонятных слов) на полях или между
строк. Предпринимались попытки составления
глоссариев как сборников таких глосс.
В текстах наблюдаются также пометки к
грамматическим формам. Создавались развёрнутые
учебные комментарии к руководствам в
целом.
Позднее появляются собственно грамматические
сочинения (наиболее
известны такие авторы,
как Альдхейм, около 650—709;
Беда Достопочтенный, 674—735;
Алкуин, 735— 804; самый
крупный представитель
средневековой английской
грамматической мысли
Эльфрик, 955—1020).
Беда Достопочтенный завоевал свою популярность
как выдающийся церковный писатель, автор
“Церковной истории английского народа”,
превосходный знаток латыни. Ему принадлежат
сочинения об орфографии, поэтическом
искусстве, риторических фигурах и тропах,
о частях речи, опирающиеся часто на прямое
цитирование руководств Доната и многих
других позднеримских авторов, на “Этимологию”
Исидора.
Труды философа, поэта и педагога Алкуина
были посвящены орфографии и грамматике,
комментариям к Присциану. Его “Грамматика”
была построена в виде диалога двух учеников,
саксонца и франка, предметом которого
являются — в соответствии с разделами
— слог, имя, род имени, число, род местоимений,
падежи, глагол и т. д. Алкуин также опирался
прежде всего на Присциана и вместе с тем
использовал работы многих других римских
грамматиков.
В 9—10 вв. средневековые учёные начинают
обращаться к родному языку и словесности.
Появляются опыты письменной фиксации
памятников древнеанглийского эпоса (поэма
“Беовульф”).
Развивается искусство перевода на родной
язык. Известны сделанные королём Альфредом
и учёными его окружения переводы сочинений
папы Григория, Боэция, Орозия, Августина.
Самой крупной фигурой в переводческом
искусстве был Эльфрик. Он перевёл “Книгу
Бытия”, а затем всё “Пятикнижие”, сочинения
отцов церкви и две книги проповедей. В
предисловиях к переводам указывалось,
что они ориентированы на читателей, знающих
только свой родной язык.
Эльфриком же была создана первая грамматика
латинского языка на английском языке
как “введение в изучение обоих языков”.
В этой грамматике, имеющей чисто практическую
направленность, рассматривалась вся
совокупность грамматических знаний того
времени. Автор внимательно относился
к толкованию и переводу (калькированию)
латинских терминов. Он прибегал как к
их совместному употреблению рядом с английскими,
так и к употреблению только латинских
терминов или только английских терминов.
В работе совмещены, с одной стороны, компилятивный
в целом характер труда Эльфрика (как бы
перевода, т. е. отстранённо от авторства
данных пояснений, в соответствии с духом
той эпохи) и, с другой стороны, чётко прослеживаемая
и в композиции работы, и во многих определениях
собственная позиция автора.
В Ирландии примерно в 7 в. создаётся трактат
“Учебник поэтов”. Он одним из первых
в европейской грамматической традиции
написан на родном языке. В нём содержатся
сравнительная характеристика латинского
и огамического письма, звукового строя
сопоставляемых языков, описание некоторых
морфологических явлений ирландского
языка (с использованием собственной достаточно
хорошо продуманной терминологии, в основном
калек с латинского языка). Заметна ориентация
автора трактата на руководства Доната
и римских авторов. В этом трактате наблюдается
сочетание древнеирландской традиции,
ориентировавшейся на обучение поэтов,
и латинской грамматической традиции,
переданной вместе с ранней христианизацией
Ирландии.
В целом же развитие теоретической грамматической
мысли и практической грамматики идут
раздельно.
Разработка лингвистических проблем в Западной Европе позднего Средневековья
Позднее средневековье
представляет собой эпоху коренных
изменений в социально-экономической
и духовной жизни западноевропейского
общества, серьёзных достижений в науке
и культуре, формирования принципиально
новой системы образования, отвечающей
потребностям развития естественных наук,
медицины, инженерного дела и т.п. и постепенно
вытесняющей прежнюю систему обучения
“семи свободным искусствам”. Однако
по-прежнему латынь используется в качестве
языка религиозных текстов, богословия,
философии, науки, образования и международного
общения в Западной Европе, а также как
предмет преподавания и изучения.
На роль новой царицы наук (вместо грамматики)
выдвигается логика, а затем и метафизика.
В 12—14 вв. возникает большой ряд университетов
(Болонья, Салерно, Падуя, Кембридж, Оксфорд,
Париж, Монпелье, Саламанка, Лисабон, Краков,
Прага, Вена, Гейдельберг, Эрфурт). К ним
от монастырских школ переходит роль главных
образовательных и научных учреждений.
Новые, определяющие духовный прогресс
идеи формируются теперь преимущественно
в университетах. Возникает и усиливается
интенсивный обмен идеями и результатами
интеллектуального труда между новыми
научными центрами Западной Европы.
В этих условиях церковь как главная носительница
христианской идеологии стремится сохранить
своё господствующее положение в обществе,
в государственной жизни, в деятельности
университетов. Она сопротивляется идеям,
противоречащим христианским доктринам
и подготавливающим возникновение идеологии
Возрождения, привлекая к участию в разработке
многих философских, логических, метафизических
и даже грамматических концепций видных
духовных деятелей.
Серьёзное воздействие на переориентацию
грамматики и её превращение в науку оказала
разрабатывавшаяся в 11—14 вв. схоластика,
восходящая к методу вычитывания ответов
из поставленных вопросов у Прокла (412—485)
и к работам представителя поздней патристики
Иоанна Дамаскина (около 675 — около 753).
Схоластика прошла в своём развитии следующие
этапы: ранний (11—12 вв.: Ансельм Кентерберийский,
Гильом из Шампо, Иоанн Росцелин, Пьер
Абеляр), зрелый (12—13 вв.: Сигер Брабантский,
Альберт Великий) и поздний, предренессансный
(13—14 вв.: Иоанн Дунс Скот, Уильям Оккам,
Никола Орем). Схоластика подводила под
философию и богословие, в недрах которых
она сформировалась, новую основу — логику
(диалектику), для которой характерно стремление
к построению строгих научных доказательств.
И в эпоху Возрождения, и в последующие
исторические периоды было не понято глубокое
научное содержание и живая творческая
мысль, скрытые в схоластике за внешне
сухой формой. Осознание истинного значения
позднего средневековья в истории мировой
культуры и науки, в частности схоластической
логики, наступило лишь в наше время (во
второй половине 20 в.). Схоластика, в которой
совпадают логика и диалектика (философия),
сыграла важную роль в формировании принципиально
новой науки, нового миропонимания. Она
вовлекла в свою сферу грамма-тику, соединив
в одном потоке исследований философию
языка и грамматику (языкознание), придав
грамматике новые, спасающие её в изме-нившихся
условиях ориентиры. Именно в недрах логики
возникла тео-ретическая грамматика (аналогичная
современной общей лингвистике) как строгая
доказательная наука.
Философская логика позднего средневековья
постоянно обращалась к вопросам связи
мышления, языка и предметного мира в связи
с постановкой вопроса о роли идей, абстракций,
общих понятий (универсалий) и о модусе
их существования. Дискуссии шли вокруг
центральной проблемы — универсалий.
Решалась она, с одной стороны, в духе реализма
и, соответственно, в согласии с интересами
церкви — вслед за Платоном и затем частично
Аристотелем (Иоанн Скот Эриугена, 810—877;
его последователь Гильом из Шампо, 11 в.;
архиепископ Ансельм Кентерберийский,
1033—1109). С другой стороны, предлагались
решения в духе отвергавшегося церковью
номинализма — вслед за киником Антисфеном
(около 450 — около 360 до н. э.) и стои-ками
(Рабан Мавр, 784—856; определивший лицо данного
направления Иоанн Росцелин, 1050—1112; Иоанн
Дунс Скот, 1266—1308; его последователь и
оппонент Уильям Оккам, 1285—1349). Наконец,
делались попытки соединить идеи реализма
и номинализма в концептуализме (ученик
Росцелина и Гильома из Шампо Пьер Абеляр,
1079—1142).
Реалисты защищали самостоятельное существование
общих понятий (рядом с вещами или до них).
Номиналисты же утверждали, что общие
понятия суть лишь имена. Абеляр отказывался
считать универсалии вещами или же словами
и приписывал им статус “построений ума”.
В ходе многовековой дискуссии между реалистами
и номиналистами обсуждались актуальные
и в настоящее время проблемы отношения
референции и значения, слова и вещи, предложения
и мысли, собственного значения слова
и его окказионального значения.
Представители противоборствующих лагерей
внесли существенный вклад в разработку
проблемы языкового значения, которая
ранее не входила в ведение грамматики,
бывшей в основном дисциплиной формальной
(в духе идей Александрийской школы).
Абеляр принимал во внимание две грани
языка — его отношение к вещам и его отношение
к мысли. Он указывал на то, что язык есть
не столько средство общения, сколько
свидетельство активного мыслительного
процесса. Абеляр настаивал на соотнесении
вещи, понятия и значения. Он разграничивал
три вида значений: интеллектуальное,
воображаемое и истинное. Им проводился
анализ переносных значений слов (на примерах
из поэзии и риторики). Обозначаемое предложения
трактовалось им не как вещь, а как нечто,
что касается вещей, что представляет
собой квази-вещь.
Поздний схоласт-номиналист Оккам резко
выступал против ненужного умножения
реалистами воображаемых сущностей (принцип
“бритвы Оккама”). Он подчёркивал, что
природа соз-даёт только вещи. Обозначения
квалифицируется им не как свойство слова,
а как проявление свойства разума через
слово. Язык локализуется в сознании человека,
а грамматика в мысли. Система взглядов
Оккама, одного из последних представителей
схоластики средневековья и её самого
резкого критика, явилась предтечей идеологии
эпохи Возрождения, которое в целом не
приняло схоластики.
Схоластическая логика испытала в 12—13
вв подъём. благодаря деятельности профессоров
Парижского университета, способствовавших
распространению и утверждению идей Аристотеля.
Более полному знакомству с работами Аристотеля
Европа была обязана деятельности арабских
учёных и особенно испанско-арабского
философа Абу-ль-Валида Мухаммеда ибн
Ахмеда ибн Рушда (в латинизированной
форме Аверроэс, 1126—1198). Аристотелизм
в новом виде пришёл в Европу в форме аверроизма.
Европейские учёные, вместе с тем, проявили
интерес к сочинениям и других арабских,
а также еврейских авторов, опиравшихся
на Аристотеля (в част-ности к работам
Абу Бекра Мухамммеда ибн Али Мухиддина
ибн Араби, Соломона бен Иегуды ибн Гебироля
— в латинизированной форме Авицеброн,
Абу Али Хусейна ибн Абдаллаха ибн Сины
— в латинизированной форме Авиценна;
980—1037).
Представителями аверроизма в Европе
были: в Испании Альбалаг (13 в.), в Парижском
университете Сигер Брабантский (около
1235—1282) и Боэций Дакийский (точнее: Датский;
13 в.), Жан Жанден (14 в.), в Италии в 14—16 вв.
ряд профессоров Падуанского и Болонского
университетов. Благодаря освоению аристотелевского
идейного наследства философия, развивавшаяся
ранее в недрах богословия, превратилась
в самостоятельную отрасль знания. Любая
наука стала квалифицироваться как часть
философии. Грамматика обратилась к интенсивному
использованию идей Аристотеля.
В обществе рос интерес к аристотелевской
системе научных знаний, которая содержит
элементы материализма и открывала перспективы
перед представителями естественных наук,
медицины, техники, торговли, так как она
лучше отвечала изменившемуся укладу
жизни и нарастающему неприятию августианской
идеологии, враждебно относившейся к естественнонаучным
исследованиям и обращённой только к духовной
сфере человека.
Первоначально церковь предпринимала
неоднократные и безуспешные запреты
на распространение университетскими
кафедрами аристотелизма и аверроизма,
а затем она признала необходимость провести
перестройку аристотелевской идеологии
в религиозно-христианском духе.
Осуществление задачи по теологизации
аристотелизма было проведено в 13 в. рядом
выдающихся учёных-теологов (Александр
Гэльский, его ученик Иоанн Фиданца / Бонавентура,
первый представитель схоластического
аристотелизма Альберт Великий / фон Больштедт,
ученик Альберта Фома Аквинский). Идеология
последнего, известная под именем томизма,
оказала влияние и на теоретическую грамматику.
Фома Аквинский, стоявший на позиции синтеза
реализма и номинализма, различал три
вида универсалий: in re ‘внутри вещи’,
post re ‘после вещи’ и ante re ‘перед вещью’.
Обозначаемое предложения оно понимал
как объединённые связкой значения субъекта
и предиката. Им разграничивались первичное
значение слова и его употребление в речи.
Разграничению существительного и прилагательного
служил логико-семантический критерий
(выражение основного понятия и приписывания
ему признака). Он же ввёл в логику и грамматику
понятие суппонировать ‘иметь в виду’.
Грамматическая мысль испытала расцвет
в 11—13 вв. под воздействием союза с логикой,
знаменовавшийся, однако, вместе с тем
стремлением к автономии собственно грамматического
подхода (12—13 вв.: Уильям Кон-чийский, Иордан
Саксонский, первый подлинно оригинальный
грамматик Средневековья Пётр Гелийский,
Роберт Килвордби, Роджер Бэкон, Доминик
Гундиссалин, Пётр Испанский, Ральф де
Бовэ).
Уильям Кончийский (1080—1154) описывал части
речи в новой последовательности. Он поставил
проблему причин изобретения частей речи.
Иордан Саксонский указывал на необходимость
различать в языке существенное и случайное,
утверждая, что различия между разными
языками сводятся к их внешней, звуковой
оболочке, а внутреннее их строение едино.
Он различал значения отдельных слов и
грамматические значения.
Петру Гелийскому принадлежит “Свод по
Присциану”. Здесь используются по-преж0нему
формы комментариев к Донату и Присциану,
но комментарии осуществляются с принципиально
новых позиций. Даётся полная систематизация
идей своих предшественников. Часты многочисленные
философские отступления в грамматических
рассуждениях. Утверждается право грамматики
на автономию.
Грамматические критерии дополняются
логическими. Одновременно прослеживается
стремление убрать из описания всё лишнее,
не отно0сящееся к грамматике. Грамматика
квалифицируется и как искусство (её правила
следуют человеческому выбору), и как наука
(в ней утверждается наличие точных законов).
Исследованию подвергаются causae inventionis
частей речи (общие причины создания слов
и собственные причины изобретения каждой
части речи).
Пётр Гелийский различает подразумеваемую
вещь, понятие и значение. Он уделяет внимание
грамматическому значению. Им разграничиваются
глаголы действия и глаголы претерпевания
действия. Существительное объявляется
самой благородной частью речи, а его окончания
— самыми благородными частями слова.
Шесть падежей предстают как шесть способов
рассмотрения вещи. Впервые осуществляется
раз0граничение существительного и прилагательного.
Аристотелевское формальное определение
глагола дополняется указанием на его
логико-синтаксическую функцию — быть
всегда предикатом в предложении.
Роберт Килвордби искал сущее в грамматике,
изучающей регу0лярные принципы структуры
и содержания в языке. Он уподоблял грамматику
геометрии в её способности отвлекаться
от поверхностного. Им в грамматику внедрялись
семантические моменты. Он ввёл понятие
универсальной грамматики.
Этой же идее об универсальной грамматике
следует Роджер Бэкон (около 1200—1292), считавший,
что грамматика одна во всех языках в своей
субстанции и варьирует лишь в акциденциях,
что наука должна заниматься лишь универсальным.
Привлекает внимание и решение лингвистических
проблем в “Кратком своде основ логики”
Петра Испанского (1210 или 1220—1277), понимавшего
диалектику как искусство искусств и науку
наук. Он относил грамматику, риторику
и логику к речевым наукам. По его мнению,
логика занимается универсальными явлениями,
а грамматика — особенностями отдельных
языков. У знаков как терминов языка он
выделяет первичные интенции (обозначение
вещей) и вторичные интенции (выражение
общих понятий). Значение определяется
как сигнификация (представление вещи
через условный голосовой звук), как суппозиция
(употребление субстантивного термина
вместо собственного имени в некоем контексте),
как апелляция (отношение слова к реально
существующему объекту); как указание
на то, что сигнификация связана с понятийным
содержанием, а суппозиция обнаруживает
себя в индивидуальных примерах. Разграничиваются
суппозиции общие, единичные, персональные,
материальные.
Пётр Испанский проводит анализ процедур
расширения и ограничения / сужения значения.
Он разрабатывает теорию синонимии. Им
различаются значения корней и аффиксов
(сигнификативные и консигнификативные).
Он отказывается от резкого разграничения
категорематических (предикатных) и некатегорематических
(непредикатных) слов. Им подчёркивается
взаимоограничение слов и конструкций,
проводится различение предложения и
словосочетания. Учёный хорошо осознаёт
то, что объектами науки являются не вещи,
а предложения о них.
Для Ральфа де Бовэ характерно усиление
внимания к текстам не только христианских,
но и классических авторов. Его трудам
присуще обилие цитат из них. Он первым
начал разрабатывать проблемы синтаксиса.
Управление он определяет с учётом логико-семантического
критерия.
В конце 13 в., в период общекультурного
подъёма в Западной Европе, в русле “новой”
(спекулятивной) логики формируется грамматическое
учение модистов (Симон Дакийский — точнее
в этом и последующих случаях нужно было
бы говорить: Датский — Боэций Дакийский,
Мартин Дакийский, Иоанн Дакийский, отчасти
Иоанн Дунс Скот, Фома Эрфуртский, Мишель
из Марбэ, Сигер из Куртрэ, Радульф Бритон).
Грамматическое учение модистов представляет
собой вершину достижений западноевропейской
науки позднего средневековья, первую
теорию языка в европейской научной традиции.
Парижский университет оказался колыбелью
грамматики модистов, дальнейшая её разработка
велась в университетах Эрфурта, Болоньи,
Праги (вторая половина 14 — начало 16 вв.).
Модисты, центральным теоретическим понятием
которых были способы обозначения (modi
significandi), внесли величайший вклад в разработку
проблемы грамматических значений. Язык
они понимали как жёсткую систему, которая
направляется точными законами, имеющими
автономный и универсальный характер.
Они отказываются от простого описания
фактов языка и ограничиваются небольшим
числом примеров. Им принадлежит распространение
на грамматику дедуктивного метода и аксиоматического
принципа строгого доказательства: постулирование
исходных понятий и выведение из них всех
остальных. Проблемы звучания, просодии
и орфографии исключаются ими из сферы
своих интересов. Звучание они относят
к ведению естественных наук — физики
и физиологии, а лексическое значение
— к ведению психологии. В грамматике
в качестве разделов сохраняются этимология
(учение о частях речи) и синтаксис (учение
о словосочетании и предложении).
Грамматическая теория строится на базе
натурфилософии, происходит онтологизация
грамматики. Задачей грамматики объявляется
познание / объяснение причин. Модисты
убеждены в том, что конечная причина лежит
вне языка, что начало грамматики находится
в вещах. Для них характерен следующий
путь анализа: изучение природы вещей
(модусы существования) — изучение модусов
понимания разумом — познание модусов
обозначения в языке. Модус обозначения
есть способ представления предметного
содержания, делающий слово (dictio) частью
речи (pars orationis). Грамматика должна выявить
причины выбора данного модуса обозначения.
Предполагалось, что можно распространить
метод установления модусов обозначения
на другие науки, включая теологию.
Модисты последующего поколения отходят
от жёстких схем одно-однозначного соответствия
вещам, сформулированных первыми модистами.
Особенно это наглядно прослеживается
в работах Сигера из Куртрэ и Фомы Эрфуртского,
отметивших особое положение наименований
фиктивных предметов и т.п.
В классификации частей речи находит применение
дихотомический принцип. Модисты отказываются
от учёта формальных признаков. Они провозглашают
синтаксис самой важной частью грамматики.
Приоритетное место отводится теперь
не имени, а глаголу (предвосхищение идеи
вербоцентризма). В конструкции как главной
синтаксической единице выделяются два
компонента (слова). Различаются грамматическая
и смысловая совместимость слов. Осуществляется
различение слов зависящих и детерминирующих.
Предложение определяется на основе наличия
подлежащего (suppositum) и сказуемого (appositum).
В позиции подлежащего допускается не
только именительный падеж. Вводится понятие
завершения (perfectio) как законченного предложения,
отвечающего требованиям правильности.
Модисты создают универсальную / общую
грамматику, отождествляемую по существу
с грамматикой латинского языка. Ими строится
всеобъемлющая теория языка и разрабатываются
основы семиотики.
Грамматическое учение модистов серьёзно
повлияло на представителей грамматики
более поздних периодов развития языкознания,
прежде всего на грамматику Пор-Рояля
(1660). Оно оказывало воздействие и на лингвистов
20 в. (учение о знаке и о системе языка Ф.
де Соссюра; фонологическая концепция
Н. С. Трубецкого, отводившего фонетике
место среди естественных наук; глоссематическая
теория Л. Ельмслева, в которой субстанция
выражения и субстанция содержания выводятся
за пределы языка; гипотеза об универсальных
глубинных структурах Н. Хомского).
Позднее средневековье характеризуется
усилением интереса к научному изучению
родных языков и использованию этих языков
для их же описания (в условиях господствовавшего
тогда билингвизма с преобладанием в официальной
сфере общения латинского языка).
В 13 в. были созданы четыре теоретико-грамматических
трактата, которые были написаны по-исландски
и посвящены исландскому языку. Они предназначались
быть учебниками для скальдов. В них обсуждались
вопросы создания исландского алфавита
на основе латинского письма, классификация
букв, исландские части речи, правила стихосложения,
включая метрику. Этот факт примечателен
в свете того, что первые грамматики родных
языков и на родных же языках появляются
во Франции в 16 в., в Германии в 15—16 вв.,
в Англии в 16—17 вв. Объяснение можно искать
в специфике истории Исландии, где введение
христианства было актом альтинга как
органа народовластия в отсутствие государства
и где языческие жрецы (годы) автоматически
становились христианскими священниками,
а вместе с тем и хранителями традиционной
исландской культуры.
Начало письма в Исландии латиницей относится
к 7 в. Собственный алфавит на основе латиницы
создаётся в 12 в. И в первом же из трактатов,
сугубо теоретическом, отстаивается право
каж-дого народа иметь свой алфавит, излагаются
принципы его построения, начиная с гласных.
Можно отметить строгое (на уровне требований
20 в.) следование фонематическому принципу.
В трактате формулируется понятие различительного
звукового признака (различия). В третьем
трактате даётся сравнительно полное
описание морфологического строя исландского
языка, вводятся исландские термины (как
правило, кальки с латинского) для частей
речи.
В западнороманском культурном ареале
(особенно в Италии, Каталонии и Испании)
первоначально проявляется активный интерес
к окситанскому (провансальскому) языку,
на котором создавались и распространялись
в 11—12 вв. песни трубадуров. Соответственно
этому возникает потребность в руководствах
по близкородственному языку и искусству
провансальской поэзии.
В 12 в. появляется сочинение каталонца
Раймона Видаля “Принципы стихосложения”,
содержащее довольно подробный и своеобразный
анализ языковой стороны провансальских
поэтических текстов. Здесь перечисляются
традиционные восемь частей речи. К классу
“существительных” отнесены все слова,
обозначающие субстанцию (собственно
существительные, личные и притяжательные
местоиме-ния и даже глаголы eser и estar), а
к классу “прилагательных” — собственно
прилагательные, причастия действительного
залога и прочие глаголы. Оба класса разбиваются
на три рода. Учитывается открытая в 12
в. дифференциация глаголов на предикативные
и непредикативные. Автор даёт описание
двухпадежного склонения и рассматривает
некоторые аспекты парадигмы глагольного
спряжения. Трактат был очень популярен
в Каталонии и Италии, появлялись многочисленные
подражания ему.
В середине 13 в. было создано руководство
по окситанскому языку для итальянцев
Юка Файдита. Оно содержало в первой части
свободную адаптацию “Меньшего руководства”
Доната и словарь рифм, длинный перечень
глаголов всех спряжений (с латинским
подстрочником). Копировался подход (в
конспективной форме) Доната к частям
речи и их акциденциям, частично учитывалось
руководство Присциана. В этом сочинении
зафиксировано исчезновение среднего
рода у имён. Детально описаны именные
флексии, что не имело аналога у Доната
и Присциана. Подробно описаны формы глагола.
Трактат Юка Файдита имел большой успех
у современников, в сочинениях того времени
встречаются частые упоминания о нём как
о “Провансальском Донате”.
В конце 13 в. монахом-бенедиктинцем Жофре
де Фуша предпринимается переработка
сочинения Раймона Видаля. Излагаются
правила стихосложения. Описываются парадигма
определённого артикля и особенно подробно
падеж-ная флексия, Осуществляется разграничение
существительных и прилагательных (по
Юку Файдиту). Даётся характеристика номинатива
и аккузатива относительно сказуемого.
Описываются и другие падежи. Характеризуются
флексии местоимений и отглагольных имён.
Более полно, чем у Раймона Видаля, представлено
описание глагольных форм.
В начале 14 в. в Тулузе появляется созданный
консисторией под руководством Гильома
Молинье “Законник любви”. В нём изложены
правила поэзии. В этом сочинении представлен
тулузский вариант окситанского языка.
Особое внимание уделяется фонетике (проводится
различение гласных полнозвонких и полузвонких,
собственно дифтонгов и ложных дифтонгов,
оглушение звонких согласных в конце слов,
даются характеристики зияний и стыков
согласных, апокопы и синкопы, роли ударения
в различении слов). Даётся определение
синонимов. Методично описаны части речи.
Характеризуются возникшие в романском
языке аналитические формы глагола и аналитические
формы степеней сравнения у прилага-тельных.
Большое внимание уделено вопросам синтаксиса
(описание конструкций, в которых связаны
слова подчинённые и подчиняющие, субстантивации
инфинитива, определённого артикля, согласования
времён и наклонений; большой список союзов
и союзных слов).
В Каталонии к трудам тулузской консистории
был проявлен большой интерес. В 1324 г. Раймоном
де Корнет было предпринято стихотворное
переложение тулузского “Законника”
со сведениями о частях речи, фонетике,
поэтике, риторике. В 1341 г. появился обширный
комментарий Жоана де Кастельноу к этой
поэме с корректировкой допущенных неточностей.
В Барселоне в 1393 г. создаётся собственная
каталонская консистория, где продолжается
изучение окситанского языка. Интерес
к нему угасает вместе с уходом в прошлое
провансальской поэзии. Су-щественного
воздействия достижений окситанских грамматических
трудов на грамматики других романских
языков не наблюдалось.
Разработка грамматики французского языка,
бывшего в силу ряда причин распространённым
и за пределами Франции (особенно в Италии
и Англии), началась намного позже. Особенности
этого языка нашли отражение в поэме Вальтера
де Бивесворт, ориентированной на детей
и вводящей французские слова вместе с
английскими глоссами к ним, а также в
словниках и разговорниках (во Фландрии
и Англии), во французских переводах и
обработках Доната (с конца 13 в.). Вкрапления
элементов романской парадигмы склонения
и использование аналитических форм для
передачи латинских прошедших времён
наблюдаются во французской версии Доната,
в трактате 15 в. по латинскому синтаксису,
где правила формулируются по-французски
и нередки французские примеры.
Особенности французского языка осознаются
многими представителями схоластической
грамматики и модистами, в работы которых
на латинском языке, в частности, проникает
французский артикль. Около 1300 г. появляется
первый французский грамматический трактат
некоего Т. Н. по орфографии.
Известен англо-нормандский грамматический
трактат, “Французский Донат” Джона Бартона
(самое начало 15 в.), предназначенный для
обучения англичан. Он содержит раздел
о буквах, характеристику артикуляции
гласных и согласных, сведения об акциденциях
(особенно о грамматическом роде), степенях
сравнения, наклонениях, временах, о частях
речи, о скло-нении, о различии существительных
и прилагательных, о местоимениях, наречиях,
глаголах-заместителях. В нём приводится
список глаголов с латинскими или английскими
леммами. Трактат Джона Бартона является
по существу первой французской грамматикой.
Интерес к немецкому языку как родному
(“народному” — в противоположность
латыни и романской речи) пробудился с
началом становления немецкой письменности
(с 8 в.). Научные грамматики родного языка
появляются довольно поздно. Карл Великий
отдавал распоряжения о создании антологии
устной германской поэзии и составлении
грамматики родного языка. В этом направлении
осуществлял свою культурную деятельность
Храбан Мавр (784—856). Его ученик Валахфрид
Страбон написал рассуждение о заимствованиях
слов из одного языка в другой. Другой
ученик Храбана, автор стихотворного переложения
Евангелия Отфрид, оставил интересные
замечания об отличиях своего языка (“франкского”)
от латинского и трудностях перевода.
Ноткер Немецкий (1050) сетовал на те же трудности,
встающие перед переводчиком на немецкий
язык. В 13 в. было осознано наличие диалектных
различий на территории Германии, некоторые
авторы указывали на свою диалектную принадлежность
при ощущении ими единства языка в целом.
Немецкий язык использовался при начальном
обучении ла-тыни по руководствам Доната
и Присциана. Латинские слова в текстах
снабжались глоссами. В процессе преподавания
создавалась собственная грамматическая
терминология на родном языке, сопоставлялись
латинские и немецкие парадигмы.
После 1400 г. появился ряд латинских грамматик
с их полным переводом на немецкий язык.
Итальянский Ренессанс оказал влияние
на расшатывание культа латыни. Первая
латинская грамматика на немецком языке
принадлежит Конраду Бюклину (1473). Она
содержит латинский текст “Ars minor”, его
дословный перевод, а затем пересказ и
пояснение на немецком языке.
Известен нижненемецкий трактат о латинских
падежах и временах с примерами из двух
языков (около 1480). В 1485 г. в Антверпене
издаётся руководство по переводу, содержащее
сведения по немецкой грамматике в сопоставлении
с латинской. Здесь часто подчёркивается
немецкая специфика аналитических средств
выражения грамматических категорий.
Уделяется внимание различиям в значениях
падежей и управлении глаголов. Даются
указания на различия слабых (с претеритальным
суффиксом) и сильных глаголов. Можно говорить
об этом руководстве как о первой систематической
немецкой грамматике.
В это же время появляются руководства
по немецкой орфографии и пунктуации.
Немецкая лексикография развивала свои
давние традиции, отразившиеся в отдельных
глоссах и глоссариях начиная с 8 в. Появляется
множество словарей разных типов, чему
особенно способствовало изобретение
в 15 в. И. Гутенбергом книгопечатания.
Необходимо подчеркнуть некорректность
частой квалификации средневековья как
эпохи застоя и закостенелости. На это
сейчас вполне справедливо обращают наше
внимание многие современные историографы
языкознания, ведущие активное изучение
многочисленных дошедших до нас текстов
раннего и позднего средневековья, в которых
затрагиваются те или иные стороны языка
и которые свидетельствуют о живой творческой
мысли, об активных поисках и важных результатах
в области грамматики, лексикографии,
теории письма, теории перевода, стилистики.