Становление и развитие политических взглядов и деятельности Мао Цзэдуна

Осенью 1957 года 3-й расширенный пленум ЦК КПК подвел некоторые итоги массовых политических кампаний. Он расценил их как весьма успешные. Даже Мао был удовлетворен: «Никто меня не опровергал, я взял верх и воспрял духом, — скажет он некоторое время спустя. — …III, сентябрьский, пленум ЦК 1957 года воодушевил нас. Партия и весь народ довольно четко определили направление развития»36. К концу пленума Мао решил ослабить движение. Теперь он мог обратиться к партии с символическим вопросом: «Сможем ли мы, избежав тех окольных путей, которыми прошел Советский Союз, добиться более быстрых темпов и более высокого качества, чем в Советском Союзе?» Ответ был предопределен: «Мы должны постараться реализовать эту возможность».

Именно на этом пленуме Мао впервые заговорил о возможности колоссального роста сельскохозяйственного производства, предложив восстановить забытый лозунг «больше и быстрее». «Если мы будем тщательно обрабатывать землю, наша страна станет страной самой высокой урожайности в мире, — заявил он. — Уже сейчас… есть уезды, где собирают по тысяче цзиней зерна (с одного му). Можно ли показатели 400, 500, 800 повысить соответственно до 800, 1000, 2000? Я думаю, можно… Я раньше тоже не верил в то, что человек может полететь на Луну, а теперь поверил».

Пересмотр внутренней политики, естественно, переплелся с пересмотром отношения к СССР и советскому опыту, для обоснования ускорения строительства социализма в Китае. Закрытые совещания в КПК в 1957–1958 годах проходят, в сущности, под лозунгом критики КПСС и Советского Союза.

В январе 1958 года на совещаниях в Ханчжоу (провинция Чжэцзян) и Наньнине (Гуанси-Чжуанский автономный район) Мао усилил критику тех, кто выступал против «торопливости» и «слепого забегания вперед». Вновь осуждал тех, кто следовал советской модели: «Если бы мы во всем поступали так же, как Советский Союз после Октябрьской революции, — заявил он, — то у нас не было бы текстиля, не было бы продовольствия, не было бы угля, электроэнергии, ничего бы не было». В Ханчжоу он объявил, что движение «за упорядочение стиля», которое только недавно, на 3-м пленуме, он решил ослабить, будет доведено до конца. В Наньнине же 18 января предупредил партийные кадры, что борьба со «слепым забеганием вперед» неизбежно «погасит энтузиазм… 600 миллионов человек»37. Он, кроме того, заметил Чжоу Эньлаю, что тот и некоторые другие «товарищи оказались всего в каких-нибудь 50 метрах от самих правых». Ганьбу поддержали Председателя, и премьер вынужден был выступить с самокритикой. Вновь Мао одержал победу. 31 января он обобщил результаты обеих конференций в важном документе — «Шестьдесят тезисов о методах работы», в котором, по существу, был обоснован курс «большого скачка» и выдвинут лозунг «три года упорного труда». Этот курс стал важнейшей частью его программы «китайского» социализма.

Говоря о государственной деятельности Мао Цзэдуна в 1949-1957 гг., необходимо подчеркнуть следующее.

Это время стало для китайского вождя периодом активной внутрипартийной борьбы с «новодемократической» оппозицией, борьбы за единоличную власть. От ее исхода зависело будущее страны – тот вариант развития, который изберет КНР. По сути, у Китая в тот момент было две альтернативы дальнейшего социально-экономического и политического развития: 1) модель, основанная на идеологии «новой демократии», предполагавшая постепенные экономические реформы, сохранение частной собственности в экономике, наличие определенных политических свобод; 2) модель Мао Цзэдуна, в соответствии с которой предполагалось ускоренными темпами строить в КНР социализм по типу сталинского в СССР (на основе индустриализации, коллективизации сельского хозяйства, культа личности и т.п. с определенной национальной спецификой.

Огромное влияние на исход этой борьбы на всех ее этапах оказывала позиция Советского Союза. От нее, по сути, зависела расстановка в КПК.

Вплоть до смерти Сталина (март 1953 г.) руководство СССР не поддерживало курс Мао на «ускоренное» строительство социализма в КНР, что заставляло последнего быть предельно осторожным в своих политических акциях.

После прихода к власти Н.С. Хрущева позиция СССР изменилась. В сложный послесталинский период лидеры КПСС отказались от осторожной политики Сталина в отношении КНР. Объяснялось это тем, что Маленков и Хрущев стремились завоевать политическую поддержку Мао, опасаясь, что тот воспользуется обстановкой, чтобы освободиться от советской «опеки». Главное, к чему они стремились, это предотвратить возможное развитие событий в Китае по югославскому сценарию. Новая позиция Москвы имела колоссальное значение для Мао Цзэдуна. Теперь он мог, опираясь на советскую политическую поддержку и экономическое содействие, сокрушить внутрипартийную оппозицию, которая противилась его планам, направленным на отказ от «новой демократии».

Победа Мао в вопросах социалистического строительства в Китае позволила ему еще более укрепить свои позиции в партии. Теперь было необходимо устранить от руководства наиболее значительных своих противников. Его генеральная линия на «сталинизацию» Китая по советскому образцу получила поддержку, как в партии, так и среди широких слоев населения. Этому способствовали как репрессивные кампании, так и экономические успехи, достигнутые Китаем за первую половину 1950-х годов с помощью Советского Союза.

Доклад Н.С. Хрущева на ХХ съезде КПСС, осуждающий культ личности Сталина (25 февраля 1956 г.), позволил противникам Мао одержать кратковременную победу, которую ознаменовали решения  VIII Всекитайского съезда КПК (сентябрь 1956 г.). В период VIII съезда ему пришлось временно отступить от своих планов дальнейшего насаждения режима личной власти. Эта уступка была явно вынужденной и носила тактический характер: Мао не собирался складывать оружие. С другой стороны, отныне Мао мог больше не оглядываться на Советский Союз, не чувствовать себя обязанным копировать его опыт.

В этой обстановке особенно ярко проявились качества Мао как умелого практика политической борьбы. В конце 1956 – 1957 гг. по инициативе Мао Цзэдуна были проведены широкие компании: «Ста цветов», которая, по сути, носила провокационный характер, была направлена на выявление политических противников и «борьба против буржуазных правых элементов», позволившая Мао избавиться от оппозиции в партии.

После этого в КНР утвердился режим личной власти Мао, что позволило китайскому лидеру в дальнейшем осуществить целый ряд кардинальных мер социально-экономического и политического характера, направленных на построение специфической модели «социализма» в соответствии с «идеями Мао Цзэдуна».

3. Период «большого скачка» и «культурной революции»

3.1. Идеология, политика «большого скачка» (1958-1960 гг.)

и его последствия

В мае 1958 года была созвана Вторая сессия VIII съезда КПК, работавшая в закрытом режиме. Она утвердила «новую генеральную линию», предложенную Мао Цзэдуном. Был провозглашен курс «трех красных знамен»: «большой скачок», народная коммуна и «новая генеральная линия». С января 1958 г. Мао стал агитировать за осуществление «перманентной революции» в стране, оговариваясь, конечно, что она не имеет ничего общего с троцкистской. На простом языке это означало, что народ должен идти вперед, к коммунизму через беспрерывно сменяющие друг друга революционные кампании и реформы. Иначе, полагал Мао, «человек может… покрыться плесенью»38.

Еще осенью 1957 года, на 3-м пленуме, Мао предложил увлечь народ очередной кампанией, успех которой, по его мысли, мог существенно продвинуть вперед производство сельскохозяйственной продукции. Речь шла о борьбе против так называемых «четырех зол»: крыс, комаров, мух и воробьев, которые наносили вред не только производству зерна, но и здоровью основного производителя. Задача уничтожения этих «вредителей» была выдвинута еще в «Программе развития сельского хозяйства КНР на 1956–1967 гг.», но никто, не уделял ей большого внимания. «Я очень интересуюсь борьбой против «четырех зол“, но никто этого интереса не разделяет», — сокрушался Председатель, призывая изо всех сил «повышать гигиену». К этой проблеме он вернулся в начале декабря, призвав ЦК и Госсовет издать соответствующее постановление, и в середине февраля 1958 года такое постановление было издано.

В стране началась настоящая «охота на ведьм», в которую включились все. Безусловно, бороться за соблюдение чистоты было необходимо: подавляющее большинство китайского населения никаких мер гигиены не соблюдало. Крысы, мухи и комары, конечно же, являлись разносчиками тяжелых инфекционных заболеваний. Что касается воробьев, то они попали в список «вредителей» потому, что, питались зерном на полях.

Как проходила кампания, рассказывает очевидец: «Ранним утром меня разбудили женские крики... Бросившись к окну, я увидел, как по крыше соседнего дома носилась молодая женщина, неистово размахивая бамбуковым шестом с привязанной к нему большой тряпкой… Весь день звучали барабаны, слышались выстрелы и крики, люди махали простынями… Стратегия в этой войне с воробьями состояла в том, чтобы не давать птичкам сесть отдохнуть на крышу или дерево… Говорили, что, если воробья продержать в воздухе больше четырех часов, он замертво упадет наземь»39.

В кампании приняли участие десятки миллионов людей. Только в одном Чунцине (провинция Сычуань) за несколько дней охоты было убито более 230 тысяч грызунов, уничтожено 2 тонны личинок мух и собрано 600 тонн мусора.

Вряд ли стоить добавлять, что результаты кампании были ужасны. Истребление воробьев, да и других «вредителей» нарушило экологический баланс, приведя в итоге к тяжелым последствиям. В какой-то момент была перейдена грань, за которой разумное начинание обернулось драмой.

Во время обмена мнениями на совещании в Наньнине в январе 1958 года родился и еще один план: укрупнить кооперативы, объединив в каждом из них до десяти тысяч дворов и более. В апреле Лю Шаоци и Чжоу Эньлай придумали название для новых гигантских комплексов: «коммуны».  Первая«коммуна» («Вэйсин» — «Спутник») была создана в апреле, недалеко от уездного города Суйпин на юге провинции Хэнань. Она объединила 27 кооперативов или 43 тысячи человек. Затем была организована «коммуна» на севере Хэнани, в уезде Синьсян. 

Опыт «коммун» показался Мао интересным. Дело в том, что китайские «коммунары» стали по-новому организовывать производство, переходя к максимально эффективному разделению труда. Так, в «коммуне» «Вэйсин» и других кооперативах в целях максимальной экономии рабочего времени стали создаваться общественные столовые, домашние кухни же ликвидировались. Это позволило высвободить трудящихся женщин для сверхурочной работы в поле, сберечь топливо, улучшить питание. «Коммунаров» горячо поддержал Лю Шаоци, на всю страну заявивший, что их почин дает возможность увеличить число рабочих рук на селе, по крайней мере, на одну треть. «Если раньше [из каждых пятисот человек] более двухсот занимались приготовлением пищи, то теперь еду готовят всего более сорока, да к тому же кормят они сытнее и лучше, да еще и экономят продукты», — говорил он. Показывали пример «коммунары» и в деле развития коммунистических отношений. Они ликвидировали заработную плату и приусадебные участки, вводили бесплатное питание, переходили на принцип «от каждого по способностям, каждому по потребностям», обобществляли домашнюю живность и даже утварь.

16 июля в новом теоретическом  органе КПК журнале «Хунци» («Красное знамя») его главный редактор Чэнь Бода опубликовал указание Председателя: «Надо постепенно и последовательно превращать промышленность, сельское хозяйство, торговлю, культуру и образование, а также ополчение, то есть общенародные вооруженные силы, в одну большую коммуну, сформировав таким образом базовую ячейку нашего общества»

Чуть позже Мао объяснил значение «народных коммун»: «Народная коммуна характеризуется, с одной стороны, большими размерами, с другой — обобществлением. В ней слиты производство и администрация, налаживается питание через общественные столовые; приусадебные участники ликвидируются… И в деревне, и в городе социалистические порядки следует добавлять коммунистическими идеями… Сейчас мы строим социализм, но у нас имеются также и ростки коммунизма. В учебных заведениях, на заводах, в городских кварталах — везде можно создавать народные коммуны… Такие крупные кооперативы могут заниматься и промышленностью, и сельским хозяйством, и торговлей, и просвещением, и военным делом — и всем этим в сочетании с… лесоводством, скотоводством и вспомогательным рыбным промыслом»40.

Именно в то время, в 1958 году, Мао осознал, что коммунизм — не дело отдаленного будущего: «Для строительства коммунизма Китаю не потребуется 100 лет, хватит и 50 лет … Примерно в течение десяти лет продукция станет весьма обильной, а мораль небывало высокой. И мы сможем осуществить коммунизм, начиная с организации питания, обеспечения одеждой и жильем… В будущем все будет называться коммуной… Каждая крупная коммуна построит у себя магистральное шоссе или широкую бетонную или асфальтированную дорогу. Если ее не обсаживать деревьями, то на такой дороге смогут делать посадку самолеты. Вот вам и аэродром. В будущем каждая провинция будет иметь 100–200 самолетов, на каждую волость будет приходиться по два самолета в среднем..».

Мао особенно горячо приветствовал опыт тех «народных коммун», где в дополнение к коммунистической атрибутике вводилась «военная организация труда, военизация стиля работы, подчинение быта дисциплине». «Понятие „военный“ и понятие „демократия“ как будто исключают друг друга, — говорил он. — Но как раз наоборот — демократия возникает в армии… Когда весь народ — солдаты, то люди вдохновляются и становятся смелее». Вскоре по призыву вождя крестьяне и горожане повсеместно стали строем ходить на работу и митинги. Страна начала превращаться в военный лагерь.

Используя недостоверные, сильно завышенные данные о производстве зерна в стране, Мао Цзэдун заявил в августе 1958 года на расширенном совещании в Бэйдайхэ, «что зерновая проблема в основном решена», и предложил бросить все силы на то, чтобы в 1958 году удвоить производство металла по сравнению с 1957 годом41. Совещание в Бэйдайхэ приняло решение о повсеместном создании народных коммун. Предполагалось, что в народных коммунах будут сочетаться промышленность, сельское хозяйство, просвещение и военное дело. Тем самым был узаконен начатый по инициативе Мао процесс «коммунизации» китайской деревни.